Кнут Гамсун - За океан Страница 3

Тут можно читать бесплатно Кнут Гамсун - За океан. Жанр: Проза / Классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Кнут Гамсун - За океан

Кнут Гамсун - За океан краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Кнут Гамсун - За океан» бесплатно полную версию:

Кнут Гамсун - За океан читать онлайн бесплатно

Кнут Гамсун - За океан - читать книгу онлайн бесплатно, автор Кнут Гамсун

Вернулся обратно купец. Он тотчас же спросил о Нике. Где Нике? Ему нужно с ним поговорить. Потом он рассказал, что был у своей мексиканочки.

— Посмотрите! Она укусила мне палец, эта бесстыдница! — И он показал мне свой окровавленный палец.

Через несколько часов господин Нике и мой молодой попутчик снова нашли друг друга. Они стояли вместе и расспрашивали один другого, как чувствует себя каждый. У обоих хмель во время сна немного прошёл, и они смотрели друг на друга немного пристыженные, со смущённой улыбкой; их глаза были красны, и они прилагали всевозможные старания к тому, чтобы их голоса звучали ясно.

Мы оставили позади Шотландию. Моя морская болезнь прошла. Я голодал в течение сорока восьми часов, сорок восемь часов был нечеловечески болен, и в последнюю минуту второй повар спас меня несколькими ложками сваренной на воде ячневой каши. Я никогда не забуду, как это было вкусно.

Вообще весь экипаж прекрасно относился к нам и часто выказывал нам знаки исключительной любезности после того, как мы переносили припадки тошноты.

Когда мы немного привыкли к пароходной пище, она стала нам нравиться так, как только мы могли этого желать. Хлеб был также хорошо выпечен, и нам выдавали его очень щедро; нам ежедневно выдавали также пшеничного хлеба.

Теперь мы уже были в Атлантическом океане.

Мрачное, почти религиозное выражение появилось на лицах.

— Наконец-то! Ну, с Богом!

Что касается моего юного друга, то он заявил, что ему становится дурно, когда он думает о бесконечном — об Атлантическом океане. На это Кристен Нике возражал, что об этом вовсе не стоит думать, что такие мысли годятся только для женщин и детей. Пойдёт дело хорошо, — и будет хорошо, а не повезёт, — наступит смерть, вот и всё.

— А какого вы мнения о смерти, Кристен? — спросил купец.

— Моё мнение о смерти? Да такое же, как и вообще у образованных людей. Это конец всему, это — заключение, точка всем великим идеям. Будь вы человеком, действительно интересующимся подобными вещами, я прочитал бы вам кое-что из одной книги в моём сундуке.

Я побывал в семейном отделении, местопребывании женатых людей и молодых девушек. Здесь палуба была разделена на сравнительно большие отдельные помещения, получавшие свет и воздух через открытые люки на верхнюю палубу; лучше устроенные койки и обеденные столы со скамьями вдоль них делали пребывание семейств здесь довольно уютным. Таких отделений было на пароходе три, и во всех трёх воздух, принимая во внимание множество детей и немалое число больных морской болезнью женщин, был довольно хороший.

Две женщины вступили между собой в ссору, но, сдержанные от природы и воспитанные в христианских семьях, они только вырвали друг у друга по пучку волос. А одна из них, вдова, севшая на пароход в Христианзунде, в своём смирении сражалась охотнее всего ногтями.

Это небольшое развлечение возбудило всеобщее внимание, и я видел, как один пассажир из первой каюты, портной из Копенгагена, стоял со своим золотым пенсне и через люк в верхней палубе наблюдал за борьбой. Он вертелся во все стороны и то и дело менял место, чтобы лучше видеть.

Несколько маленьких детей, напротив, оставались совершенно безучастными к этой борьбе женщин; серьёзно и сосредоточенно сидели они и поглощали лежавшую между ними старую газету, а время от времени издавали какой-то нечленораздельный звук и при этом придавали лицу особенно серьёзное выражение.

Когда я вернулся к своим товарищам, господин Нике как раз собирался «устроиться», как он это называл. Он решил жить в путешествии по-человечески, и так как никто другой не занимается уборкой, то ему приходится сделать это самому. С этой целью он составил горой все сундуки и ящики и одно место багажа взгромоздил на другое, так что посредине образовалось свободное место — «для гулянья», — как объяснил господин Нике.

Наверху, на верхней палубе, дует такой холодный ветер, туман так неприятно ложится на лицо, угольная пыль из трубы так пачкает, — что, разве неудачна была его мысль устроить крытый бульвар?

Гаугезундец первый переставил свой сундук на прежнее место и грубо нарушил постройку господина Нике. Короткое время она простояла ещё, потом погибла в развалинах.

