Йоханнес Зиммель - Любовь - только слово Страница 26

Некоторые считают, что я хочу прибрать Хорька к рукам. Итак, один недруг и двадцать один друг. Я добавляю:

— Мне надо выйти.

Он лишь безмолвно кивает.

Я иду к двери. В это время поднимает руку Фридрих Зюдхаус. Это первый ученик в классе, несимпатичный юноша с лицемерным лицом, уголки его рта нервно подергиваются.

— Пожалуйста, Зюдхаус!

— Германия omnis, Германия утратила свою целостность, она была разделена галлами на Ретию и Паннонию по рекам Рейн и Дунай, перед ней стояла угроза завоевания сарматами или даками…

— Отлично, Зюдхаус, я благодарю вас.

Вольфганг рассказал мне, что отец примы — уполномоченный Генерального штаба старый нацист, он и сейчас почище зверя.

Я должен сделать то, что должен. Надо отправляться на виллу.

Глава 2

Маленький Ганси был прав: время около четверти первого означает время детских игр.

Дверь дома не заперта, уборщицы уже ушли, воспитатели за завтраком, или еще на месте, или я не знаю где. Кажется, в доме вообще никого нет.

Я убедился недавно, когда вставал ночью с Ганси, что последняя справа дверь в коридоре действительно та самая, открыв которую оказываешься в комнате Геральдины.

Теперь все идет очень быстро. Я оставляю дверь открытой и открываю окно на случай, если кто-нибудь придет будить детей. А вот и он.

Я вовремя слышу его и выхожу через второй выход. Я отодвигаю кровать от стены и ощупываю ее, так как Геральдина очень аккуратно задвинула кирпич и замазала излом. Ясно! Иначе ее тайник давно уже был бы обнаружен. Я еще знаю приблизительно, где место… Здесь оно! Я вытаскиваю кирпич, поддев его карманным ножиком. И затем я вижу перед собой браслет Верены. Он лежит на часах, там же два кольца и серебряная цепь, которые Геральдина также украла. Я беру только браслет.

Странно — теперь, когда я держу браслет в руке, в воображении моем возникает Верена, совершенно раздетая.

Я стою на каком-то морском берегу, на каком-то южном острове, а она, смеясь, пробегает мимо меня, с распростертыми руками и абсолютно нагая.

У меня чуть-чуть кружится голова, когда я задвигаю кирпич обратно, и я вздрагиваю, услышав:

— Ах, так это…

Оборачиваюсь.

В дверях стоит Геральдина.

Глава 3

Она выглядит призраком пепельного цвета в полумраке коридора, кажется почти нереальной. Неистово, бешено скользят накрашенные лаком ногти по жемчужинам длинной нити на шее вверх и вниз. Геральдина запыхалась, глаза горят.

— Да, так, — повторяю я и задвигаю кровать на место. — Ты думаешь, что можешь оставить это у себя?

— Откуда ты узнал, где это лежит?

— Тебя это не касается.

Она подходит ко мне с полузакрытыми глазами и полуоткрытым ртом. Это она видела в кино.

— Брось! Как ты вообще сюда попала?

— Мне тоже стало плохо. Я пошла за тобой.

— Почему?

— Потому что ты понравился мне, — говорит она и дотрагивается до меня. Я отталкиваю ее. — Ты действительно нравишься мне. Я думала, ты еще в школе. Я не нашла тебя и пришла сюда. Все равно уже конец глупым занятиям.

Мне становится жарко. Я должен немедленно выйти.

— Дай мне пройти!

— Нет.

— Не бойся. Я не скажу об этом шефу.

— Я и не боюсь. Не возражаю, если даже скажешь ему! Только останься здесь!

— Ты сошла с ума!

— Пожалуйста! — Она обнимает меня за шею, крепко сцепляет свои руки за моей головой и прижимается ко мне грудью, животом, бедрами, всем телом. Она хочет меня поцеловать. Я отворачиваю голову.

— Да, я становлюсь буйной. Из-за тебя. Ты не замечал, как я пристально смотрела на тебя утром?

— Нет. Ты мне безразлична. Поняла?

Она показывает мне язык между зубами. Я высвобождаю голову и приглаживаю торчащие волосы. Она смеется своим истеричным смехом и шепчет:

— Приходи в лес!..

Теперь достаточно. Прочь отсюда! Я поднимаюсь по уединенной тропинке. Браслет в сумке. Теперь у меня есть время. Не прошел я и ста метров, как услышал шаги. Обернулся. Геральдина идет за мной.

