Ивлин Во - Полное собрание рассказов Страница 30

Не стоит думать, что человек, бездумно оставивший позади пятьсот лет, будет обращать большое внимание на течение дней и ночей. Рипу часто во время бессистемного чтения встречались фразы типа: «С тех пор время утратило для нее всякую реальность», — и теперь он наконец понял их смысл. Он жил под охраной лондонцев; они кормили его рыбой и грубым хлебом, угощали крепким тягучим пивом; под вечер, когда дневные дела заканчивались, деревенские женщины собирались вокруг него в кружок и пристально следили за всеми его движениями — иногда раздраженно (однажды коренастая молодая матрона подошла к нему и неожиданно дернула за волосы), но большей частью застенчиво — в готовности захихикать или броситься врассыпную при любом необычном жесте.

Возможно, это пленение длилось много дней. Рип замечал стеснение и чуждость, ничего больше.

Потом возникло новое ощущение — прибытие босса. День волнения в деревне; появление большого судна с механическим двигателем, тентом, флагом и командой из молодцеватых негров, одетых в кожу и меха, несмотря на разгар лета; капитан-негр отдавал приказы негромким презрительным голосом. Лондонцы вынесли из хижин мешки и разложили на берегу вещи, которые откопали в развалинах: детали машин и украшения, фарфор, стекло, камни с резьбой, драгоценности и безделушки, подходящие, по их мнению, для продажи. Негры, в свою очередь, выгрузили из трюмов кипы толстой ткани, кухонные принадлежности, рыболовные крючки, лезвия ножей и топоры без топорищ; последовали прения и обмен, затем откопанные находки были погружены на судно. Рипа вывели вперед и представили для осмотра, заставив поворачиваться, потом тоже отправили на судно.

Фантасмагорическое путешествие вниз по реке; Рип сидел на куче груза; капитан невозмутимо попыхивал сигарой. То и дело судно останавливалось у других деревень, поменьше Лондона, но построенных по тому же плану. Там любопытные англичане толпились на берегу и шлепали по воде, чтобы посмотреть на него, пока не получали властного приказа держаться подальше. Кошмарное путешествие продолжалось.

Прибытие на берег моря; большая военная база; мундиры из кожи и меха; черные лица; флаги; салют. Причал со стоящим у него большим пароходом; казармы и резиденция губернатора. Негр-антрополог в больших очках. Впечатления становились более яркими, как вспышка или кратковременная иллюминация, похожая на мерцающий свет. Кто-то пожелал поговорить с Рипом — очень медленное произношение английских слов; чтение ему по какой-то книге, знакомые слова со странным акцентом; негр, пытающийся читать Рипу Шекспира. Кто-то измерил его череп кронциркулем. Нарастающие мрак и отчаяние; стеснение и чуждость; минуты иллюминации, более редкие и более фантастичные.

Ночью, когда Рип, проснувшись, лежал наедине со своими мыслями, совершенно ясными и отчаянными, он сказал себе: «Это не сон. Я просто сошел с ума». Потом снова темнота и дикость.

Приходили и уходили офицеры и чиновники. Велся разговор об отправке его «домой». «Домой», — подумал Рип и за очередным официальным городом, неясным и более отдаленным, мысленно увидел упорядоченный ряд одинаковых квартир с паровым отоплением, каюты первого класса и палубы для прогулок, казино, бары и превосходные рестораны, которые служили ему домом.

А затем, позже — он не мог бы сказать, насколько позже, — нечто новое и вместе с тем вечное. Слово «миссия», написанное на доске; негр в одежде монаха-доминиканца… и нарастающая ясность. Рип понял, что из чуждости появилось нечто знакомое; некий порядок в хаосе. Что-то делалось. Делалось нечто знакомое Рипу; нечто, чего не смогли изменить двадцать пять столетий; нечто из его детства, пережившее возраст того мира. В бревенчатой церкви в прибрежном городке он сидел среди туземцев-прихожан; некоторые из них были в изношенных мундирах; на женщинах — бесформенные, сшитые в монастыре платья; вокруг него взъерошенные белые люди смотрели невыразительными, тупыми глазами в конец помещения, где горели две свечи. Священник обратил к ним черное ласковое лицо.

— Ite, missa est.[33]

Через несколько дней после столкновения машин Рип обрел способность разговаривать и попросил позвать священника (тот, как оказалось, сидел у его изголовья).

— Отец, я не могу понять, как вы здесь оказались.

