Марк Твен - Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Рассказы Страница 36

— Ну уж, если где-нибудь пляшут синие огоньки, значит, и привидение там недалеко. Ясное дело. Сам знаешь, кому они нужны, кроме привидений.

— Да, это верно. Только днем они все равно не показываются, так чего же нам бояться?

— Ну ладно. Давай попробуем в старом доме, коли хочешь, только все-таки риск большой.

В это время они спускались под гору. Внизу, посреди освещенной луною долины, стоял дом с привидениями, без забора, совсем на отшибе, заросший бурьяном до самого крыльца, с обвалившейся трубой, темными впадинами окон и рухнувшей с одного бока крышей. Мальчики долго смотрели на окна, ожидая, не мелькнет ли в них синий огонек, потом, разговаривая тихими голосами, как требовали время и место, они свернули направо, чтобы обойти подальше старый дом, и вернулись домой через лес, по другой стороне Кардифской торы.

Глава XXVII

На следующий день около полудня мальчики вернулись к сухому дереву — им надо было взять мотыгу и лопату. Тому Сойеру не терпелось поскорей бежать в дом с привидениями. Гек тоже стремился туда, хотя и не так ретиво, и вдруг сказал:

— Послушай, Том, а ты знаешь, какой нынче день?

Том быстро перебрал в уме все дни недели и вскинул на Гека испуганные глаза:

— Ой! А мне и в голову не пришло, Гек!

— Вот и мне тоже, а тут сразу вспомнилось, что нынче пятница.

— Ох ты черт, ну как тут убережешься? Вот могли бы влопаться, если бы начали такое дело в пятницу.

— Могли бы! Скажи лучше — влопались. Бывают, может, счастливые дни, да только не пятница.

— Всякий дурак знает. Не ты первый выдумал.

— А я разве говорил, что я? Да мало того, что пятница, я нынче видел препаршивый сон — крысы снились.

— Да что ты! Это уже обязательно к несчастью. Дрались они?

— Нет.

— Ну, тогда еще ничего, Гек. Если они не дерутся, то это просто так, вообще не к добру. Нам только надо держать ухо востро и остерегаться беды. Сегодня мы больше копать не станем, будем играть. Ты слыхал про Робин Гуда?

— Нет. А кто такой Робин Гуд?

— Ну как же, он был самый замечательный человек во всей Англии и всех главней. Он был разбойник.

— Ох, здорово, вот бы мне. А кого он грабил?

— Ну разных там богачей, королей, шерифов и епископов. А бедных он никогда не трогал. Он их любил. Всегда с ними делился поровну.

— Вот, должно быть, молодец был.

— Ну еще бы. Он был всех на свете благородней, Гек. Таких людей теперь нет, вот что я тебе скажу. Он мог одной левой побить кого угодно в Англии и за полторы мили попадал из тисового лука в десятицентовую монету.

— А что такое тисовый лук?

— Не знаю. Какой-то там особенный лук. А если попадал не в середину, а в край монетки, то садился и плакал, ругался даже. Вот мы и будет играть в Робин Гуда — самая благородная игра. Я тебя научу.

— Давай.

И они весь день играли в Робин Гуда, время от времени с тоской поглядывая на старый дом с привидениями и разговаривая о том, что будут там делать завтра. Как только солнце начало склоняться к западу, они побрели домой, пересекая длинные тени деревьев, и скоро скрылись в лесу на Кардифской горе.

В субботу, вскоре после полудня, мальчики опять пришли к сухому дереву. Они посидели в тени, куря и болтая, потом покопались немного в последней по счету яме, без особенной надежды, только из-за того, что, по словам Тома, бывали такие случаи, когда люди не дороются каких-нибудь шести дюймов, бросят клад, а потом придет кто-нибудь, копнет лопатой и выроет его. На этот раз им, однако, не повезло, и, взвалив на плечи лопаты, они ушли, сознавая, что отнеслись к делу не как-нибудь, а добросовестно проделали все, что полагается искателям клада.

Когда мальчики подошли к старому дому, то мертвая тишина, разлитая под палящим солнцем, показалась им такой странной и жуткой, а самое место таким заброшенным и безлюдным, что они не сразу отважились войти в дом. Подкравшись на цыпочках к двери, они боязливо заглянули внутрь. Они увидели заросшую сорной травой комнату без полов, с обвалившейся штукатуркой, старый-престарый очаг, зияющие окна, развалившуюся лестницу; и везде пыльные лохмотья паутины. Они вошли тихонько, с сильно бьющимся сердцем, переговариваясь шепотом, ловя настороженным ухом малейший звук и напрягая каждый мускул, — на тот случай, если вдруг понадобится отступать.

