Дзюнъитиро Танидзаки - МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж) Страница 37

Поскольку г-жа Дзимба знала о нездоровье Сатико, он мог рассчитывать на её понимание. Единственное неудобство состояло в том, что кто-нибудь должен был представить друг другу стороны жениха и невесты, а кроме Сатико, никто этого сделать не мог.

Юкико тоже беспокоилась о сестре и говорила, что ей не следует утруждать себя ради неё, что нужно снова отложить смотрины, а если, паче чаяния, из-за этого сватовство расстроится, значит, так тому и быть. Вполне возможно, этому сватовству вообще не суждено успешно завершиться, раз перед смотринами произошло такое несчастье… От этих слов Сатико с новой силой ощутила жалость к сестре, притупившуюся было из-за собственных треволнений.

За всё эти годы почти не было случая, чтобы перед смотринами Юкико внезапно не приключилась какая-нибудь неприятность или не возникло какое-то осложнение. Разумеется, было бы странно усматривать в этом некую закономерность, и тем не менее стоило Сатико условиться с г-жой Дзимба о дне смотрин, как захворала дочка Цуруко не успела миновать эта беда, как случилась новая — выкидыш у Сатико.

Сатико невольно ловила себя на мысли, что и она сама, и её близкие, точно по воле злого рока, делали всё, чтобы помешать счастью Юкико. Но, как ни странно, самой Юкико ничего подобного, казалось, не приходило в голову, и от этого Сатико испытывала к ней ещё большую жалость.

Утром четырнадцатого числа, когда Тэйноскэ уходил на службу, всё ещё было не ясно, сможет ли Сатико присутствовать на смотринах. Тэйноскэ считал, что жене следует остаться дома, Сатико же намеревалась непременно сопровождать сестру.

В три часа пополудни раздался телефонный звонок от г-жи Дзимба:

— Ну как, вы уже поправились, Сатико-сан?

— Да, мне намного лучше, — неожиданно для самой себя ответила Сатико.

— В таком случае, наша договорённость остаётся в силе, — поспешила вставить г-жа Дзимба. — Господин Номура предлагает встретиться завтра в пять часов вечера в холле гостиницы «Ориенталь». Там мы выпьем чаю, а затем отправимся куда-нибудь ужинать. Куда именно, пока ещё не решено. Господин Номура считает, что об этом можно будет условиться на месте, ведь, хотя речь идёт о смотринах, их вовсе не обязательно обставлять особыми церемониями. Со стороны жениха будем только мы с мужем — господин Хамада доверил нам действовать от его имени, — а если учесть, что вы тоже придёте втроём, нас будет всего шесть человек.

Слушая г-жу Дзимба, Сатико окончательно укрепилась в своём намерении присутствовать на смотринах. И всё же в самом конце разговора, когда приятельница спросила: «Итак, я могу считать, что мы обо всём договорились?» — она нашла возможным сделать одну-единственную оговорку. Дело в том, сказала Сатико, что у неё всё ещё продолжается кровотечение, к тому же завтра она впервые выйдет из дома после болезни, поэтому она будет очень признательна госпоже Дзимба, если та постарается устроить так, чтобы по возможности избежать передвижения пешком. Даже если до ресторана будет совсем недалеко, она предпочла бы поехать туда на такси. Если госпожа Дзимба готова пойти ей в этом навстречу, она без колебаний отправится на смотрины.

Во время этого телефонного разговора Юкико не было дома, она причёсывалась у Итани. Узнав от сестры о содержании беседы с г-жой Дзимба, Юкико возразила лишь против того, чтобы встречаться в гостинице «Ориенталь».

Дело вовсе не в том, сказала она, что после неудачного сватовства с Сэгоси встреча в том же месте, не предвещает ей ничего хорошего. Просто тамошние служители и официантки наверняка запомнили её, и ей будет неприятно ловить на себе их понимающие взгляды: дескать, ну вот, старая дева опять решила попытать счастья.

Доводы Юкико не оказались для Сатико столь уж неожиданными. Зная, что переубедить сестру не так-то просто, она поспешила связаться по телефону с г-жой Дзимба из кабинета мужа. Объяснив приятельнице всё как есть, она спросила, нельзя ли устроить встречу в каком-нибудь другом месте.

Спустя два часа последовал звонок г-жи Дзимба. Она только что разговаривала с господином Номурой, но, к сожалению, ничего лучшего, чем гостиница «Ориенталь», им на ум не приходит. Конечно, можно было бы назначить встречу прямо в ресторане, но они опасаются, что их выбор снова покажется Сатико или её сестре неудачным. Быть может, у Сатико есть какое-нибудь предложение на этот счёт? Если Сатико интересует её мнение, то она считает, что встретиться в гостинице «Ориенталь» было бы для всех гораздо удобнее, чем где бы то ни было.

