Тобайас Смоллет - Путешествие Хамфри Клинкера. Векфильдский священник Страница 22

Я уже писал вам, что мисс Табита Брамбл девица и ей сорок пять лет. На вид она рослая, поджарая, неуклюжая, плоскогрудая и сутулая; лицо у нее желтое и покрыто веснушками, глаза у нее не серые, а зеленоватые, как у кошки, и обычно воспалены, волосы у нее песочного или, скорей, сероватого цвета; у нее низкий лоб, длинный, острый нос, кончик его в холодную погоду всегда красный, большой рот с увядшими губами, зубы редкие, разного цвета и формы и шатаются, а на длинной сморщенной ее шее тысяча морщин.

Нрав у нее спесивый, упрямый, она суетна, высокомерна, любопытна, злобна, жадна и скупа. Весьма возможно, что ее природная суровость была отравлена разочарованием в любви, так как ее длительное безбрачие отнюдь не вызвано ненавистью к брачной жизни. Напротив: она землю рыла, дабы освободиться от обидной клички «старая дева».

Меня еще на свете не было, когда она зашла столь далеко в своей любовной интриге с неким офицером-вербовщиком, что ее доброе имя слегка пострадало. Потом она начала закидывать удочку приходскому викарию, который бросал неясные намеки о назначении на церковную должность, зависящую от ее брата; но, узнав, что должность уже обещана другому, сей викарий ускользнул, а мисс Табби в отместку добилась того, что его лишили и места викария! Следующим ее возлюбленным был лейтенант с военного корабля, наш родственник, который, не понимая прелести нежной страсти, не выражал отвращения к сочетанию брачными узами с кузиной Табби; но прежде чем все было улажено, он отправился в плаванье и был убит в бою с французским фрегатом. Тетушка, хотя она и обманывалась часто в своих надеждах, не впадала еще в отчаяние. Она расставила свои ловушки доктору Льюису, коего можно назвать fides Achates[11]{26} моего дядюшки. По сему случаю она даже заболела и уговорила дядюшку выступить посредником между нею и его другом. Но доктор Льюис был осторожен, его нельзя было уловить пустой болтовней, и он наотрез отказался делать предложение. И вот мисс Табита должна была вновь вооружиться терпением после тщетных усилий поссорить двух друзей, и в настоящее время она считает за благо быть очень любезной с Льюисом, который стал ей необходим как лекарь.

Однако на этом не кончились ее попытки связаться ближе с нашим полом. Поначалу ее состояние не превышало тысячи фунтов, но после смерти сестры она получила еще пятьсот, а лейтенант оставил ей в завещании триста. Эту сумму она больше чем удвоила, ибо, проживая у брата, не несла никаких расходов и торговала сыром и валлийской фланелью — тем, что приносили ему молочная ферма и овцы. Ныне ее состояние возросло до четырех тысяч фунтов, а ее корыстолюбие с каждым днем становится все более хищным. Но даже это ее качество не столь невыносимо, как злобность ее натуры, которая является для всего семейства источником постоянной докуки и неурядиц. Она из тех злых духов, какие находят дьявольское наслаждение в том, чтобы внушать ближним своим ненависть и ужас.

Однажды я сказал дядюшке, что меня удивляет, как это он, с его нравом, терпит в доме такую чуму, когда столь легко от нее избавиться. Слова мои задели его, ибо он мог их истолковать как обвинение в недостатке смелости. Сморщив нос и сдвинув брови, он сказал:

— Молокососа, когда он впервые сунет свой нос в житейские дела, многое удивляет из того, что человек поживший считает обычным и неизбежным. Сия драгоценная ваша тетушка, черт бы ее побрал, незаметно стала частью меня самого. Она — плоть от плоти моей, а стало быть, noli me tangere[12]я терпеть не могу, когда задевают это место!

Я ничего не ответил и заговорил о другом. Он в самом деле чувствует привязанность к этой чудачке, которая сохраняет свое положение, вопреки здравому смыслу и невзирая на презрение, которое он, конечно, питает к ее уму и нраву. И она, я в этом уверен, весьма привязана к нему, хотя ее любовь проявляется только в сварливости и она постоянно мучит его, побуждаемая к тому нежными чувствами. Единственное существо в доме, с коим она обходится ласково, это ее собака Чаудер, дрянной пес с Ньюфаундленда, полученный ею в подарок от жены шкипера из Суэнси. Кажется, будто она почтила сего пса своей любовью единственно по причине его уродливости и злого нрава, а может, она питает к нему симпатию, ибо по натуре они сходны. Так или иначе, но она постоянно его ласкает и донимает все семейство этим проклятым животным, которое явилось ближайшим поводом ее разрыва с сэром Уликом Маккалигутом.

