Бут Таркингтон - Великолепные Эмберсоны Страница 22

Этой ночью Джордж начал свой победоносный крестовый поход против тети Фанни, настаивавшей, чтобы он был дома к одиннадцати. Она уже ушла в свою спальню и, вероятно, легла, но Джордж, направляясь к себе, приостановился возле ее двери и пропел сочным баритоном припев из "Человека, сорвавшего куш в Монте-Карло".

Изабель вышла из комнаты Джорджа, где читала, ожидая его возвращения.

— Боюсь, ты разбудишь отца, милый. Ты пой почаще — но днем! Голос у тебя чудесный.

— Спокойной ночи, старушка!

— Я подумала, может… может, тебе захочется побыть со мной и немножко поговорить?

— Нет, не сегодня. Иди спать. Пока, старушка!

Он весело чмокнул ее, одним прыжком заскочил к себе в комнату и захлопнул дверь, вскоре стало слышно, как он шумно раздевается, напевая всё тот же мотивчик.

Мать с улыбкой опустилась на колени в коридоре и помолилась за него; сказав "аминь", она коснулась губами бронзовой дверной ручки и молча пошла в свою спальню.

Позавтракав в постели, Джордж провел утро с дедом и не видел тетю Фанни до обеда, за которым она встретила его во всеоружии.

— Спасибо за ночную серенаду, Джордж! — сказала она. — Твой бедный папенька как раз пожаловался, что уснул впервые за две ночи, но после твоих знаков внимания не смог сомкнуть глаз.

— Совершенно верно, — мрачно подтвердил мистер Минафер.

— Но я же не знал, сэр, — Джордж поспешил заверить отца. — Мне ужасно жаль. Просто тетя Фанни так дулась на меня, когда я уходил вчера вечером, что мне подумалось, что неплохо бы ее повеселить.

— Я дулась? — язвительно заметила Фанни. — Это из-за помолвки, что ли?

— Да. Неужели не так? Мне показалось, что чья-то там помолвка расстроила тебя. Не ты ли сама говорила, что мистер Юджин Морган собрался жениться на семнадцатилетней красотке?

Ему удалось задеть Фанни, но она крепилась.

— Люси спросил? — сказала она с презрительным смешком, который ей не слишком удался. — Спросил, что там у них с Фредом Кинни…

— Да. Всё оказалось неправдой. Но вот другая сплетня… — Тут он в упор посмотрел на тетушку, заметив ее смятение: — Что это с твоим лицом, тетя Фанни? Ты не разволновалась?

— Разволновалась! — высокомерно повторила Фанни, но голосу недоставало твердости. — Разволновалась!

— Да ладно вам! — вмешался мистер Минафер. — Давайте поедим спокойно!

— Я б с удовольствием, — сказал Джордж. — Не хочу, чтобы бедная тетя Фанни расстраивалась из-за слуха, который я только что выдумал. Она всегда так тревожится — по некоторым поводам, — что выходит из себя. — Он обратился к матери: — А что с дедом?

— Разве ты не виделся с ним утром? — спросила Изабель.

— Да. Он обрадовался мне и всё такое, но, кажется, был не в своей тарелке. У него опять проблемы с сердцем?

— Вроде нет. Нет.

— Он сам не свой. Я попытался поговорить с ним о хозяйстве, ведь это позор, правда, позор, как всё запущено. А он и слушать не захотел и расстроился. Из-за чего он так нервничает?

Изабель стала серьезной, однако ее муж мрачно предположил:

— Думаю, что Майор нервничает из-за Сидни и Амелии.

— А что с ними? — спросил Джордж.

— Мама тебе расскажет, если захочет, — сказал Минафер. — Это не моя семья, поэтому я воздержусь.

— Мы все из-за этого чувствуем себя неловко, — сказала Изабель. — Видишь ли, дядя Сидни хотел начать дипломатическую карьеру и подумал, что брат Джордж, раз он в Конгрессе, ему поможет. Джордж и правда получил для него место в Южной Америке, но Сидни хотел ехать послом в Европу и разозлился, посчитав, что бедняга Джордж предложил ему место похуже, потому что не захотел для него пальцем о палец ударить. Джордж, конечно, сделал всё возможное, но он уже не конгрессмен и выдвигаться больше не будет — и мечты Сидни о карьере великого дипломата разбиты. Ну, они с тетей Амелией страшно разочарованы, говорят, что всегда считали, что в этом городишке нельзя жить… "джентльмену", это Сидни так выразился… ну и город становится всё больше и грязнее. В результате они продали дом и решили навсегда уехать за границу, уже присмотрели себе виллу под Флоренцией. Они хотят, чтобы отец выделил их долю из имущества сейчас, не дожидаясь, пока они получат ее по завещанию.

— По-моему, это справедливо, — сказал Джордж. — Конечно, если он собирался включить их в завещание.

— Это понятно, Джорджи. Отец давно рассказал нам, что в завещании: треть им, треть брату Джорджу и треть нам.

