Джейн Остен - Эмма Страница 29

Дабы по возможности обуздать его, она немедленно приготовилась со всей важностью и серьезностью говорить с ним о сегодняшней погоде, но не успела она начать, не успела их карета выехать за ворота и догнать первую карету, как оказалось, что ее прервали, взяли за руку, потребовали ее внимания, и мистер Элтон уже – ни много ни мало – пылко объясняется ей в страстной любви, радуясь счастливому случаю. Он говорил о чувствах, которые ей уже, несомненно, должны быть ясны, надеясь, боясь, обожая и готовясь умереть, если она ему откажет; но он льстит себя надеждой, что его искренняя привязанность, неизъяснимая любовь и беспримерная страсть не могут не оказать на нее некоторого влияния, короче говоря, он надеется на то, что его предложение в самом ближайшем будущем будет принято. Да-да! Без колебаний, без каких-либо мучений, без чувства вины мистер Элтон, возлюбленный Харриет, объявлял себя влюбленным в Эмму! Она пыталась остановить его, но тщетно – ему необходимо было выговориться до конца. Как ни была она сердита, но, когда ей все же удалось вставить слово, она заставила себя сдержаться, полагая, что речь его несерьезна. Ей показалось, что он расхрабрился от выпитого вина и действует под влиянием момента. Полагая, что к его не совсем трезвому состоянию более всего подойдет смесь серьезности и шутливости, она отвечала:

– Я необычайно поражена, мистер Элтон! Говорить такое – и кому – мне! Вы, очевидно, перепутали меня с моей подругой. Я буду счастлива передать любые ваши слова мисс Смит, но, прошу вас, не стоит адресовать подобные признания мне!

– Мисс Смит? Чтобы я адресовался к мисс Смит? Как прикажете понимать ваши слова? – И он вновь повторил свое признание, исполненное таких пылких уверений в любви, такой хвастливой убежденности в своей победе и такого самодовольства, что Эмма не могла не поспешить с ответом:

– Мистер Элтон, вы ведете себя совершенно недопустимо! Я могу расценить ваше поведение лишь в одном смысле: вы не в себе. Иначе вы не позволили бы себе в таком тоне говорить ни обо мне, ни о Харриет. Постарайтесь держать себя в руках! Ни слова больше, и я обещаю забыть все.

Однако мистер Элтон выпил как раз достаточно для храбрости, но вино нисколько не повредило его рассудку. Он прекрасно понимает, о чем он говорит; ее подозрения он находит в высшей степени обидными. Разумеется, он уважает мисс Смит как ее подругу, однако он не понимает, при чем здесь мисс Смит! Он обращается к предмету своих чувств и очень надеется на благоприятный ответ.

Чем больше он трезвел, тем более непостоянным и самонадеянным он ей казался. Ей стоило больших трудов ответить ему сдержанно и вежливо:

– Для меня исчезли все сомнения. Вы выразились вполне ясно. Мистер Элтон, мое изумление переходит все границы. Наблюдая последний месяц за вашим отношением к мисс Смит – а я ежедневно была свидетелем, – я могу сказать вам только одно: ваше сегодняшнее обращение ко мне кажется неслыханным непостоянством и верхом легкомыслия! Поверьте мне, сэр, я вовсе не обрадовалась, узнав о том, что стала предметом ваших воздыханий.

– Боже мой! – воскликнул мистер Элтон. – Что это значит? Мисс Смит?! Да я и думать не думал о мисс Смит… я даже не посмотрел бы в ее сторону, не будь она вашей подругой! Меня вообще не волновало бы ее присутствие на этом свете, не будь она вашей подругой! Если она вообразила себе невесть что, если обманулась в своих чувствах – что ж, мне ее искренне жаль. Подумать только, мисс Смит! О, мисс Вудхаус! Кто заметит какую-то мисс Смит, когда сама мисс Вудхаус рядом! Нет, клянусь честью, ветреность мне несвойственна! Я всегда думал только о вас. Отрицаю, будто я уделял хоть малейшее внимание кому-нибудь еще. Все мои слова и помыслы в последние недели имели единственную цель: выразить вам мое обожание. Вы не могли не заметить моего отношения. Нет! – И многозначительно добавил: – Я уверен, что вы все видели и понимали.

У Эммы перехватило дыхание. Какое чувство испытала она, услышав его речи? Вернее будет спросить, какое из недобрых чувств в ней возобладало. Она была слишком поражена, чтобы немедленно ответить. Двух секунд молчания было для мистера Элтона достаточно, чтобы вернуть прежнее радужное состояние; он вновь попытался завладеть ее рукой и жизнерадостно воскликнул:

– Очаровательная мисс Вудхаус! Позвольте мне истолковать ваше молчание в свою пользу – как знак того, что вы давно понимаете меня!