Да будет вам известно, что она решила уйти тайком от бедняжки Лидди и явилась к утреннему завтраку в залу только в сопровождении своего пса в надежде встретиться с баронетом, который уговорился танцевать с ней вечером.

Как только Чаудер показался в зале, церемониймейстер, возмущенный его появлением, устремился, чтобы его прогнать, и хотел ударить его ногой; но пес не посчитался с его авторитетом и, оскалив крепкие, длинные, острые белые зубы, нагнал страх на тщедушного владыку Бата. Тот, перепугавшись, остался лицом к лицу с врагом и поднял крик, призывая лакея, как вдруг появился сэр Улик Маккалигут и бросился к нему на помощь. Якобы не ведая об отношениях между дамой его сердца и вторгшимся псом, он наградил пса таким ударом в челюсть, что тот с воем отлетел к двери. Мисс Табита, возмущенная этим оскорблением, завопила столь же неприятным голосом и устремилась за ним, сопровождаемая с одной стороны баронетом, приносившим извинение за сделанный промах, а с другой — церемониймейстером Дерриком, который пенял ей за нарушение правил.

Ее отнюдь не удовлетворили извинения баронета, и она сказала, что, по ее мнению, он не джентльмен, а когда церемониймейстер предложил ей руку, чтобы отвести ее к портшезу, она ударила его по пальцам веером.

Дядюшкин лакей еще не успел уйти от двери, а потому она вместе с Чаудером влезла в свой портшез, и они отбыли, сопровождаемые насмешками носильщиков и прочих зрителей. Я катался верхом по Клеркендаун и зашел в залу, когда суматоха улеглась. Баронет с огорченным видом подошел ко мне и поведал о приключении, над которым я от души посмеялся, после чего лицо его прояснилось.

— Любезный друг! — сказал он мне. — Когда я увидел, как этот дикий зверь, разинув пасть, рычит на церемониймейстера и хочет его разорвать, словно рыжая корова Мальчика-с-пальчик, я должен был прийти на помощь этому человеку. Ох! Мне никогда не снилось, что этот зверь сопровождает мисс Брамбл! Знай я это, пусть бы он позавтракал этим Дерриком! На здоровье! Но вам известно, друг любезный, сколь свойственно нам, ирландцам, ошибаться и попадать впросак. Все же я принесу покаяние и буду умолять о прощении. Надо надеяться, что раскаявшегося грешника простят.

Я сказал ему, что, поскольку у него не было умысла обидеть ее, она едва ли будет неумолима.

Но, правду говоря, его огорчение было притворным. Прельщая мисс Табиту галантным обхождением, он ошибся в оценке ее капитала по меньшей мере на шесть тысяч фунтов; из этого заблуждения ему только что помогли выйти. Поэтому он схватился за первый благоприятный повод навлечь на себя ее неудовольствие в такой форме, чтобы порвать отношения, а для достижения этой цели не мог бы выбрать лучшего способа, чем ударить ее собаку.

Когда он появился у наших дверей, чтобы засвидетельствовать почтение оскорбленной красавице, он не был принят, и ему дали понять, что в будущем он никогда не застанет ее дома. Но она не была столь же неприступной с Дерриком, который пришел требовать удовлетворения за оскорбление, нанесенное ему не больше не меньше как в его собственных владениях. Она понимала, что следует быть весьма любезной с церемониймейстером, покуда ей придется посещать залы ассамблей, а прослышав, будто он к тому же является поэтом, она боялась, как бы он не изобразил ее в какой-нибудь балладе или пасквиле. Поэтому она принесла извинения за содеянное, в котором повинно было ее волнение, и потом подписалась на его поэмы. Таким образом он был весьма ублажен и рассыпался в комплиментах. Он даже попытался помириться с Чаудером, отвергшим, впрочем, примирение, и заявил, что внимательно поищет в анналах Бата, нет ли в них прецедента, каковой позволил бы разрешить ее любимцу пребывание в залах ассамблей на следующее утро во время завтрака. Но, мне кажется, она не решится подвергнуть себя или своего любимца вторичному унижению. Кто займет место Маккалигута в ее сердце, я не могу предвидеть. Но она не пропустит ни одного мужчину. Правда, она очень привержена церкви и отличается крайней нетерпимостью к иноверию, но, полагаю, что в настоящее время она не стала бы возражать против заключения договора о бракосочетании с анабаптистом, квакером или иудеем и скрепила бы сей договор даже обращением в другую веру. Впрочем, может быть, я слишком строго сужу сию родственницу, но должен сознаться, она весьма мало заслужила доброе мнение вашего