Оскар Лутс - Лето Страница 25

– Да, именно так, милый мой Кийр.

Наступает пауза. Девушка бросает на своего спутника загадочные взгляды и едва заметно улыбается. Здесь вот, рядом с нею, семенит тощий, веснушчатый рыжеволосый субъект и объясняется ей в любви, иными словами – хочет заполучить ее, Тээле, себе в жены. Эта жердеобразная личность промышляет в Паунвере портновским ремеслом и пылает от любви, как уголь в горящей печке. В свое будущее супружество он, помимо всего прочего, принесет и свое великолепное сопенье и подозрительный взгляд исподлобья. Но супружество, как известно, не кончается свадьбой, оно именно ею начинается. Потом эта самая жердь придет, вытянет губы трубочкой, станет целоваться и нашептывать слова любви.

Тээле снова улыбается. В глазах ее мелькает озорная искорка.

Голова у Кийра гудит от самых различных мыслей. У него сейчас такое чувство, будто кто-то вывернул ему мозги наизнанку и выбрасывает оттуда все воздушные замки, которые воздвигались годами.

– Ну что ж, – тихо произносит он наконец и покачивает головой, – тогда мне больше не на что надеяться.

Тээле молчит с минуту, потом отвечает таким же, чуть надломленным голосом:

– Почему вы не учились земледелию, как… ну скажем, наш соученик Тоотс?

Вопрос этот вгрызается в душу Кийра, как злой пес в икру прохожего. Во-первых, ему самому, разумеется, жаль, что он не учился земледелию, а во-вторых, опять вспомнили здесь этого беспутного управляющего имением, который всюду сует свой нос, всюду лезет, как муха в мед!

– Ну, разве Тоотс такой уж ученый земледелец? – выдавливает он из себя с безграничным презрением.

– Несомненно.

– Этот врун, хвастун, лентяй и…

– Это не имеет отношения к делу. Возможно, он чуть-чуть приукрашивает события, о которых рассказывает. Но то же самое делаете и вы, и я, и все так делают. Во всяком случае, я не допускаю, чтобы он все выдумывал.

– Ах, Тээле, вы его еще не знаете?

– Пусть даже так. Скажем, от него не услышишь ни слова правды, все, что он говорит, – ложь. И несмотря на это, он все-таки земледелец. Раз человек несколько лет прослужил в имении, он все же должен уметь обрабатывать землю и разводить скот. Не правда ли? Даже если ему совсем не захотелось бы учиться, к нему знания просто сами пристали бы, ведь он изо дня в день все это видит и слышит. С другой стороны… что я хотела еще сказать?.. Ах, да: если б он был такой уж лентяй и ничего не хотел делать, его бы нигде не держали на работе и он давно вернулся бы на родину. Но, как видите, он довольно долго пробыл в России. Нет, Тоотс – настоящий земледелец. Какой бы он ни был как человек, но он земледелец, это – безусловно. А для меня это самое важное.

– Хмх! – С уст рыжеволосого слетает какое-то странное восклицание, как будто оп что-то уронил и разбил. – И вы за Тоотса пошли бы замуж?

– Тоотс мне пока ничего о таких "вещах не говорил.

– А если бы сказал?

– Гм… Если он мне сделает предложение, там видно будет. Сейчас трудно ответить на такой вопрос. (Девушка смущенно опускает глаза.) Не знаю… Все же… Почему бы и не выйти… Он ведь земледелец.

От этого уклончивого и вместе с тем достаточно ясного ответа спина у Кийра покрывается потом и начинает чесаться. Рыжеволосый несколько раз постукивает себя по спине набалдашником своей великолепной тросточки и громко сопит. В то же время в левом ухе у него начинает странно звенеть, и обладатель уха видит в этом предвестие ожидающих его несчастий. Кийр готов, с помощью господа бога и священного писания, примириться с чем угодно, но мысль, что Тээле станет подругой жизни Тоотса, для него невыносима. Будь на месте Тоотса Арно Тали – тут уж ничего не поделаешь, это было бы более или менее естественно. Но Тоотс! Подумать только – Тээле переселится в Заболотье, будет спать в одной комнате с этим бурлаком или даже… У них пойдут дети и все такое, и… Нет, пусть лучше Тээле умрет, тогда и он, Кийр, придет на ее похороны и будет оплакивать свое утраченное счастье.

Рыжеволосый долго шагает, глядя себе под ноги, как будто тяжкие думы клонят вниз его легковесную голову. Но затем его упорство снова берет верх.

– Тээле, послушайте! – выпаливает он вдруг. – А что бы вы сказали, если бы и я стал земледельцем?

– Вы – земледельцем? Ха-ха-ха! Не можете же вы с сегодня на завтра превратиться в земледельца.

– Ну да, – ухмыляется Кийр, – но и вы тоже с сегодня на завтра не станете женою Тоотса.

– Само собою понятно. Но полеводство и скотоводство надо изучать годами. Я не уверена, буду ли я так долго…

– Тээле, дорогая, – ликует Кийр, – я буду прилежен, буду очень стараться и за один год успею больше, чем какой-нибудь Тоотс за десять лет.

