Джейн Остин - Доводы рассудка Страница 31

ГЛАВА XVIII

Настал февраль, и Энн, проведя в Бате уже месяц, с нетерпением ожидала известий из Лайма и Апперкросса. Чересчур скудны были новости, сообщаемые Мэри, а последние три недели и вовсе не приходило от нее писем. Энн знала только, что Генриетта вернулась домой; что Луиза, хотя, по общему мнению, быстро выздоравливала, все еще оставалось в Лайме; и вот однажды она продумала о них вечер целый, и как раз ей подали письмо от Мэри, подробней обычного; и в довершение удовольствия принесли его от адмирала и миссис Крофт.

Крофты в Бате! Приятное обстоятельство. Она искренне была к ним расположена.

– Как? – воскликнул сэр Уолтер. – Крофты в Бате? Крофты, которые снимают Киллинч? И что же они тебе привезли?

– Письмо с Апперкросской виллы, сэр.

– Ох уж эти письма. Удобный предлог. Верней нет средства представиться. Впрочем, адмирала Крофта я бы и без того навестил. Он того заслуживает: он мой съемщик.

Энн не могла более слушать; от нее так и ускользнуло, за что простили бедному адмиралу цвет его лица; ее занимало письмо. Начато оно было несколькими днями ранее.

"1 февраля.

Моя дорогая Энн. Не прошу извинить мне мое молчание, ибо знаю, как мало думаешь о письмах в месте, подобном Бату. Надеюсь, тебе там весело и ты совсем забыла про Апперкросс, о котором, ты сама понимаешь, толком и сообщить-то нечего. Рождество мы провели ужасно как скучно; у мистера и миссис Мазгроув даже ни разу за все каникулы не обедали гости. Хейтеры, разумеется, в счет не идут. Теперь, слава Богу, вакации кончились; удивительно, до чего долгие вакации у этих детей. У меня никогда таких не бывало. Вчера мы наконец избавились от всех, кроме маленьких Харвилов; представь – эти еще остались. Миссис Харвил, однако же, долго без них обходится. Странная мать. Я не понимаю ее. На мой взгляд, в детях ее мало приятности, но миссис Мазгроув любит их, кажется, ничуть не меньше, а быть может, и больше, чем собственных внуков. Какая убийственная у нас тут погода! В вашем Бате с его прекрасными мостовыми вам оно и незаметно. То ли дело в деревне! Ко мне с середины января ни одна живая душа не заглянула, исключая Чарлза Хейтера, которому куда реже следовало бы являться. Положа руку на сердце, жаль, что Генриетта не осталась с Луизой в Лайме; там она скорее была бы избавлена от его общества. Сегодня в Лайм отправляют карету за Луизой и Харвилами; их ожидают здесь завтра. Нас, однако, не зовут с ними обедать до самого послезавтрашнего дня. Миссис Мазгроув опасается, как бы ее не растрясло дорогой, но, по-моему, ничего с ней не станется, когда о ней все так пекутся, а вот мне гораздо удобней было бы у них отобедать завтра. Я рада, мой друг, что тебе по сердцу мистер Эллиот, и сама бы хотела с ним познакомиться; мне всегда не везет; вечно я в стороне, когда что-то происходит приятное; обо мне о последней из всей семьи вспоминают. Какую бездну времени провела, однако, с Элизабет миссис Клэй. Что же она – расположена навеки с ними остаться? Впрочем, если б она и освободила место, нас, боюсь, все равно б не позвали. Дай знать, какого ты мнения на сей счет. Детей моих, разумеется, не пригласят. Но на месяц или на полтора я легко могла бы оставить их в Большом Доме. Сейчас я узнала, что Крофты чуть ли не завтра собираются в Бат. У адмирала боятся подагры. Чарлз об этом узнал благодаря чистейшему случаю; у них недостало учтивости меня известить. Можно бы иметь и более любезных соседей. Мы совершенно их не видаем, но это, согласись, уж последняя капля. Чарлз нежно тебе кланяется.

Твоя любящая сестра Мэри Мазгроув.

К сожалению, должна прибавить, что здоровье мое оставляет желать лучшего; а Джемайма только что сообщила мне со слов мясника, что все вокруг страдают ангиной. Я непременно ее подхвачу; а моя ангина, ты знаешь, всегда хуже, чем у других".

Так заключалась первая часть письма, вложенная затем в конверт вместе со второй, не менее пространной частью.