Через некоторое время они настолько освоились, что почти перестали бояться. Любопытно и недоверчиво разглядывали они все кругом, восхищаясь собственной смелостью и удивляясь ей. Потом им захотелось поглядеть, что делается наверху. Это затрудняло отступление, но они подзадоривали друг друга и в конце концов, как и следовало ожидать, побросали лопаты в угол и полезли на лестницу. Наверху было то же запустение. В одном углу они нашли чулан, с виду очень заманчивый и таинственный, однако их надежды были обмануты — в чулане ровно ничего не оказалось. Теперь они совсем расхрабрились и собрались уже сойти с лестницы и приняться за работу, как вдруг…

— Ш-ш! — сказал Том.

— Что такое? — прошептал Гек, бледнея от страха.

— Ш-ш!.. Вот оно!.. Слышишь?

— Да!.. Ой, бежим скорей!

— Тише! Не шевелись! Идут сюда, прямо к двери.

Мальчики растянулись плашмя на полу и, глядя в круглые дырки от сучков, стали ждать, замирая от страха.

— Остановились… Нет, идут… Вот они. Перестань шептать, Гек. Господи, хоть бы поскорей кончилось!

Вошли двое мужчин. Каждый из мальчиков подумал про себя: «Это глухонемой старик испанец, который был раза два у нас в городе, а другого я никогда еще не видел».

«Другой» был нечесаный, немытый оборванец с очень неприятным лицом. Испанец кутался в плащ; у него были густые белые бакенбарды; длинные седые волосы падали на плечи из-под шляпы; на нем были зеленые очки. Когда они вошли в дом, «другой» говорил что-то испанцу тихим голосом; они уселись на полу, лицом к двери, прислонившись к стене, и тот, «другой», все говорил что-то. Он держался теперь не так осторожно, и его слова доносились до мальчиков явственнее.

— Нет, — сказал он, — думал я об этом деле, и мне оно не нравится. Опасно очень.

— Опасно! — проворчал «глухонемой» к великому изумлению мальчиков. — Слюнтяй!

От этого голоса мальчиков бросило в дрожь: голос индейца Джо! Некоторое время внизу молчали. Потом Джо сказал:

— Уж какое было опасное то, последнее дело. А ведь обошлось.

— Там совсем другое. Это было дальше вверх по реке, и ни одного дома рядом. Никто и не узнает, что мы приложили там руку, раз не вышло ничего.

— Ну ладно, уж чего опаснее таскаться сюда дней. Всякий, кто нас увидит, почует, что дело нечисто.

— Это я знаю. Да ведь не нашлось другого места, где спрятаться. Я и то хочу уйти из этого сарая. Вчера еще хотел, только нечего было и думать, — проклятые мальчишки все вертелись тут на горе, на самом виду.

«Проклятые мальчишки» опять затряслись от страха, пораженные этим замечанием, и подумали: какое счастье, что они решили подождать один день, вспомнив про пятницу. В душе они жалели, что не подождали целый год.

Двое внизу достали какую-то провизию и принялись закусывать. После долгого молчания индеец Джо сказал:

— Вот что, малый, ступай-ка ты, откуда пришел: вверх по реке. Подождешь там, пока я тебя извещу. А я рискну — поброжу еще по городу, надо же хоть поглядеть. За то опасное дело мы примемся, когда я разузнаю побольше и обдумаю все как следует. А потом в Техас! Вместе и махнем.

На том и порешили. Вскоре после этого оба начали зевать, и индеец Джо сказал:

— Спать хочу до смерти! Твоя очередь стеречь.

Он улегся в бурьяне и вскоре захрапел. Товарищ потряс его раза два, и он затих. Потом и сторож начал клевать носом; голова у него клонилась все ниже и ниже, и вскоре они храпели оба.

Мальчики вздохнули долгим, облегченным вздохом. Том прошептал:

— Ну, теперь пора, идем!

Гек ответил:

— Не могу — я тут же помру, если они проснутся.

Том настаивал, Гек упирался. Наконец Том поднялся на ноги, медленно и осторожно, и пошел один. Но с первым же его шагом покоробленные половицы так страшно заскрипели, что он повалился на пол едва живой от страха. Второй раз он и пробовать не стал. Мальчики лежали, считая медленно тянувшиеся минуты, пока им не показалось, что времени больше нет вообще и сама вечность состарилась и поседела; но тут они с радостью заметили, что солнце садится.

Наконец один из бродяг перестал храпеть. Индеец Джо сел, огляделся по сторонам, мрачно усмехнулся, глядя на своего товарища, который спал, опустив голову на колени, толкнул его ногой и сказал:

— Ну вот! Хорош сторож, нечего сказать! Да ладно уж, ничего не случилось.

— Ох! Неужто я заснул?

— Да вроде того. Пора двигаться, приятель. А что нам делать с остальными деньгами?