Уильям Коллинз - Армадэль. Том 1 Страница 25

Прочтя эти фразы, он оттолкнул от себя рукопись, не поднимая глаз. Скрытность, которую он несколько минут уже успел преодолеть, опять овладела им, опять глаза его блуждали по сторонам, опять голос его понизился. Посторонний, слышавший его историю и видевший его теперь, сказал бы: «Взгляд у него нечестный, обращение у него дурное. Он во всех отношениях достойный сын своего отца».

— Я должен задать вам еще вопрос, — заговорил Брок, в первый раз прервав молчание со своей стороны. — Зачем вы прочли это место в письме вашего отца?

— Для того, чтобы принудить себя сказать вам правду, — было ответом. — Вы должны знать, как много во мне отцовского, прежде чем вы допустите меня остаться другом мистера Армадэля. Я получил это письмо вчера утром. Какое-то предчувствие волновало меня, и я пошел к берегу моря, прежде чем распечатать письмо. Вы верите, что умершие могут возвращаться в мир, в котором они некогда жили? Я верю, что отец мой возвратился в этом ярком утреннем свете, сквозь блеск солнечных лучей и шум волн радостного моря и наблюдал, как я читал. Когда я дошел до слов, сейчас выслушанных вами, и когда я узнал, что именно то обстоятельство, которого он опасался перед смертью, действительно случилось, я почувствовал, как ужас, овладевший им в его последние минуты, овладевал мной. Я боролся с самим собой, как он желал этого. Я старался быть всем, что было наиболее противно моему кроткому характеру. Я старался думать безжалостно о том, чтобы поставить горы и моря между мной и человеком, который носит мое имя. Прошло несколько часов, прежде чем я мог принудить себя возвратиться и подвергнуться риску встретить Аллэна Армадэля в этом доме. Когда он встретил меня вечером на лестнице, мне кажется, я взглянул ему в лицо, как мой отец глядел на его отца, когда дверь каюты затворилась между ними. Выводите какие вам угодно заключения, сэр. Скажите, если вы хотите, что отец мой оставил мне в наследство, между прочим, свою языческую веру в судьбу, я не стану этого оспаривать, я не стану опровергать, что весь вчерашний день я придерживался его суеверия. Настала ночь, а я еще не мог найти путь к более спокойным и светлым мыслям. Но наконец мне это удалось. Вы можете сказать в мою пользу то, что я наконец освободился от влияния этого ужасного письма. Знаете, что помогло мне?

— Ваш рассудок одержал верх?

— Я не могу рассуждать о том, что я чувствую.

— Вы успокоили вашу душу молитвой?

— Я не был в состоянии молиться.

— Однако что-нибудь привело же вас к лучшим чувствам и к настоящему взгляду на предмет?

— Привело.

— Что?

— Моя любовь к Аллэну Армадэлю.

Он бросил нерешительный, почти робкий взгляд на Брока, когда произнес эти слова, и вдруг, встав из-за стола, возвратился к окну.

— Разве я не имею права говорить о нем таким образом? — спросил он, скрывая свое лицо от ректора. — Разве я не знаю его довольно давно? Разве я не довольно уже сделал для него? Вспомните мою опытность разбираться в людях вообще, когда я в первый раз увидел его руку, протянутую мне, когда я в первый раз услышал его голос, говоривший со мной в той комнате, где лежал больной. В моем детстве я только и слышал, что чужая рука грозила мне или била меня. Его рука поправляла мое изголовье, трепала меня по плечу, подавала мне пищу и питье. Когда возмужал, я слышал голоса других людей, произносящие только насмешки, проклятия, шептавшиеся с гнусным недоверием. Его голос сказал мне: «Развеселитесь, Мидуинтер, мы скоро вас вылечим. Через неделю вы поправитесь настолько, что поедете со мной покататься по нашим сомерсетширским переулкам». Подумайте о палке цыгана, подумайте, как негодяи смеялись надо мной, когда я проходил мимо их окон с моей умершей собачкой на руках. Подумайте о хозяине, который лишил меня жалованья за целый месяц на своем смертном одре, и спросите ваше собственное сердце: преувеличил ли жалкий несчастливец, с которым Аллэн Армадэль обошелся, как с равным и как с другом, когда сказал, что он любит его? Я люблю его! Это чувство обнаруживается во мне, я не могу его сдержать. Я люблю даже землю, по которой он ступает! Я отдал бы мою жизнь, да, жизнь, которая драгоценна для меня теперь, потому что его доброта сделала ее счастливой. Я говорю вам, что я отдал бы мою жизнь…

Слова замерли на его губах, истерические рыдания овладели им. Он протянул руку мистеру Броку с умоляющим движением, опустил голову и залился слезами.

