Луи-Фердинанд Селин - Феерия для другого раза I Страница 37

Они пересекали улицу, заходили к нему поговорить!

– На два слова! только на два слова!

Они карабкались в гору от Оперы! Арлетт там? еще пригорок!.. Раз! Два! Девушки!.. Плиз!.. Пируэт! Пируэт! Тянитесь! Тянитесь! Арабеск! два оборота в воздухе! так! Три оборота! Так!.. Аттитюд! так!

Ах, если бы только знали, как они развращены! эти малышки! Жюль… софа!.. безе… волшебство! если выигрывал он! Прыжок! два прыжка! Оп! Окно! его окошечко… черт, это потому, что у него были пирожные «безе»! Безе – поцелуй! настоящие, с кремом! Поцелуй с кремом!

– Ложитесь, девочки! А вы поднимайтесь! вы уже здесь? запыхались! Ну ложитесь! мой карандашик! Раздевайтесь! Минутку! Секунду! Эскиз!

Он побеждал.

У него были припасены бабки! ромовые бабки!.. Арлетт могла быть изнасилована, избита! Глупышки! прогуливать! свои занятия! свое равновесие! свои пуанты!

Хуже всего, что он оттаскивал меня в сторонку и обвинял в том, что я задница! бабник! пьяница! и хулитель!

– Они тащатся за Арлетт, посмотри!

Я оправдывался.

Я успокаивал его, рассказывал, как все на самом деле.

– Ты там подсматриваешь, эй? Господин живописец лакомится через замочную скважину!

– Нет, я не лакомлюсь, обманщик! кровопийца! это ты жрешь!!

Я был прав! но ему ничего не докажешь! честность и Жюль? Я люблю смотреть на танец, я всегда любил танцовщиц… Ну и что? их гуттаперчевые фигурки, это фантомы, не материальные сущности, бескостная плоть, пусть бегут отсюда, уносят ноги!.. и что тогда?… нет виноватых! все хорошо, все честно!.. А разве я не художник? не скульптор, понятное дело, не Жюль! работающий с моделями и тэдэ!.. но тоже мастер, положим, я не лапаю девиц, ну, как врач, немного!.. врачи еще как лапают, тискают! Я этим не пользовался! Они же приходили к Арлетт, не ко мне!.. они приходили ради танцев, ради хореографии, маленькие злючки! тоже мне, ученье, я вас умоляю!.. не для балетных упражнений! нет! равновесие, растяжка! поднять на «пятую» позицию! развернуть на «вторую», на пуанты! как они дрожали от усталости, милашки, изнуренные, потные… часы невыносимых мук!..

Если он и приходил к нам, Жюль, то в перерыв!

Что касается меня, то я разбираюсь в тонкостях танца… в глубине души я, конечно, свинья, с вожделением разглядываю девчонок… так же, как Жюль, как любой другой мужчина, но я не очень верю в необходимость танца в жизни! в то, что без танца можно умереть! Ах! Ах! у меня целых двадцать либретто, никогда не поставленных балетов!*[415] которые никогда никто не станцует! ни славы, ни гонораров! Ах! кто это сомневается в моих словах? Может, Жюль это отрицает? Обезьяна, обжора, низкая тварь! Соблазнитель граций! Я тоже хотел бы! А! Скот! Подождите! Хуже всего! Я бешусь, когда вспоминаю! вспоминаю об этом! Я вспоминаю! Хуже всего! хуже всего! глоток! рюмочка! бутылка! Лили! Арлетт! Ах, я дрожу от злости, это же злодейство! Какая западня! Порочное существо! Не надо обращать внимания? Надо! Надо! Порядочность – прежде всего! факты! факты! Подумайте, Арлетт! Вы скажете, что я несправедлив! Но он же принимается за Арлетт! Она не кокетничает с ним! и тем хуже! Понимаете? вся эта история мне крайне непонятна! Арлетт, которая виделась с ним каждый день! которая была, в общем-то, ему как сестра, моя жена, ни с кем не флиртующая, не потаскушка, разбивающая сердца!.. О! нет! просто была любезна с ним, вот и все, по-человечески приветлива.

– Бедняга Жюль! бедняга Жюль! – она жалела калеку. Она уважала его… его несчастье… его привязанность к нам!.. бедный Жюль, он более снисходителен к людям, чем я, конечно же!.. материнская любовь! я сказал бы… как сестра! только сестра! она входила! выходила… мимоходом… ее милосердие…

– Ну, Жюль?… как дела?…

И легкий упрек:

– Жюль, вы воруете у меня учениц!..

Это была то Мишель… то Мирей… он их буквально похищал! на ходу! Приманивал на «цып! цып!»

Она заставала их позирующими нагишом, смалящими сигаретки с золотым краем…

– Мы поднимемся, Арлетт!.. мы поднимемся!

Они обещали!

– Жюль, вы людоед!..

Каждый день…

– Да, я людоед!.. я людоед!

И он бросался к ней в поклоне! прям животом! туда, прям на железяки!

– Я шалун! я шалун!

И он ловил ее ногу, забирался под юбку!

– Я тебя укушу! я укушу!

Будто бы в шутку! чтобы посмеяться! и потом однажды… вот… вот…

– Я люблю тебя! Я тебя люблю! Не уходи, Арлетт! Не уходи! Я обожаю тебя!

Признание в любви.

Он ее обнимает, прижимает… крепко… а надо сказать, что все происходило на улице… видите ли!..

– Подожди, дорогая! Подожди! Не убегай!

