Кнут Гамсун - Круг замкнулся Страница 25

— Сколько тебе нужно на все про все? Только успокойся.

— Он говорит, что две тысячи.

— А стоит ли из-за двух тысяч так заводиться?

— Неужели не стоит? О, Абель, Бог тебя благослови!

— Ты подождешь здесь или пойдешь со мной?

— Пойду с тобой. Нет, подожду здесь. Ты надолго? Ну, конечно, я подожду здесь. Чтоб не мешать. Я пока прилягу, — сказала она, бросив взгляд на кровать. — Пока прилягу. Можно, я прилягу? — Она сняла пальто.

— Как ты разволновалась!

— Понимаешь, он мог бы этого и не пережить, и вся вина осталась бы на мне. Я к нему очень хорошо отношусь, я его люблю и хочу ему помочь, чем только смогу, но закладывать себя я больше не хотела бы. Он не говорит, что во всем виновата я, но, конечно, это так. Он слишком порядочный, чтобы сделать что-нибудь недостойное, слишком хороший человек, без единого пятнышка. Помощник судьи, его отец умер бы, мать сошла бы в могилу, сестры — у них вся семья такая. Сам-то он ничего не говорит, сидит у себя в конторе и работает сегодня, как всегда, хотя над ним навис приговор, — и ни слова. По сути дела, совесть у него чиста, во всем виновата я. С самого начала и все время. Я слишком дорого ему стоила: покупала все, что ни увижу, все, на что я указывала пальцем, мне предоставляли, денег не считали, одежда по последней моде, винный погребок, три месяца верховая лошадь… Извини, Абель, я немножко прилягу. Вот, так хорошо. Ты смеешься?

— Да, но я не скажу тебе почему.

— Надо мной?

— Да, ты уж извини. Ты воображаешь, будто тебя поставили на колени, и при этом не забываешь изображать из себя великую разорительницу. Ты говоришь: последняя мода, погребок, лошадь. Да все твои побрякушки не стоят и двух тысяч.

— Ты прав, Абель. Не щади меня.

— Нет. Все дело в том, что ты сама себя заводишь. И все преувеличиваешь. Ты говоришь, он не переживет — еще как переживет! Но отчаяние твое вполне искренне, тебе кажется, что это не шутка, твой муж, которого ты любишь, попал в беду. Вот если бы ты могла относиться ко всему не так серьезно. Например, как я.

Абель надел шляпу и кивнул.

— Ты уже идешь?

Она вскакивает с постели и восклицает:

— Я тоже хочу с тобой! Я тебя одного не пущу. Не то они подумают, что это опять на дом для Лили, или как ее там зовут. Пусть все видят, что это для меня. Ах, до чего я дошла…

— Успокойся, Ольга! Хочешь, я тебя уложу и укрою?

— Да, спасибо, укрой меня моим пальто.

Пока он ходил, она уснула. Сон был не очень спокойный и не очень продолжительный, но тем не менее вполне для нее полезный. Она проснулась, сразу обрела ясность мыслей и соскочила с постели.

— Ты там был? Ты их взял? Бог тебя благослови. Это взаймы, Абель, у меня еще будут деньги, я думаю, что когда-нибудь у меня будет много денег. Все к тому идет. Но зато я спихну эту ревизию и не буду ни во что замешана. Бедняжка, он сидит и страдает. Который час? Мне надо застать его в конторе, а дорога неблизкая.

— Может, отвезти тебя?

— Нет, нет, ничего больше для меня не делай.

Она набрасывает пальто, надевает шляпку, она уже готова.

— Я не бледная? У тебя зеркала нет?

— Вот, маленькое. Впрочем, ты сейчас красивее, чем всегда. Без краски просто здорово.

— Спасибо тебе, Абель.

Она подает ему руку и уходит.

Он замечает, что шляпка у нее сидит задом наперед, и кричит ей об этом вслед.

— Да, — отвечает она, — но это я нарочно. Они все привыкли покупать такие же шляпки, как у меня, и вообще обезьянничают — вот я и хочу поглядеть, станут ли они, как я, носить шляпки задом наперед.

Раз касса спасена — значит, спасена жизнь и честь. Один Бог знает, как она объяснила ему происхождение денег, может, сказала, что ее отец оказался богаче, чем все предполагали, а может, что их выручила очередная фамильная драгоценность. После того как она предложила ему одно из этих объяснений, он, как человек чрезмерно деликатный, не счел для себя возможным докапываться до истины, а как человек в нужде — отвергать ее помощь.

Неожиданное спасение так хорошо подействовало на молодого Клеменса, что он взял себя в руки и наконец-то довел до конца процесс с лесоторговым обществом «Пистлейя».