Даже тут обнаружилась суровая дисциплина, которой научила этого человека жизнь. Он не ожидал сочувствия, он не рассчитывал на сострадательное уважение человека к человеческой слабости. Жестокая необходимость сдерживать себя не выходила из его мыслей, между тем как слезы лились по его щекам.

— Дайте мне одну минуту, — сказал он слабым голосом. — Я преодолею это сию минуту, я не стану расстраивать вас опять таким образом.

Верный своей решимости, он через минуту переборол себя и был в состоянии говорить спокойно.

— Мы вернемся, сэр, к тем лучшим мыслям, которые привели меня вчера, — продолжал он. — Я могу только повторить, что я никогда не освободился бы от влияния, которое произвело на меня это письмо, если бы я не любил Аллэна Армадэля со всей полнотой братской любви. Я сказал себе: «Если мысль расстаться с ним раздирает мне сердце, стало быть, эта мысль дурна!» Так я думал несколько часов тому назад, так я думаю и теперь. Я не могу поверить и не верю, чтобы дружба, возродившаяся только из доброты с одной стороны, только из признательности с другой, могла повести к дурному концу. Я не уменьшаю важности странных обстоятельств, сделавших нас соименниками, странных обстоятельств, которые свели нас и привязали друг к другу, странных обстоятельств, случившихся потом с каждым из нас отдельно — они все связываются между собой в моих мыслях, но они не устрашают меня. Я не верю, чтобы эти обстоятельства произошли по определению судьбы для того, чтобы привести к дурному, я верю, что они случились по определению Господа для доброй цели. Будьте судьей, как священнослужитель, между умершим отцом, слова которого срываются теперь с его губ. Теперь, когда оба Аллэна Армадэля встретились во втором поколении, что я такое: орудие судьбы или провидения? Что предназначено мне сделать теперь, когда я дышу одним воздухом и живу под одной кровлей с сыном человека, убитого моим отцом? Продолжать ли преступление моего отца, нанося моему соименнику смертельный вред, или загладить преступление моего отца, посвятив ему всю мою жизнь? В силу этого лучшего побуждения я хочу решиться задать вам один простой вопрос, ради ответа на который я пришел сюда все рассказать. Ваш воспитанник стоит в начале своей новой карьеры в положении совершенно одиноком. Ему непременно нужен товарищ его лет, на которого он мог бы положиться. Наступило время, сэр, чтобы решить, могу я быть этим товарищем или нет. После всего, что вы слышали об Озайязе Мидуинтере, скажите мне прямо, позволяете ли вы ему остаться другом Аллэна Армадэля?

Брок отвечал на этот бесстрашно чистосердечный возрос с таким же бесстрашным чистосердечием:

— Я верю, что вы любите Аллэна, и верю, что вы сказали правду. На человека, который произвел на меня это впечатление, я обязан положиться. Я полагаюсь на вас.

Мидуинтер вскочил, его смуглое лицо покрылось густым румянцем. Глаза его наконец твердо и ясно остановились на лице ректора.

— Огня! — воскликнул он, отрывая страницы отцовского письма одну от другой. — Уничтожим последнюю связь, соединяющую нас с ужасным прошлым! Пусть мы увидим, что это признание превратится в груду пепла, прежде чем мы расстанемся.

— Подождите! — сказал Брок. — Прежде чем мы сожжем это письмо, мы должны еще раз пересмотреть его.

Оторванные листки рукописи выпали из рук Мидуинтера, Брок старательно подобрал их до последней страницы.

— Я смотрю на суеверие вашего отца совершенно так, как вы, — сказал ректор. — Но он дал вам одно предостережение, которым вам не следует пренебрегать (и для Аллэна, и для вас самих). Последняя связь с прошлым не будет уничтожена, когда вы сожжете эти листки. Одно из действующих лиц этой вероломной и убийственной истории еще не умерло. Прочтите эти слова.

Он подвинул листок через стол, указывая пальцем на одну фразу. Волнение Мидуинтера сбило его с толку. Он обратил внимание не на ту фразу и прочел:

— «Избегай вдовы человека, которого я убил, если эта вдова еще жива».

— Не эту фразу, — сказал ректор, — а следующую. Мидуинтер прочел:

— «Избегай девушки, злодейская рука которой устранила препятствия к этому браку, если эта девушка находится еще у нее в услужении».

— Служанка и госпожа расстались, — сказал Брок, — по время замужества госпожи. Служанка и госпожа опять встретились в доме миссис Армадэль в Сомерсетшире в прошлом году. Я встретил сам эту женщину в деревне и знаю, что ее посещение ускорило смерть миссис Армадэль. Подождите несколько и успокойтесь, я вижу, что я испугал вас.