Забавное зрелище для прохожих на проспекте! К счастью, они, задрав головы, наблюдали за дракой в облаках! Они не верили своим глазам… смотрели растерянно! Ах, чижи! все чижи Парижа в воздухе! в воздухе! Там! Там! Там! они взмывали вверх, пробивали облака… кричали!.. Я как раз подошел, пробился сквозь толпу! Я выходил из метро! оп! и оп! Все хотели увидеть это! Все! полицейские, вперед! в Сакре-Кёр! в Сакре-Кёр! оттуда виднее! быстрее! быстрее!.. другие спускались с Сакре-Клош…*[416] обе людские волны сталкиваются! спешащие подняться! спешащие из метро!.. стремящиеся вниз! какой гул! рев! оп! ругань и кричащий Жюль:

– Я обожаю тебя! Обожаю! – и утыкается в живот Арлетт! лезет под юбку!

А! Я его слышу! Я! я слышу его! каждое слово! я наклоняюсь… я его вижу! его несет толпа… увлекает его тележку… голова под юбкой Арлетт.

– Я обожаю тебя! Обожаю!

Зацепился со своей тележкой! К счастью, никто не смотрит на них! Они пялятся вверх! и все ругаются! шлюхи! слепые! глухие! не могут пробиться! это отвратительно! это ни в какие ворота не лезет!

– Я тебя обожаю! Я тебя обожаю! – хрипит Жюль… голова под юбкой… между ляжками… зажатый… целующий ее тело! все! я вижу!.. я наклоняюсь… Арлетт не может шелохнуться, двигаться, тоже зажатая толпой… нет, она может… могла бы… У нее сильные бедра! Она могла бы раздавить его голову, как яйцо! Толпа больше не движется… Волны схлестнулись… росчерки!.. следы в небе! все небо! гигантские S!.. О!.. Z!.. – Чья это аравиация?

А? А?… в облаках… толпа плотно спрессована… – Чья это аравиация?

А! разгорается спор! белые застывшие росчерки! феноменальные скорости! они вывели свои Z!..O!..U!.. но что-то же они обозначали! Эти послания! Они знали! они знали! надо немедленно расшифровать! выяснить! это О!..и Z!.. англичане стояли в Ницце! русские в двенадцати километрах от Потсдама!.. вот что означала надпись! Все чижи в воздухе!

– Вы не знаете! Вы ничего не знаете! Ах, это было ужасно увлекательно! Они подходят!.. Они на подходе!..

Я смотрю в небо… я опускаю глаза… Я вглядываюсь в толпу… вижу Жюля, вцепившегося в Арлетт!.. А! он все еще висит на ней!.. Он ее крепко обнимает! нос его зажат ее ляжками… Он кричит: «Я тебя обожаю! Я тебя обожаю!..»

Остальные кричат: «Они в Форж! они в О! вот они! в Mo! Вот они! вы – идиот! берите выше! Они в Гарш! Вы на меня давите!» Они толкались, давили друг друга… они теснили Жюля и Арлетт… я рычал от бессилия, потому что не мог добраться до Жюля… сжать его глотку!

– Ах, эти Томми! Ах, эти Сэмми!

Открыты все окна, орут во все глотки, ревут! сильнее, чем толпа! радиостанции надрываются с антресолей!

– Они в Ло! в Ло-Ла-Манш!*[417] Они повсюду! Они в воздухе! вот! они в воздухе!.. они в танках!.. они в поездах!.. Гора Сен-Мишель взорвана! Дивизии, армии, тьма-тьмущая плывет по Сене! Они в Форж! Они в М'лэн!

Насточертела эта болтовня тупых ослов! Я хочу добраться до Арлетт! Отбрасываю троих… смыкаются двенадцать! двадцать!.. сотня!.. Я тяну голову… я его вижу, Жюля! утонувшего в Лили! ухватившегося за ее ляжки! Они словно одно целое, Жюль и Лили! тесно прижаты друг к другу! Она дрожит… он в своей гондоле…

– Я обожаю тебя, моя малышка! Я тебя обожаю! – орет он! Он вопит! Она могла бы ему расквасить рожу! раздавить его башку своими ляжками! удавить! пнуть коленкой! нокаут, свинья! У нее такие сильные ляжки! А! какое разочарование!.. я врезаюсь в толпу!.. раздвигаю ее! добираюсь до Лили и становлюсь напротив! совсем близко! Хватаю Жюля за волосы! А он как приклеен! приклеен! я тяну! я тяну! я рву! хочу его оторвать!

– Осторожно, Луи! Осторожно!

Арлетт тут же вмешивается, а как же! Осторожно с Жюлем!

Я хотел схватить его за глотку! и вдруг толчок, круговорот! смерч! еще одна волна! настоящая атака охреневших паломников! они надвигаются снизу с улицы Бюрк и горланят!..

– Они в О!.. Они в Форж!.. на подходе к Сакре-Кёр!

Они штурмуют, напирают с улицы Бюрк! Они теснят нашу шумную ораву! сюрприз! наши ряды прорваны! нас опрокидывают! нас топчут! Звери! Звери! – и самой короткой дорогой прут к Сакре-Кёр!

Другие надвигаются с улицы Дюрантон! еще грубее! – Они в Брюгге!.. Они в Мере!.. армия Ароманшей!.. – эти-то все видели! все! там! оттуда! с площади Тертр! Как они орут! Они видели горящие дома! Они видели танки! пехоту! самолеты садятся! Они видели пожары в Фалез! Улицы бурлят, полны народа… весь проспект Гавено! Поток катится дальше, смешно! Они хотят первыми прорваться на Тертр! Другим надоело все это! Насмотрелись на Тертр! Они хотят в метро! Скатываются сверху! Давка! толкотня! Озверелые толпы! Стенка на стенку!