День очень теплый. Светит солнце. Я иду медленно. Она так же. Прямо смешно. Она преследует меня, как собака, на одном и том же расстоянии. Никто не говорит ни слова. Так бредем мы по пестрой листве, по осеннему лесу, и косые солнечные лучи падают на нас сквозь кроны деревьев. Кругом никого. Временами я оглядываюсь вокруг себя. У нее всегда одно и то же выражение лица: сжатые губы, двойная складка между бровями и абсолютно безумные глаза. Так она идет за мной, возможно, минут десять. Затем, когда дорога проходит через маленький овраг и делает изгиб, она вдруг теряется.

Ну и хорошо, думаю я.

Деревья здесь растут густо, между ними кустарник. Тропинка снова сворачивает. Геральдина стоит передо мной. Она ориентируется лучше, чем я, и, должно быть, воспользовалась короткой дорогой. Она стоит, прислонившись к дереву, и смотрит на меня с открытым ртом, полузакрытыми глазами, в которых застыло то же безумное выражение. Сбросила юбку. Трико уже не было.

Глава 4

Когда я начинал писать эту книгу, то решил для себя: она должна быть откровенной, абсолютно откровенной. Сейчас я подошел к тому месту, когда было бы удобнее солгать. Но было бы это лучше?

Я вылетал из пяти интернатов. Каждый раз виной тому были истории с девчонками. У меня своего рода заскок. Есть ситуации, когда я просто не могу держать себя в руках, мозги отключаются. Это с тех пор, как я овладел первой девушкой. Я был тогда просто невменяем. Признаться, я чувствовал, что не сдержусь, уже в ее комнате, чувствовал, как чувствует эпилептик близость приступа. Из комнаты я вышел именно таким. Поэтому я никогда больше не пройду мимо этого дерева.

Когда я сегодня вспоминаю об этом, возникает чувство, словно был пьян, и она тоже. Нами овладело неистовство. И все это в пяти метрах от обочины, в узком подлеске, на горячей от солнца земле. Я разорвал ее чулки, она мою рубашку, так как я не смог быстро раздеться. Мы царапали друг друга и кусали. Мы делали то, о чем я никогда на смогу написать, потому что это не может быть опубликовано. Наши головы были окровавлены от камней и колючек, на которых мы катались, борясь друг с другом. Мы не замечали этого.

И это не кончалось, это начиналось снова и снова. Еще много дней спустя ощущал я царапины от ее длинных острых ногтей на своей спине. Когда она испытывала оргазм, то закатывала глаза так, что можно было видеть белки, и она испускала крик, подобно человеку в адских муках. Она судорожно обхватывала меня, и вокруг меня все кружилось. До нее у меня была масса девушек. Но такой еще не было никогда. Ее безумие пронизывало насквозь.

Это должна быть откровенная книга. Я никогда не любил Геральдину. Но ни с какой другой женщиной я не переживал что-либо подобное, как с этой девочкой-нимфоманкой, которая вызывала у меня отвращение с первого взгляда. Я оскорблял ее в те моменты, когда красный туман опускался перед моими глазами.

Я пришел в себя, когда она, изнуренная и ослабевшая, выпала из моих рук.

Совсем тихо лежала она на земле, смотрела на меня своим блуждающим взглядом и стонала:

— Я люблю тебя. Я люблю тебя… Я люблю тебя… как никогда еще… как мне с тобой!..

Эта книга должна быть откровенной. Когда наконец все завершилось, она лежала неподвижно. Ее губы были синими. Она еще вся трепетала с ног до головы. И тогда я с ужасом подумал о том, что она сказала слабым детским голосом, смотря на меня пристальным взглядом:

— Это было первый раз в моей жизни.

Я молча сижу рядом с ней.

— Я так часто хотела испытать это. Пыталась снова и снова. С четырнадцати лет. У меня, определенно, было больше мужчин, чем у тебя женщин. И у меня никогда это не получалось.

Я стала полусумасшедшей. Я изображала чувства… я пыталась испытывать это одна. И все равно никогда не получалось… И теперь ты… Ты… Это было так прекрасно… Я люблю тебя!

Геральдина любит меня. Девушка, которую я ненавижу…

Глава 5

Четырнадцать часов десять минут.

Мы оделись. Я обязан помочь ей, ведь она еще слаба.

В пятнадцать часов я должен быть у старой башни. Верена ждет. Что же это со мной произошло такое?

— О чем ты думаешь? — спрашивает она быстро.

— О тебе, конечно, — говорю я.

И тогда она прижимается ко мне очень сильно.

— Я люблю тебя. Это было так красиво. Я думала, что умру. Так красиво. Как никогда еще. Только теперь я узнала, как это должно быть. Я никогда больше не буду от тебя убегать!

И она серьезно так думает, это видно по ней. Того же она ждала и от меня.

— Ты тоже любишь меня?

— Нет.

Не имеет смысла врать. Это она должна узнать сразу.

— Мне все равно, любишь ты меня или нет. Мы обязательно еще раз вернемся к тому, с чего начали.