«1. Не было и не могло быть доказано, что за ложными сведениями, благодаря которым совершилась покупка леса, стояла дирекция лесопильни. Управляющий хотя и всеми уважаемый человек, но, лишившись места, страдает легко объяснимой депрессией и в этом состоянии полагал, наверно, уменьшить свою долю ответственности, свалив вину на дирекцию.

2. Поскольку почти единственный держатель лесопильных акций разорен дотла, возможный приговор не достигнет иной цели, кроме как подвергнет незаслуженному унижению достойного человека».

Лесоторговое общество «Пистлейя», правда, поворчало насчет выводов молодого Клеменса, но от своих претензий отказалось. Иначе процесс растянулся бы на долгие годы.

По каким-то причинам Абель вдруг начал поспешно распродавать мебель и диковины из сарая. Он был крайне занят несколько дней подряд, вызвал старьевщика поглядеть на это добро и оценить. Сделка была почти завершена, но не состоялась по вине Абеля, который потребовал, чтобы ему заплатили наличными. Старьевщик удивленно на него воззрился:

— Да что значат жалкие кроны и эре для такого человека, как Абель Бродерсен?

— Вы думаете, я богатый, — сказал Абель, — но я вовсе не богатый.

Проходили недели и месяцы, больше он к этому делу не возвращался, и привычное равнодушие снова овладело им. Ему уже несколько раз напоминали, чтобы он уплатил за комнату, но его это совершенно не волновало. Вообще они старались его щадить, потому что он прожил у них много лет и к тому же был известный богач Абель Бродерсен, но под конец все-таки переслали ему счет через его мачеху, через Лоллу.

— Да! — сказал Абель. — Прямо сегодня же.

Он разыскал другого старьевщика, отвел его в сарай и предложил оценить. Но на сей раз Абель решил сохранить многое из своего добра: кровать, диван, стулья, стол и несколько картинок с изображением плывущих кораблей. Чтобы не остаться совсем уж без ничего, объяснил он старьевщику.

— Тогда почти и продавать нечего, — сказал тот.

— Да, почти, — согласился Абель.

— А страусиные яйца, раковины и отравленные стрелы мне не сбыть. Здесь больше не осталось старых шкиперов, которые этим интересуются.

— Может, возьмете несколько ношеных костюмов? Они у меня в комнате.

— Вот это уже лучше, на костюмы есть спрос. Но давайте хорошенько рассмотрим, что у нас тут есть. Все эти мелочи мы даже не станем вносить в список, накинем за них несколько крон, и дело с концом.

Абель показал ему шкатулку без замка и ключа, тонкая работа по меди и секретный механизм на дне вместо замка.

— Да, — сказал старьевщик, — фру Клеменс, может, и купила бы это в былые дни, Ольга Клеменс. Она заходила ко мне, отыскивала всякие диковины, вышивку жемчугом и тому подобное, но теперь у нее, пожалуй, нет денег на покупки.

Завершив дела в сарае, они направились к «Приюту моряка» — два комплекта ношеного платья оказались вполне добротным товаром — и определили цену, старьевщик предложил круглую сумму с рассрочкой на три месяца.

Опять та же история: Абель не мог ждать и снова объяснил, что он вовсе не богат.

— Тогда вы можете получить деньги в банке по моему чеку, — сказал старьевщик, но Абель снова погрузился в равнодушие и сказал:

— Сходите сами.

Старьевщик сходил, вернулся с деньгами, забрал костюмы и наконец ушел.

Абель облегченно вздохнул. Сколько хлопот из-за неоплаченного счета, ради посторонних людей, так сказать. Ему-то какая в том корысть? Когда он спустился в контору и выложил перед ними «круглую сумму», они вытаращили на него глаза. Это такая малость!

— Остальное завтра, — сказал Абель.

Но не пришел ни завтра, ни на следующей неделе.

И у «Приюта» не осталось иного выхода, как снова обратиться к мачехе, к Лолле.

— Что с твоим счетом в банке? — спросила она.

Абель улыбнулся:

— Сколько забот у тебя! Я завтра заплачу.

Дело обстояло так, что Абель выкупил дом для Лили, для той, что замужем за Алексом, но она начала занимать деньги под дом и проедать его по частям. А что ей оставалось делать? Муж уехал и не подавал признаков жизни, а ее мать, вафельщица, не могла прокормить их всех.

Банк шел навстречу Лили, под конец она получила под свой дом весьма изрядную сумму, тогда Абель пришел к ней и попросил ее подбросить ему хоть что-нибудь из этого займа. Будучи опытной кассиршей, Лили подумала, что все идет не совсем так, как надо, но Абель только улыбался. Теперь он уплатил за квартиру, на какое-то время у них снова были деньги, дело шло к весне со светлыми ночами, они блаженствовали в теплом доме, и жилось им очень даже неплохо. По вечерам они укладывали детей в спальне, а сами в полном мире и согласии располагались на большой постели.