– Нет, сэр! – вскричала Эмма. – Ничего подобного! Мало того, что я совершенно не понимаю вас, до настоящего момента я совершенно превратно истолковывала ваше поведение! Со своей стороны могу сказать: мне очень жаль, что вы решили открыться в своих чувствах мне… я не желала ничего подобного… ваша привязанность к моей подруге Харриет доставляла мне огромную радость, и я самым серьезным образом желала вам успеха! Вы ее преследовали, да-да, искали ее общества, но, предположи я хоть на миг, что ваши частые визиты в Хартфилд не связаны с нею, я бы, конечно, положила им конец. Должна ли я понимать вас так, что вы никогда не искали особого расположения мисс Смит, никогда серьезно о ней не думали?

– Никогда, сударыня! – воскликнул он, в свою очередь задетый. – Уверяю вас, никогда! Чтобы я мог серьезно думать о мисс Смит! Мисс Смит – в своем роде девушка хорошая, и я всячески желаю ей удачно выйти замуж. Я желаю ей только добра! Несомненно, отыщутся мужчины, которые не станут возражать против… Как говорится, всяк сверчок знай свой шесток, однако, смею заметить, я еще не пал так низко. Я еще не настолько разочаровался в стремлении заключить союз с равной себе, чтобы искать расположения мисс Смит! Нет, сударыня, я приходил в Хартфилд только ради вас. И вследствие полученного мной поощрения…

– Поощрения? Я поощряла вас?! Сэр, вы впали в величайшее заблуждение. Я принимала вас только как преданного поклонника моей подруги. Ни в каком другом свете не отличались вы в моих глазах от обычного знакомого. Мне очень жаль вас, но хорошо, что недоразумение наконец разъяснилось. Продолжай вы в том же духе, у мисс Смит могли бы возникнуть заблуждения относительно ваших намерений. Возможно, ей, как и мне, невдомек, что вы настолько чувствительны к вопросу о разнице в положении. Но тем меньше будет ее разочарование; искренне верю, горе ее будет непродолжительным. У меня же в настоящее время нет намерений выходить замуж.

Он был так зол, что ничего не ответил: ее решительный вид исключал всякую возможность молить о снисхождении. И в таком состоянии взаимного негодования, оскорбленно молча, они вынуждены были еще несколько минут ехать в обществе друг друга, так как из-за опасений мистера Вудхауса кареты двигались черепашьим шагом. Если бы оба не были так раздосадованы, молчание было бы неловким, но их прямые и откровенные чувства не оставляли места для смущения. Они не обратили внимания, как карета свернула на Пастырскую дорогу, затем остановилась. Просто вдруг оба заметили, что оказались у дверей его домика. Он выпрыгнул из кареты, оскорбленно сжав губы. Эмма сочла необходимым все же пожелать ему спокойной ночи. Он процедил в ответ: «Спокойной ночи» – холодно и высокомерно; и затем она, в состоянии неописуемого раздражения, проследовала домой, в Хартфилд.

Дома ее бурно приветствовал отец, радуясь, что она благополучно добралась – его очень страшила мысль о том, что от Пастырской дороги дочь ехала совершенно одна. Там такой крутой поворот, о котором ему и помыслить страшно! Притом кучер недостаточно опытен – не то что Джеймс. Кроме того, Эмма обнаружила, что только ее возвращения и не хватало для всеобщего полного счастья, ибо мистер Джон Найтли, пытаясь оправдаться за то, что в гостях дал волю дурному настроению, буквально излучал доброту и внимание, он настолько старался угодить мистеру Вудхаусу, что, хоть и не был готов составить ему компанию в поедании овсянки, охотно поддакивал тестю, подтверждая ее чрезвычайную полезность. Словом, день для всех, кроме нее самой, завершился мирно и покойно. Никогда еще не пребывала она в таком смятении, и ей стоило большого труда притворяться спокойной и веселой, пока не настала пора идти спать. В своей комнате, вдали от посторонних глаз, она могла не скрывать истинных чувств.

Глава 16

Волосы были завиты, горничная отпущена, и Эмма получила наконец возможность поразмыслить обо всем случившемся и пожалеть себя. Ну что за незадача! Все, чего она так страстно желала, рухнуло. Просто катастрофа… Какой удар для Харриет! Вот что было хуже всего. Собственно говоря, Эмма не в состоянии была вспоминать события прошедших дней без боли и унижения, но в сравнении со злом, причиненным Харриет, все это ничто! Эмма с радостью бы согласилась заблуждаться еще больше, ошибиться еще серьезнее и страдать еще сильнее, чем сейчас, – она виновата и заслужила наказание. Если бы только последствия ее заблуждений ударили по ней одной!