«Я не стала запечатывать письмо, чтобы сообщить тебе, как перенесла Луиза дорогу, и теперь очень рада, ибо могу рассказать еще много забавного. Во-первых, вчера мне принесли записку от миссис Крофт, где она спрашивает, не может ли чем-нибудь мне служить; очень милая, поистине дружеская записка, и адресована мне по всем правилам; так что я теперь могу написать предлинное письмо. Адмирал не кажется уж очень больным, и я от души надеюсь, Бат принесет ему пользу, на какую он и рассчитывает. Я искренне рада буду, когда они воротятся в наши края. Не так-то много вокруг семейств, столь приятных. Да, но надобно же тебе рассказать о Луизе. Во вторник вернулась она домой в целости и сохранности, и вечером, когда мы явились в Большой Дом справиться о ее здоровье, мы, к нашему недоумению, не застали там капитана Бенвика, который вместе с Харвилами был приглашен в Апперкросс. И что бы ты думала? Представь, он влюбился в Луизу и не осмелился явиться сюда, покуда не получит ответа от отца ее; ибо сами они меж собой все уладили в Лайме, и он через Харвилов послал письмо мистеру Мазгроуву. Вот уж поистине – нет слов! Признайся, ты удивлена? Странно, если ты что-нибудь знала, ибо я ничего подобного и вообразить не могла. Миссис Мазгроув божится, что ни о чем не догадывалась. Все мы, однако, весьма довольны. Разумеется, это не то, что выйти за капитана Уэнтуорта, но зато в сто раз приятней, чем сочетаться с Чарлзом Хейтером; и мистер Мазгроув послал свое согласие, и нынче капитана Бенвика ждут в Апперкроссе. Миссис Харвил признается, что муж ее горюет о бедной сестре своей; но Луиза меж тем их общая любимица. Мы с миссис Харвил пришли к заключению, что полюбили ее еще больше после того, как ее выхаживали. Чарлз все гадает, что скажет капитан Уэнтуорт; но, если помнишь, я сама никогда не думала, будто он неравнодушен к Луизе. Зато и капитана Бенвика никто уж не станет называть твоим обожателем. Не постигаю, как Чарлз мог такое забрать себе в голову. Надеюсь, вперед он меньше будет со мною спорить. Разумеется, Луиза Мазгроув могла составить и лучшую партию, однако и это в мильон раз лучше, чем породниться с Хейтерами».

Мэри напрасно опасалась, что сестра может быть готова к ее сообщению. Никогда еще в жизни не бывала она так удивлена. Капитан Бенвик и Луиза Мазгроув! Вот уж ни за что бы Энн не поверила! И величайшего труда ей стоило оставаться в комнате, сохранять наружное спокойствие и кое-как отвечать на вопросы, приличные случаю. К счастью ее, их было немного. Сэр Уолтер желал узнать, запряжена ли четверкой карета Крофтов и располагают ли они поселиться в такой части Бата, где мисс Эллиот и ему самому не стыдно будет их посещать; но спрашивал он без особенного любопытства.

– Как поживает Мэри? – осведомилась Элизабет и, не дожидаясь ответа: – Господи, и что привело их в Бат?

– Они явились ради адмирала. Опасаются, что у него подагра.

– Подагра и немощность! – отозвался сэр Уолтер. – Бедный старикан!

– Есть ли у них здесь знакомые? – спросила Элизабет.

– Не знаю. Но, полагаю, адмирал Крофт в своем возрасте и при ремесле своем едва ли много найдет знакомых в подобном месте.

– Думаю, – сдержанно заметил сэр Уолтер, – адмирала Крофта скорее будет здесь рекомендовать то, что он съемщик Киллинч-холла. Стоит ли нам пытаться представить его с женою на Лаура-плейс, как ты полагаешь, Элизабет?

– Ах, нет! Едва ли. При нашем близком родстве с леди Дэлримпл мы не можем не считаться с ее интересами и подсовывать ей ненужные знакомства. Не будь мы родственники – ну, куда бы ни шло; но к любому нашему предложению, предложению родственников, она непременно прислушается. Пусть уж Крофты сами ищут себе знакомых в своем кругу. Тут много ходит разных чудаков, и, говорят, они моряки. Пусть Крофты с ними и знаются.

Так отозвались на письмо сэр Уолтер и Элизабет; затем миссис Клэй внесла свою лепту, более любезно осведомясь о здоровье миссис Чарлз Мазгроув и ее прелестных деток, и Энн вырвалась на свободу.

У себя в комнате предалась она размышлению. Пускай его Чарлз рассуждает о том, что скажет теперь капитан Уэнтуорт! Сам он, верно, отступился от Луизы, сам отдалился от нее, разлюбил, понял, что не любил никогда. Она не могла поверить в предательство, небрежение, обиду или жестокость между такими друзьями, как они с капитаном Бенвиком. Нет, не могла такая дружба быть низко попрана.

Капитан Бенвик и Луиза Мазгроув! Веселая трещотка Луиза и печальный мечтатель, задумчивый книгочей капитан Бенвик! Казалось, они вовсе друг для друга не созданы. Можно ли вообразить несходство более полное! И что же причиной внезапной склонности? Скоро ответ явился сам собою. Обстоятельства их сблизили. Несколько недель жили они бок о бок; вместе вращались в узком домашнем кругу. После отъезда Генриетты они почти целиком предоставлены были друг другу, и Луиза, едва оправившись после болезни, была, надо полагать, особенно трогательна, а капитан Бенвик не был безутешен. Энн и прежде против воли об этом подозревала; и вопреки заключению, какое делала Мэри из последних событий, они только подтверждали ее догадку, что он и к ней самой испытывал теплющуюся нежность. Однако даже суровая Мэри не могла б упрекнуть ее в том, что она слишком тешит свое тщеславие сим наблюденьем. Напротив, она была убеждена, что всякая молодая женщина, не вовсе лишенная привлекательности, которая бы слушала его и понимала, встретила бы в его сердце точно такой же отзыв. Сердце у него было нежное. Оно было открыто для любви.