Погода была холодная и сырая, туман сгустился, с парохода ничего нельзя было разглядеть, куда ни обернись, везде над морем висел только тяжёлый серый туман, точно курящееся небо, сливающееся с землёй. И каждые полминуты вахтенный издавал свист сирены, резкий железный голос которой протяжно разносился над океаном.

Проходили дни, море становилось всё бурнее, буря усиливалась, и множество переселенцев лежали полумертвые от страданий. Очень редко, только в виде исключения, попадался здоровый человек, которого пощадила морская болезнь.

Мой юный попутчик несколько дней пролежал в постели. Он находил, что это неестественно — оставаться на ногах, когда надо было умирать. И он стонал и делал какие-то движения, точно больной телёнок. Если он будет ещё когда-нибудь на твёрдой земле, — на что, конечно, очень мало вероятия, — то он никогда более не будет роптать на такие пустяки, как, например, потеря пальца или ноги, — потому что это гораздо серьёзнее.

Как-то я встретил на палубе господина Нике. Он как будто нетвёрдо держался на ногах и был очень бледен.

— Вам дурно?

— Да, отчасти. Но тут так сильно пахнет маслом, а в камбузе жарят мясо, и этот запах прямо мученье!

Когда же мы спустились вниз, купец угостил его жевательным табаком под тем предлогом, что это его вылечит; господин Нике всё больше и больше стал походить на труп; он отклонил назад голову, засунул руки в карманы и закрыл глаза.

— Надеюсь, это не ваш «припадок»? — спросил купец и с улыбкой посмотрел ему в лицо.

Но купцу этого не следовало делать: «припадок» господина Нике был уже совсем близок, и ничего не подозревающий шутник дорого поплатился за свою неосторожность.

Купец сказал, что, по его мнению, надо пойти и как следует вымыться.

С этого времени господин Нике уже не оставлял постели.

Погода как будто грозила никогда не измениться, и море с каждой вахтой, с каждым рассветом становилось всё бурнее и бурнее. Туман приходил и уходил, вихрь на короткое время прогонял его, но очень скоро он окутывал нас снова, и беспрерывный свист снастей доходил даже до нижней палубы. Ночью несколько коек сломалось, люди скатились на пол; усталые и измученные морской болезнью, они натянули на себя одеяла и озябшие, полунагие, не в силах достать свои матрацы, они самым жалким образом заснули на каких-то мешках и сундуках.

Около полуночи какая-то женщина просунула голову в дверь нашей каюты. Она с трудом взобралась сюда по крутой лестнице из отделения для семейных.

Фонари угрюмо горели на своих крюках, и голова женщины странно вырисовывалась в отверстии люка.

— Не может ли кто-нибудь сходить и заявить, что внизу, на дне парохода, страшный шум?

Никто не отвечал.

Женщина закричала громче, чтобы разбудить кого-нибудь:

— Нет ли кого-нибудь, кто бы заявил, что на пароходе течь?

Теперь некоторые громко рассмеялись, и женщина ушла, настойчиво продолжая бормотать, что пароход дал трещину.

Господин Нике в самом плачевном состоянии лежал на своей койке. Это был всё один и тот же, подозрительный, непрекращающийся «припадок». Кто-то из его товарищей спросил его даже, не умер ли он.

— Нет, так счастливо для него это ещё не кончилось, — пробормотал он.

Сверху, с дека доносились к нам слова команды офицеров, и с верху до низу покрытый галунами капитан, который всегда очень насмешливо смотрел на нас, эмигрантов, и несколько раз приказывал нам сойти с дороги, теперь сам лично стоял на капитанском мостике. К нам доносился сверху его голос, он быстро и отрывисто отдавал приказания, и все немедленно исполняли их. У всех нас было такое чувство, что, несмотря на всё, капитан — самый лучший мужчина на корабле, и в эту минуту на его лице не было насмешливого выражения.

В отделениях для семейных освещение и воздух теперь очень испортились. Волнение настолько усилилось, что люки на верхнюю палубу пришлось закрыть. Большинство пассажиров здесь лежали в постелях, матери и дети, тесно прижавшись друг к другу, мужчины с бессмысленным выражением глаз и раздувшимися ноздрями, неспособные сделать ни малейшего движения.

А на самом верху, на верхней лестнице, стоял здоровый и бодрый методист-проповедник со своими духовными песнями. Он стоял с обнажённой головой и обнажённой грудью, точно окаменев в молитве. Так простоял он всю ночь со вчерашнего вечера, и время от времени к нему подходил кто-нибудь из переселенцев и разговаривал с ним.

Когда рассвело и все проснулись, он вдруг громким голосом закричал к нам вниз:

— Я — голос во имя Господа!

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.