Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 4. Приключения Тома Сойера. Жизнь на Миссисипи Страница 22

И она заплакала.

— И мой Джо был такой же: шалит, балуется, как будто в нем тысяча бесов, а добрый, ласковый, лучше не надо! Господи, прости меня, грешную! Ведь я задала ему трепку за сливки, а у самой из головы вон, что сама же я эти сливки выплеснула, потому что они прокисли!.. И только подумать, что я никогда больше не увижу его тут, на земле, — бедного, обиженного мальчика, никогда, никогда, никогда!

И миссис Гарпер зарыдала так, словно сердце у нее вот-вот разорвется.

— Я надеюсь, что Тому теперь хорошо в небесах, — сказал Сид. — Но если бы он вел себя немножко лучше… тут, на земле…

— Сид! (Том почувствовал, как сердито загорелись у тетки глаза, хоть и не мог ее видеть.) Не смей говорить дурно о моем Томе, когда его нет в живых! Да, сударь, теперь о нем позаботится бог, а вы не беспокойтесь, пожалуйста… Ох, миссис Гарпер, уж и не знаю, как я это переживу! Просто и представить себе не могу! Он всегда был для меня утешением, хотя часто терзал мое старое сердце.

— Бог дал, бог и взял. Благословенно будь имя господне! Но это так тяжко, так тяжко! Не дальше как в прошлую субботу мой Джо подходит ко мне и как бабахнет пистоном под самым моим носом! Я в ту же минуту так оттолкнула его, что он упал. Не знала я тогда, что он скоро… Ах, сделай он это теперь, я расцеловала бы и благословила его…

— Да, да, да, я отлично понимаю ваши чувства, миссис Гарпер, отлично понимаю! Не дальше как вчера перед обедом мой Том напоил кота «болеутолителем», так что кот чуть не перевернул весь дом. И я, прости меня, господи, стукнула Тома по голове наперстком. Бедный мой мальчик, несчастный, погибший малыш! Зато теперь уже кончились все его муки. И последние его слова, что я услышала от него, были словами упрека…

Но это воспоминание оказалось слишком тяжким для старухи, и она горько заплакала. Том тоже стал всхлипывать, — впрочем, ему было жалко не столько других, сколько себя. Он слышал, как плакала Мери, время от времени поминая его ласковым словом. И в конце концов он возгордился: никогда он не думал, что он такой замечательный мальчик. Все-таки горе тетки очень взволновало его; ему хотелось выскочить из-под кровати и сразу осчастливить ее; такие театральные эффекты были ему всегда по душе. Но он не поддался искушению и продолжал лежать смирно, прислушиваясь к дальнейшему разговору.

Из отдельных фраз он узнал, как объясняют их исчезновение: сначала думали, что они утонули во время купанья; затем хватились, что нет плота; затем кто-то из мальчиков вспомнил, как Том и Джо заявляли, что в городе о них «скоро услышат». Тогда местные мудрецы, пораскинув умом, решили, что мальчики уплыли на пилоту и скоро объявятся в ближайшем городишке вниз по течению; но около полудня плот нашли прибитым к миссурийскому берегу в пяти-шести милях от города и тогда все надежды рухнули: мальчики, несомненно, утонули — иначе голод пригнал бы их домой к ночи, а пожалуй, и раньше. А тела их не были найдены лишь потому, что катастрофа, как полагали, произошла па самой середине реки, — иначе они добрались бы до берега, так как плавали все трое отлично. Сегодня среда. Если тела не найдутся до воскресного утра, значит, никакой надежды уже нет, и в воскресенье, во время обедни, их будут отпевать как умерших. Том вздрогнул.

Миссис Гарпер, рыдая простилась со всеми и направилась было к двери. Но тут обе осиротевшие женщины, под влиянием внезапного порыва, кинулись друг другу в объятия и, прежде чем расстаться, поплакали всласть. Тетя Полли гораздо нежней, чем всегда, поцеловала на ночь Сида и Мери. Сид всхлипнул, а Мери ушла вся в слезах.

Тетя Полли упала на колени и стала молиться о Томе. В ее словах и в ее дрожавшем голосе чувствовалась такая безмерная любовь, ее молитва была так горяча и трогательна, что Том опять залился слезами.

Мальчику еще долго пришлось лежать тихо и смирно после того, как тетя Полли улеглась; по временам у нее вырывались какие-то печальные возгласы, она все время беспокойно ворочалась, металась из стороны в сторону. Наконец она затихла и лишь изредка стонала во сне. Том выполз, медленно и осторожно встал на ноги и, заслонив рукою свечу, долго смотрел на спящую. Сердце его было переполнено жалостью к ней. Он вытащил из кармана кору и положил возле свечки, но потом приостановился, размышляя. Ему пришла в голову счастливая мысль, и лицо его просияло. Он сунул кору в карман, наклонился над теткой и поцеловал ее в поблекшие губы, а, затем неслышно вышел вон, закрыв за собой дверь на щеколду.