В конце концов, они пробудут там совсем недолго, и она не видит, почему у Юкико должны быть какие-либо возражения на этот счёт. Быть может, Сатико попытается уговорить сестру?

Прежде чем дать окончательный ответ, Сатико решила посоветоваться с Тэйноскэ, который к тому времени как раз вернулся домой, и они пришли к выводу, что в данном случае необходимо исполнить волю Юкико.

Неловко проявлять такую настойчивость, сказала Сатико приятельнице, но она всё-таки просит её принять в расчёт пожелание Юкико. Г-жа Дзимба обещала подумать и утром позвонить снова.

На следующий день, пятнадцатого числа, г-жа Дзимба предложила встретиться в гостинице «Тор». На том в конце концов и порешили.

28

День, назначенный для смотрин, выдался прохладный и ненастный, что редко бывает после праздника Омидзутори. Ветра не было, но небо заволокли низкие свинцовые облака.

Проснувшись утром, Тэйноскэ первым делом спросил жену, как она себя чувствует. Этот же вопрос он повторил, едва переступив порог, когда вернулся со службы. Если Сатико чувствует себя не вполне здоровой, ещё не поздно предупредить госпожу Дзимба, что она останется дома. Нет, ответила Сатико, сегодня ей намного лучше. На самом же деле со вчерашнего дня, когда ей пришлось несколько раз бегать во флигель для телефонных переговоров, кровотечение у неё заметно усилилось.

Вымыв лицо и шею (всё это время Сатико было запрещено принимать ванну), она села к зеркалу. Никогда ещё она не видела себя такой бледной и осунувшейся — потеря крови не замедлила сказаться на её внешности.

Ну что ж, сегодня это даже кстати, подумала Сатико, вспомнив слова Итани о том, что, отправляясь с Юкико на смотрины, она должна выглядеть по возможности старше и неприметнее.

Как только Макиока показались в дверях гостиницы, г-жа Дзимба, ожидавшая их у входа, поспешила навстречу.

— Познакомьте же меня с вашим супругом, Сатико-сан, — сказала г-жа Дзимба и одновременно сделала знак рукой человеку, который скромно стоял чуть поодаль. Это был её муж Сэнтаро.

— Здравствуйте. Очень приятно, — произнёс Дзимба. — Жена в последнее время так много вам докучала…

— Ну что вы, напротив, это мы причинили вашей супруге множество хлопот. И она была так снисходительна к нашим просьбам…

— Послушайте, Сатико-сан, — сказала г-жа Дзимба, понизив голос, когда с церемонией знакомства было покончено. — Вон там сидит господин Номура. Сейчас я вам его представлю. Понимаете, может быть, вам покажется это странным, но мы почти не знакомы с ним, просто встречались раза два у господина Хамады. Поэтому я хочу, чтобы вы сами расспросили его обо всём, что вас интересует.

Дождавшись, когда его супруга договорила, Дзимба с поклоном пригласил всех следовать за ним.

Сатико с Тэйноскэ уже успели обратить внимание на сидевшего в кресле немолодого мужчину, чьё лицо показалось им знакомым. Торопливым движением притушив в пепельнице недокуренную сигарету, Номура поднялся им навстречу. Сложения он был плотного и даже, как ни странно, ладного, но при этом, как и опасалась Сатико, выглядел ещё более непривлекательным, чем на фотографии. Его редкие, с проседью волосы торчали какими-то неряшливыми пучками, лицо было сплошь иссечено морщинами. На вид ему можно было дать всё пятьдесят пять лет, хотя он был только двумя годами старше Тэйноскэ. А если учесть, что Юкико, напротив, выглядела много моложе своих лет, их с Номурой можно было бы принять за отца и дочь. Сатико испытывала неловкость перед сестрой уже за то, что вообще привела её сюда.

Когда стороны жениха и невесты были представлены друг другу, всё шестеро расположились вокруг столика, но беседа не клеилась, то и дело возникали неловкие паузы. Возможно, причиной тому была неприступность, с какой держался Номура, но и супруги Дзимба, казалось бы, обязанные прийти на помощь, тоже как-то странно робели перед ним и чувствовали себя весьма скованно. Очевидно, Дзимба попросту не мог вести себя иначе в присутствии двоюродного брата своего благодетеля, и всё же его раболепие казалось чрезмерным. Тэйноскэ и Сатико, обычно легко поддерживавшие любую беседу, сегодня большей частью молчали: Сатико чувствовала себя подавленно, и это её настроение передавалось Тэйноскэ.