Сын быстро просчитал всё в уме. Дядя Джордж холостяк и жениться вроде не собирается, у Сидни с Амелией детей нет. Единственный внук Майора, кажется, унаследует всё имущество, и неважно, отдаст Майор треть Сидни сейчас или нет. Джорджу даже удалось на мгновение представить, как он, в трауре, приезжает принимать права на старинную флорентийскую виллу: вот он бредет по обсаженной кипарисами аллее, видит вдали резные каменные колонны, а слуги в черных ливреях приветствуют нового сеньора.

— Ну, это дело деда. Как он захочет, так и будет. Не понимаю, почему он так задумался.

— Кажется, всё это сильно смущает и печалит его, — сказала Изабель. — По-моему, не надо его торопить. Джордж говорит, если отдать треть, дела сильно пострадают, а Сидни с Амелией ведут себя по-свински. — Она засмеялась и продолжила: — Конечно, я не буду этого утверждать, потому что и сама понимаю в делах не больше, чем поросенок с фермы! Но я в любом случае на стороне Джорджа, так было с детства, и Сидни с Амелией, боюсь, обижены на меня из-за этого. С Джорджем они вообще не разговаривают. Бедный отец! В его-то годы видеть такие ссоры.

Джордж задумался. Если Сидни и Амелия ведут себя по-свински, значит, всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Дядя Сидни и тетя Амелия могут прожить чертовски долго, подумалось ему, к тому же не все люди оставляют свое состояние родне. Наверно, сначала умрет Сидни, оставив имущество вдове, а там, во Флоренции, ее окрутит кудрявый итальянский авантюрист, а она по дурости выскочит за него замуж — или даже кого-нибудь усыновит!

Он всё глубже и глубже погружался в размышления, позабыв о намерении дразнить тетю Фанни, а час спустя прогулялся до деда, желая получить объяснения, потому что считал себя лицом правомерно заинтересованным.

Однако его планам не было суждено воплотиться. Зайдя в большой особняк с бокового крыльца, он узнал, что Майор наверху со своими сыновьями, Джорджем и Сидни, и совещание в самом разгаре.

— Можно постоять тута, прям на лесенке, — сообщил ему Старый Сэм, дряхлый негр, — и отсюды слыхать, что туды лезть не надоть. Мистер Сидни и мистер Жордж орут так, что и глухой услышит! Грызня тама, милок, воистину грызня!

— Хорошо, — кратко ответил Джордж. — Иди к себе и помалкивай. Понял?

— Угу, угу, — промычал Сэм и поплелся прочь. — Тута и без Сэма все болтают! Угу!

Джордж подошел к основанию огромной лестницы. Ему были слышны злые голоса, принадлежавшие дядьям, и печальный тихий голос деда, успокаивающего их. Стало ясно, что лучше туда не ходить, и Джордж решил подождать до конца разговора. Сделал он это не из робости и не из чуткой деликатности. Просто почувствовал, что если ворвется к деду прямо сейчас, посреди ссоры, то кто-нибудь из джентльменов может, забывшись, сорваться и на него, а Джорджу вовсе не хотелось терять достоинство, подвергаясь чьим-либо нападкам. Поэтому он не поднялся по лестнице, а тихо прошел в библиотеку, взял журнал — но так и не открыл его, потому что услышал голос тети Амелии в соседней комнате. Дверь была приоткрыта, и Джордж различал каждое слово.

— Ждать от Изабель? От Изабель! — громко и пронзительно воскликнула она. — Вот только не надо мне рассказывать про Изабель Минафер, милый мой старина Фрэнк Бронсон! Я знаю ее получше вас.

Джордж услышал голос мистера Бронсона — он тут же узнал его, потому что мистер Бронсон был лучшим другом и главным поверенным деда. Они с Майором были ровесниками, перешагнувшими порог семидесятилетия, а во время войны три года служили в одном полку. И вот Амелия язвительно обращается к этому человеку "милый мой старина Фрэнк Бронсон", хотя в семье Эмберсонов (без малейшей усмешки) почти и не называли его иначе. Это был бодрый, сухощавый, очень высокий старик, до сих пор ходивший с прямой спиной.

— Вряд ли вы так близко знаете Изабель, — сухо ответил он. — А злитесь на нее потому, что она поддерживает Джорджа, а не вас с мужем.

— Фи! — в сердцах бросила тетя Амелия. — Вы прекрасно понимаете, что тут у нас творится, Фрэнк Бронсон!

— Даже не представляю, о чем вы.

— Вот как! Вам ли не знать, что Изабель на стороне Джорджа только потому, что тот дружит с Юджином Морганом?

— По-моему, это чистые домыслы, — отрезал Бронсон. — Я надеюсь, что чистые, а не грязные.

Амелия заголосила:

— Я считала вас культурным человеком, и не говорите, что вы слепы! Вот уже два года Изабель притворяется, что сводит Фанни Минафер с Юджином, а на самом деле дурочка Фанни только предлог для ее собственных встреч с ним! Изабель понимает, что в этих обстоятельствах Фанни вполне себе достойное прикрытие, к тому же ей хочется подольститься к братцу Джорджу, ведь она считает, что люди станут болтать меньше, если увидят, что и брату это дело по душе. Сплетни! Сохранить лицо! Она только и думает о том, что скажут люди! Она…