Он дошел до пристани, где обыкновенно стоял пароходик, и, не увидев никого на берегу, смело взошел на судно. Он знал, что на пароходике никого нет, кроме сторожа, а тот имел обыкновение забираться в каюту и спать непробудным сном. Том отвязал челнок от кормы, неслышно спустился в него и начал грести вверх по реке. Проехав с милю, он приналег на весла, пересек реку и причалил как раз там, где следовало, потому что это дело было для него привычное. Ему очень хотелось завладеть челноком — ведь челнок тоже до некоторой степени судно и, следовательно, законная добыча пирата, — но он знал, что челнок будут повсюду искать, а это может навести на след беглецов. Поэтому он просто прыгнул на берег и вошел в лес.

В лесу он хорошенько отдохнул, мучительно стараясь побороть сон, и потом поплелся к лагерю. Ночь была на исходе, а когда он дошел до отмели, уже совсем рассвело. Он посидел еще немного и лишь тогда, когда солнце, высоко поднявшись, позолотило могучую реку великолепным огнем, бросился в воду опять. Немного погодя он, весь мокрый, добрался до лагеря как раз в ту минуту, когда Джо говорил:

— Нет, Гек, Том человек надежный. Он вернется. Верно тебе говорю. Он не удерет. Он знает, что это стыд для пирата. А пиратская честь ему дороже всего. Он затевает какую-то новую штуку. Но какую, хотел бы я знать!

— Ну, а вещи все-таки — наши?

— Наши, Гек, но не совсем. В письме сказано, чтобы мы взяли их, если он не вернется к завтраку.

— А он тут как тут! — воскликнул Том, торжественно появляясь перед ними. Это был редкий театральный эффект.

Скоро они устроили обильный завтрак из ветчины и рыбы и принялись его уничтожать, а тем временем Том рассказал (не без прикрас) свои похождения. Когда рассказ был выслушан до конца, мальчишки еще больше заважничали и стали чувствовать себя великими героями. Том прилег в тени, чтобы выспаться до полудня, а прочие пираты отправились удить рыбу и исследовать остров.

Глава XVI

После обеда вся разбойничья шайка двинулась на песчаную отмель за черепашьими яйцами. Мальчики тыкали палками в песок и, найдя мягкое местечко, опускались на колени и начинали рыть руками. Из иной ямки добывали сразу по пяти-шести десятков яиц. Яйца были совершенно круглые, белые, чуть поменьше грецкого ореха. В этот вечер у пиратов был роскошный ужин — они объедались яичницей; так же великолепно пировали они на следующее утро, в пятницу.

После завтрака они прыгали и скакали на отмели, с громкими криками гоняясь друг за другом, сбрасывая с себя на бегу одежду, а потом, голые, мчались далеко-далеко, к мелководью, продолжая бесноваться и там. Сильное течение порою сбивало их с ног, но от этого им становилось еще веселее. Они нагибались все вместе к воде и брызгали друг в друга, причем каждый подкрадывался к врагу осторожно, отвернув лицо, чтобы самого не забрызгали. Затем они вступали врукопашную тут же, в воде, пока победитель не окунал остальных с головой. Кончалось тем, что оказывались под водою все трое. Все трое превращались в клубок белеющих рук и ног, и когда снова появлялись над гладью реки, то и пыхтели, и фыркали, смеялись и отплевывались, и жадно хватали воздух.

Выбившись из сил, они выбегали на пляж, кидались врастяжку на сухой, раскаленный песок и закапывались в него, а затем снова бросались в воду, и все начиналось сначала. Наконец им пришло в голову, что их кожа смахивает на трико телесного цвета; они начертили на песке круг и устроили цирк, в котором было целых три клоуна, так как ни один не хотел уступить другому эту завидную роль.

Затем они достали свои шарики и стали играть в «подкидалку», в «тянуху», в «тепки», пока и эта забава не наскучила им. Тогда Гек и Джо снова пошли купаться, а Том не рискнул и остался на берегу, так как обнаружил, что, когда он сбрасывал штаны, у него развязался шнурок, которым к его лодыжке была привязана трещотка гремучей змеи. Он никак не мог понять, почему с ним не сделалась судорога, раз на нем не было этого волшебного талисмана. Он так и не отважился войти в воду, покуда не нашел своей трещотки, а тем временем его товарищи уже устали и вышли полежать на берегу. Мало-помалу они разошлись кто куда, разомлели от скуки, и каждый с тоской смотрел в ту сторону, где дремал под солнцем родной городок. Том бессознательно писал на песке большим пальцем ноги слово «Бекки». Потом он спохватился, стер написанное и выбранил себя за свою слабость, но не мог удержаться и снова написал это имя, потом снова стер и, чтобы спастись от искушения, кликнул товарищей.