— Меня позвали к сэру Аластеру. Он не особенно пострадал, но лежал без сознания. Вы оба легко отделались. Странно, что сэр Аластер пригласил меня, — ведь он не католик. Очевидно, пока лежал без сознания, у него была какая-то галлюцинация, из-за которой он захотел видеть священника. Потом мне сказали, что и вы здесь, поэтому я пришел.

Рип немного подумал, превозмогая сильное головокружение.

— У Аластера тоже была галлюцинация, да?

— Очевидно, связанная со Средневековьем. Из-за нее он меня и пригласил.

— Отец, — сказал Рип, — я хочу исповедаться… Я устроил опыт с черной магией…

ПО СПЕЦИАЛЬНОЙ ПРОСЬБЕ

Оно было использовано в многосерийном телевизионном фильме; заменяет главы V, VI и VII и начинается на с. 241 книги. Таким образом, весь бразильский эпизод исключается. Тони Ласт покидает Лондон после провала попыток его жены устроить развод и отправляется в долгое и неторопливое морское путешествие.

Следующая зима

Пассажирский пароход вошел в гавань Саутгемптона ближе к вечеру.

Три дня небо было затянуто тучами; после Азорских островов океан разволновался; в Ла-Манше опустился густой туман. Тони всю ночь не сомкнул глаз, ему мешали туманная сирена и сомнения, связанные с возвращением домой.

Они пришвартовались вдоль набережной. Тони облокотился на поручень, выглядывая своего шофера. Он послал телеграмму в Хеттон, что его надо встретить и что поедет он прямо домой. Ему не терпелось посмотреть новые ванные. В доме его ждали перемены.

Поездка не была отмечена чем-то особым. Испытания серьезного путешествия были не для Тони — его не манили пустыни или джунгли, горы или пампасы; у него не было склонности к охоте на крупных зверей или к исследованию не отмеченных на карте притоков реки. Он оставил Англию, потому что в сложившихся обстоятельствах это казалось единственно правильным, то был обычай, освященный в литературе и истории многими поколениями разочарованных мужей. Он вверил себя агентству путешествий и в течение нескольких располагавших к лени месяцев таскался с острова на остров в Вест-Индии, обедая в резиденциях губернаторов, попивая коктейли на клубных верандах, без труда зарабатывая дешевую популярность за капитанскими столами; он играл в койтс[34] и пинг-понг, танцевал на палубе и катал в машине новых знакомых среди тропической растительности по дорогам с хорошим покрытием. А теперь он снова был дома. За прошедшие недели он все меньше и меньше думал о Бренде.

Наконец он нашел своего шофера среди немногочисленных людей на набережной. Мужчина поднялся на борт и занялся багажом. Машина стояла за таможенными будками.

Шофер спросил:

— Может, большой чемодан мне отослать поездом?

— Сзади в автомобиле ведь полно места?

— Едва ли, сэр. У ее светлости много багажа.

— Ее светлости?

— Да, сэр. Ее светлость ждет в машине. Она прислала телеграмму, чтобы я заехал за ней в гостиницу.

— Понятно. И у нее много багажа?

— Да, сэр, необычно много.

— Что ж… может, лучше отправить чемоданы поездом.

— Очень хорошо, сэр.

Так что Тони пошел к машине один, а шофер занялся чемоданами. Бренда сидела сзади, забившись в угол. Она сняла свою шляпку, маленькую вязаную шляпку, которую он подарил ей несколько лет назад, и держала ее на коленях. В машине было почти темно. Она подняла взгляд, не повернув головы.

— Дорогой, — сказала она, — ваш корабль намного опоздал.

— Да, мы попали в туман в проливе.

— Я приехала сюда вчера вечером. Люди в офисе сказали, что ты приплываешь сегодня рано утром.

— Да, мы действительно опоздали.

— С кораблями никогда ничего точно не знаешь, ведь правда?

Повисла пауза. Затем она спросила:

— Ты не сядешь?

— Там какие-то неприятности с багажом.

— Блейк об этом позаботиться.

— Он отсылает его поездом.

— Да, я думаю, другого выхода нет. Сожалею, но я взяла с собой так много… Видишь ли, я взяла с собой все. Мне опротивела та квартира… Запах из нее так и не выветрился. Я думала, все дело в новизне, но становилось все хуже. Ты знаешь — это запах батареи отопления. Я думала и так, и по-другому, а потом решила бросить эту квартиру.

Тут вернулся шофер. Он все устроил с багажом.