Уилки Коллинз - Муж и жена Страница 29

— Во всем свете, хе-хе, не сыщешь живой души, более терпимой к человеческим слабостям, чем я, доченька. И вовсе я не груб. Мне уж столько годов, что я тебе в отцы гожусь. И согласен быть тебе заместо отца, коли такая нужда есть. Закажи-ка ты лучше обед. Есть муженек, нет ли, желудок — он свое просит. Что нести-то — рыбу, птицу, а может, холодец из бараньей головы? Скоро будет готов.

Отделаться от него можно было только одним способом.

— Закажите на свое усмотрение, — велела Анна. — И оставьте меня одну.

Первая фраза была встречена с одобрением. Вторую — мистер Бишопригс как бы не слышал.

— Ай! Ай! Доченька, поверь мне свои маленькие горести — очень разумно поступишь. Понадобится тебе совет честного благородного человека, отнесись к мистеру Бишопригсу, то есть, значит, ко мне. Да сядь ты, сядь. И не трогай кресла. Хе-хе! Муженек твой придет, посидеть захочет, — закончив тираду этим утешительным заверением, мистер Бишопригс подмигнул зрячим глазом и поковылял вон из комнаты.

Анна взглянула на часы — Джеффри должен был появиться с минуты на минуту, если он покинул Уиндигейтс, как было условлено. Еще немного терпения, подозрения хозяйки рассеются и ее мукам настанет конец.

Неужели нельзя было назначить встречу где-нибудь в другом месте, а не в этой чудовищной гостинице, населенной этими чудовищными персонажами?

Нельзя. Здесь, в Шотландии, за пределами Уиндигейтса, у нее нет ни одного друга, у кого искать помощи, так что приютить ее могла только эта гостиница. Благодарение богу, Крейг-Ферни — уединенное место, вряд ли кто из приятельниц леди Ланди заглянет сюда. Риск, конечно, есть, но ввиду вожделенной цели оправдан. Будущее ее зависит от Джеффри — он должен смыть с ее чести позорное пятно. Разумеется, с ним у нее будущего нет, ее будущее в этом смысле погибло. Отныне и навсегда жизнь ее связана с Бланш — только об этом она и может мечтать.

Все мрачнее становилось у нее на душе. На глаза опять набежали слезы. Плакать нельзя — Джеффри рассердится, увидев ее в слезах. Чтобы хоть чем-то развлечься, Анна стала разглядывать комнату.

Разглядывать было особенно нечего. Если не считать, что дом был добротно сложен из крепких каменных глыб, во всем остальном Крейг-Ферни ничем не отличалась от других второразрядных английских гостиниц. В гостиной стоял черный кожаный диван, задуманный для того, чтобы соскальзывать с него, а не покоиться в объятиях сна. Были здесь также натертые до блеска стулья с подлокотниками — утонченные орудия пытки для спин британских путешественников. От обоев, как и везде, ломило глаза и делалось головокружение. На стенах висели гравюры, которые никогда не прискучат человечеству. На самом почетном месте — портрет королевы, на чуть менее почетном — второй величайший из смертных, герцог Веллингтон[5]. Затем — третий величайший, член парламента от этих мест. И в самом темном углу — сцена охоты. Дверь, напротив входной, вела в спальную комнату; боковое окно выходило на просторную площадку перед домом; дом стоял на взгорье, и сверху было хорошо видно все обширное пустое пространство вересковой пустоши.

Оглядев комнату, Анна с тоской посмотрела в окна. За последние полчаса погода заметно ухудшилась. Облака сгустились, потемнели и заволокли солнце; на землю опустились унылые, серые сумерки. Не узрев ничего радостного, Анна отвернулась от окна, безуспешно попыталась прилечь на покатый диван, как вдруг из сеней донеслись чьи-то шаги и голоса. Анна прислушалась.

Нет ли среди них голоса Джеффри? Голоса Джеффри не было.

Хозяйка не сдала ей комнаты. Вдруг это она ведет сюда приезжих показать номер. Знать бы, кто они! Страх и отчаяние подстегнули ее. Анна встала с дивана, бросилась в спальню и заперлась.

Дверь из сеней отворилась, и в гостиную, провожаемый мистером Бишопригсом, вошел Арнольд Бринкуорт.

— Здесь никого нет! — воскликнул Арнольд, оглядываясь. — Где же она?

Мистер Бишопригс указал на дверь спальни.

— Эге! А ваша милая женушка уже в спальне!

Арнольд вздрогнул. Когда они с Джеффри все это обсуждали в беседке, ему мнилось, что он без труда выдаст себя за мужа Анны. На деле обманывать оказалось не так-то легко. Слуга назвал мисс Сильвестр его женушкой и ждет — что может быть естественней и приличней, — что муж «милой женушки» сам постучит в спальню и объявит о своем приходе. Совершенно потерявшись, Арнольд не нашел ничего лучшего, чем спросить, где хозяйка, которую он еще не успел повидать.