– Думаете?

– О, я уверен. Стоит лишь мне подумать о моей цели, о той награде, которая меня ждет за этот труд, и… Ах, Тээле, чего бы я не сделал, только бы вас… тебя… ох…

Рыжеволосый отчаянно размахивает в воздухе тросточкой и этим заканчивает свою пламенную речь. Мысль стать земледельцев пришла для него самого неожиданно, как приходят внезапно, в последнюю минуту, все удачные мысли. Теперь остается лишь обдумать ее со всех сторон и найти самый правильный путь для ее осуществления. Портной спешит мысленно проверять свои познания в области сельского хозяйства… Ну да, пока все это еще очень скудно. Но все же… в позапрошлом году он в Киусна участвовал в толоке по вывозке навоза. Правда, он там был только возчиком (его хрупкое телосложение не позволяло поднимать тяжести) и его прозвали «навозным жуком», потому что он каждый раз возвращался с поля последним. Но все же… он наблюдал и знает, что делают с вывезенным на поле грузом. А для начала этого достаточно.

Спутники приближаются к дорожке, ведущей на хутор Рая. Кийр останавливается, снимает свою узкополую шляпу и вытирает потный лоб.

– А дальше вы не пойдете? – спрашивает Тээле.

– Нет, мне нужно домой, – отвечает Кийр. – Я хочу поговорить с моими дорогими родителями, сказать им, что… что… Я не могу, я не должен скрывать от них эту радость, потому что… Ох, Тээле, Тээле! Но прежде чем расстаться, вы должны дать мне торжественное обещание, что вы меня… что вы меня никогда не бросите, если я стану земледельцем.

– Торжественное обещание, – смеется Тээле, слегка краснея, – торжественное обещание я могу вам дать, могу поклясться, что никогда вас не брошу, но… какая от этого польза? Не я одна, а мы оба с вами прекрасно понимаем, что из вас земледелец никогда не получится.

– Тээле, дорогая Тээле, я буду земледельцем? – полный огня и любви, восклицает Кийр. – Я могу поклясться… могу поклясться!

– Ну, тогда и я могу поклясться, – смиренно, словно покоряясь судьбе, отвечает Тээле.

После таких слов рыжеволосый несколько мгновений словно кружится в вихре счастья; радость победы и в то же время страх потерять все, чего он с таким трудом добился, совершенно спутали его мысли. Все же он пытается, как бы в подкрепление клятвы, поцеловать Тээле. Со стороны это выглядит довольно странно: кажется, будто на дороге, ведущей к хутору Рая, какой-то молодой человек борется с девушкой. Затем девушка вырывается из его объятий и быстро удаляется по тропинке. А он поднимает с земли свою тросточку с блестящим набалдашником и бормочет что-то невнятное.

Девушка с хутора Рая идет домой и улыбается: ей и самой непонятно, как это она могла так сердиться на своего милого соученика? Он строен, как колодезный журавль, и жаждет – ха-ха-ха! – стать земледельцем. Даже потребовал торжественной клятвы!

А Кийр приходит в себя не сразу. Только что пережитое волнение никак не может улечься. Он долго стоит у, края дороги и выпученными глазами глядит вслед удаляющейся девушке. Когда он наконец снова обретает способность двигаться и чуточку приходит в себя после пережитого, он решает, что сегодняшний день все же принес ему огромную победу. Прежде всего с этого момента их с Тээле соединяет общая тайна: поцелуй. Этот поцелуй, каким бы он ни был убогим, жалким и смешным, все же остается поцелуем, залогом их дальнейшего сближения. И торжественное обещание, клятва… Эта гордая девушка никогда не изменит своему слову, она до самой смерти не выйдет замуж, если ему не удастся стать земледельцем!

По дороге домой настроение рыжеволосого улучшается с каждым шагом. Хи-хн! Какое бы лицо сделал бывший жених Тээле – Арно Тали, если бы услышал, как за это время все обернулось? А рябой Тоотс лопнул бы от злости, если б узнал, что с сегодняшнего дня все его проделки и уловки ни к чему. Когда портной приближается к первым домам на окраине Паунвере, его самоуверенность и гордость уже не знают границ. Еще час назад, проходя мимо этих домов, он был всего лишь бойцом, а сейчас возвращается победителем. О-о, все же в нем, Кийре, есть нечто такое, что завоевывает сердца девушек! От радости он вертит в воздухе тросточкой и мысленно называет себя «сердцеедом». Хи-хи-хи, откуда вдруг взялась у него такая отчаянная смелость – обнять девушку за плечи и поцеловать ее? Да, это был отважный поступок, и пусть весь мир говорит что хочет, он, Кийр, умеет обходиться с молодыми девицами. Да, да… «В тихом омуте черти водятся» – гласит пословица. Во всяком случае… ну да… правда, когда он целовал ее, это скорее выглядело как драка, но не могла же Тээле сама броситься ему на шею, если она его лю… лю… Ну да, во всяком случае…