Луи Селин - Смерть в кредит Страница 33

Когда таким образом я был снаряжен, мы с матерью решили на следующий день пойти по адресам. Адреса своих знакомых дал нам дядя Эдуард, остальные мы нашли в адресной книге Боттэн. Мадам Дивонн стерегла лавку до полудня, все время, пока мы бродили в поисках работы. Будьте уверены, мы не гуляли. Мы обошли весь Марэ, каждую дверь, и все окрестные улицы, Кэнкампуа, Галант, Урс, Вьей-дю-Тампль… Все эти места мы буквально исползали, каждый этаж…

Моя мать с трудом ковыляла… Та! га! дак! Та! га! дак!.. Она предлагала меня в семьи мелких надомников, постоянно просиживающих за бутылкой в своей конуре… Предлагала ненавязчиво… Как лишнюю домашнюю утварь… Маленький поденщик, очень полезный… неприхотливый… чрезвычайно сообразительный, старательный, энергичный… И очень шустрый! В общем, очень выгодно… Уже хорошо выдрессированный, такой послушный… На наш звонок они едва приоткрывали дверь… выглядывали с опаской… всегда с сигаретой в руке… разглядывали меня поверх очков… довольно долго на меня пялились… Но не находили меня привлекательным… Моя мать заводила свою шарманку, стоя перед этими личностями в мятых халатах:

— Вам не нужен юный агент? Месье… Я его мама. Я привела его… Он делает все прекрасно… Это очень приятный молодой человек… Впрочем, пожалуйста, судите сами… Мы уже двенадцать лет живем в Пассаже Березина… Ребенок с детства привык к торговле!.. Его отец работает в конторе «Коксинель-Инсенди». Вы, конечно, слышали?.. Мы небогаты, но у нас совсем нет долгов… В делах для нас главное — честное имя… Его отец работает в страховом бюро…

По утрам, как правило, мы обходили примерно человек пятнадцать; кого среди них только не было… Оправщики, шлифовщики, мастера по изготовлению цепочек, литаврщики, резчики по агату и даже лудильщики, которые буквально тонули в позолоченном серебре…

Они снова и снова рассматривали нас… Чтобы лучше видеть, надевали очки… Не бандиты ли это… не воры, бежавшие из тюрьмы!.. Успокоившись, они становились более любезными, даже выражали сочувствие!.. Но только им никто не нужен… В данный момент! У них нет средств… Они сами вынуждены искать дополнительный заработок… Они трудились всей семьей в своих тесных комнатках… На всех этажах прекрасных старых домов были как бы вырыты норки, крошечные пещеры, ячейки их мастерских… Тут не до внешнего лоска. Они все сгрудились там внутри. Жены, дети, бабушки — все принимали участие в бизнесе… Зачем им еще ученик, к тому же перед новогодними праздниками…

Когда моя мать, отбросив все попытки их очаровать, предлагала взять меня хотя бы на пробу… это вызывало у них резкий отпор. Они вдруг как-то съеживались. И захлопывали перед нами дверь! Они опасались чрезмерной уступчивости! Особенно самые мнительные. После этого все нужно было начинать сначала! Моя мать пыталась войти в доверие. Очевидно, на это больше не приходилось рассчитывать. Отдать меня просто в ученики к оправщику или резчику по металлу?.. Слишком поздно… Мои пальцы уже никогда не приобретут нужной сноровки… Языком же я работать еще мог, торговый агент, располагающий к себе «приятный молодой человек»… Время шло, мое будущее во всех отношениях оставалось неясным…

Когда мы возвращались домой, отец интересовался, что у нас нового… Из-за неудач, которые нас постоянно преследовали, он буквально ошалел. По вечерам его мучили кошмарные видения. Один он мог бы заменить всех пациентов в двадцати сумасшедших домах…

У мамы из-за бесконечных хождений ноги окончательно вышли из строя… Это постоянно напоминало о себе и было довольно забавно… Она ужасно гримасничала за столом… У нее были прострелы в бедрах… Ее мучили судороги…

Все же каждый день рано утром мы отправлялись по новому адресу… улица Реомюр, улица Гренета… Бастилия и Женер… особенно Вогезы… Несколько месяцев заискиваний, грязных лестниц, бесконечных хождений, усталости, всевозможных унижений — и мама стала подозревать, а не написано ли у меня на лбу, что я просто разболтанный, ни на что не годный бездельник?.. У моего отца сомнений уже не оставалось… Он давно был в этом уверен… Он не уставал повторять нам это каждый вечер, когда мы возвращались ни с чем… Ошалевшие, задыхающиеся, изможденные, вымотанные быстрой ходьбой, промокшие до нитки от дождя и пота…

«Избавиться от него гораздо сложнее, чем ликвидировать эту лавку… да, Клеманс, все же это довольно трудно!»