— Хозяйка на своей половине, проверяет счета. Сейчас явится! Дотошная женщина! Начнет вас пытать, кто вы да откуда. А ведь держит весь дом на своих плечах! — отдав должное хозяйке, Бишопригс не забыл и себя. — Я уж, сэр, постарался об удобствах леди, — прошептал он. — Можете, без сумления, положиться на папашу Бишопригса.

Арнольд слушал говорливого слугу вполуха — его занимала мысль, как известить Анну о своем появлении.

«Как мне выманить ее оттуда?» — сказал он себе, глядя в недоумении на дверь спальни.

Слуга расслышал эти слова, и недоумение Арнольда тотчас отразилось и в его лице. Старший слуга Крейг-Ферни хранил в памяти тысячи образцов поведения новобрачных во время свадебного путешествия. Он был посаженым отцом (что давало прекрасные финансовые плоды) бесчисленного множества женихов и невест. И знал всевозможные типы новобрачных: молодые, которые вели себя как будто они женаты уже многие годы; молодые, которые не думали ни от кого прятаться и не чурались советов людей бывалых. Молодые, которые не знали, что делать. Молодые, не чаявшие, когда все это кончится. Молодые, к которым никогда нельзя было войти, предварительно не постучавшись. Молодые, которые могли есть и пить в промежутках между блаженством, и молодые, которые не могли взять ни крошки в рот: Но чтобы молодой супруг стоял беспомощно по одну сторону запертой двери, а его юная избранница сидела взаперти — нет, это была совсем новая разновидность новобрачных даже для такого многоопытного человека, каковым почитал себя мистер Бишопригс.

— Как ее выманить оттуда? — повторил он. — Я сейчас покажу вам, как.

Он подскочил к запертой двери со всей быстротой, на какую были способны его подагрические ноги, и постучал в дверь спальни.

— Эй, дамочка! Вот он здесь, во плоти и крови. Господи, сохрани и помилуй! Запереться в спальне новобрачных перед носом мужа.

В ответ на эту тираду послышался звук поворачиваемого в двери ключа. Мистер Бишопригс подмигнул Арнольду действующим глазом и прижал указательный палец по всей длине своего непомерного носа.

— Я ушел. Скромность не позволяет. Сейчас она упадет в ваши объятья. Не беспокойтесь, без стука я больше не появлюсь.

Арнольд остался в комнате один. Дверь в спальню приотворилась. Послышался тихий голос:

— Джеффри, это ты?

Сердце Арнольда заколотилось. Сейчас обман откроется. Он понятия не имел, что сказать, что сделать, и он молчал, точно набрал в рот воды.

— Это ты? — повторила Анна чуть громче.

Если и на этот раз не ответить, Анна встревожится. Выхода никакого нет. Будь что будет, Арнольд едва слышно прошептал:

— Да.

Дверь широко распахнулась. На пороге прямо перед ним появилась Анна Сильвестр.

— Мистер Бринкуорт! — воскликнула она, как громом пораженная.

Секунду оба не могли произнести ни слова. Анна сделала шаг в гостиную и задала неизбежный в этих обстоятельствах вопрос.

— Что вам здесь нужно? — спросила она с изумлением и вместе подозрительно.

Оправдать появление Арнольда в этом месте и в этот час могло единственно письмо Джеффри.

— У меня письмо к вам, — сказал он, протягивая сложенные листки бумаги.

Анна настороженно замкнулась. Они едва знали друг друга, как сказал Арнольд Джеффри. Мысль, что Джеффри предал ее, будто ножом полоснула по сердцу. Она отказалась взять письмо.

— Я не жду никакого письма! Кто вам сказал, что я здесь? — спросила Анна.

Теперь уже не подозрение, а презрение звучало в ее словах. Это было невыносимо. Арнольд напряг все силы своего ума, чтобы ответом не обидеть Анну.

— За мной что — установили слежку? — продолжала Анна, гневаясь все сильнее. — И вас послали за мной шпионить?

— Вы меня очень мало знаете, мисс Сильвестр, — ответил Арнольд, сохраняя спокойствие. — Знай вы меня лучше, вы бы этого не сказали. У меня к вам письмо от Джеффри.

Анна чуть было не последовала примеру Арнольда и не назвала Джеффри по имени. Но сдержалась, не успело имя Джеффри слететь с ее губ.

— Вы хотите сказать, от мистера Деламейна? — холодно спросила она.

— Да.

— Какое я имею отношение к письму мистера Деламейна? — Анна решила отрицать все, воздвигнуть стену между собой и Арнольдом. И Арнольд инстинктивно сделал то, что человек более опытный сделал бы по трезвому расчету, — он заговорил с ней без обиняков.