Он получил образование не зря, он умел сопоставлять и делать выводы.

Мой прежний костюм уже порядком поизносился, брюки сильно вытянулись на коленях: лестницы — это не шутка. К счастью, со шляпами проблем не было, я мог пользоваться старыми отцовскими. У нас был один размер. Но шляпа, как правило, была не первой свежести, и я старался держать ее в руках. Хотя потрепаны были только края, я так и носил ее в руке, не надевая… А чрезмерная вежливость в те времена пугала.

* * *

Наконец наступил долгожданный момент, когда дядя Эдуард подыскал мне подходящее место. Наши дела шли все хуже и хуже. Просто ужас. Мы уже не знали, что предпринять. И вот наконец все разрешилось!.. Он явился в полдень, сияющий, возбужденный. Дело верное. Он сам говорил с этим типом, моим будущим хозяином, ювелиром. Он обязательно меня возьмет! Все обговорено!

Горлож, так его звали, жил на улице Эльзевир, в квартире на пятом этаже. В основном он занимался кольцами, брошами, браслетами, а также мелкими починками. Вообще, он брался за все, что подворачивалось. Трудился не покладая рук. У него был легкий характер, он со всеми был в хороших отношениях…

Эдуард вселил в нас надежду. Мы заторопились. Даже не доели сыр, побежали туда вместе с мамой… Сели в омнибус… Бульвары, улица Эльзевир… Пятый этаж… Они были еще за столом, когда раздался звонок. Они тоже ели хлебный суп огромными ложками, а потом лапшу, обваленную в сухарях, и орехи на закуску. Они ждали нашего визита. Мой дядя расхвалил им меня. Мы пришли в удобный момент… Они не стали пускать нам пыль в глаза. Ничего особенного не обещали… С разными украшениями дела у них шли хуже некуда… Они сразу же сообщили об этом… Уже двенадцать лет они влачат нищенское существование… Не теряя надежды на удачу… Бывало по-всякому, но подняться окончательно не удавалось… Клиентов становилось все меньше и меньше. Они находились на грани разорения.

Месье Горлож, тем не менее, не сдавался, делал все что мог… У него еще была надежда… Он чем-то походил на дядю Артура… вылитый свободный художник с бородкой, лавальером на шее, в остроносых башмаках и блузе, заляпанной винными пятнами… Он сидел развалясь, курил, полностью скрываясь за клубами дыма. И разгонял дым рукой.

Мадам Горлож сидела напротив на низком табурете, навалившись грудью на верстак. Она была очень пухлая, с великолепными формами… которые так и выпирали из-под передника. Она колола орехи кулаком… со всего размаху, мощным ударом, которым можно было разнести всю мебель. Мастерская сотрясалась… замечательная натура… Настоящая античная модель… Чуть позже я поближе узнал ее. Как раз то, что мне всегда нравилось.

Об оплате мы даже не заикались. Боялись показаться нескромными. Об этом можно договориться позже… Я думал, что он совершенно ничего не предложит. И все же перед самым уходом мы решились. Он сказал, что я могу рассчитывать твердо… на 35 франков в месяц… включая оплату дорожных расходов. Более того, я мог надеяться… на солидную премию, если своими стараниями буду способствовать процветанию их ремесла. Он находил, что я еще слишком молод… но это не имело значения, ибо во мне горел священный огонь… ибо я был сыном, последовавшим по стопам своего отца… Ибо я родился в лавке!.. Этот ласкающий слух аккорд… завершил нашу приятную беседу…

В Пассаж мы вернулись совершенно воодушевленные… В самом радужном настроении. Пообедали. Съели варенье. Отец трижды наливал себе вина. Громко выпустил газы… Так у него почти никогда не получалось… Дядю Эдуарда носили на руках… Штиль кончился, нам снова удалось поймать попутный ветер.

* * *

Рано утром следующего дня я отправился на улицу Эльзевир за рекламным комплектом.

Месье Горлож встретил меня с таким удивлением, как будто впервые видел… Он сидел перед распахнутым настежь окном и созерцал крыши… На коленях у него стояла большая чашка кофе со сливками… Его никто не интересовал, это было совершенно очевидно. Он весь был поглощен открывающейся перед ним перспективой… тысячами двориков небольшого Марэ… Его взгляд был исполнен задумчивости… Он как бы блуждал в забытьи… Надо сказать, что это действительно может заворожить… Замечательное кружево крыш… Все эти отблески… Обилие красок. Переплетение водосточных труб. Всюду порхают птички… Легкий дымок вьется над большими темными провалами…

Он жестом попросил меня помолчать, прислушаться… Полюбоваться на эту красоту… Ему не нравилось, что его побеспокоили… Должно быть, он счел меня недостаточно вежливым. Его лицо исказилось невольной гримасой.