Геннадий Красухин - Мои литературные святцы Страница 38

После смерти Сталина пишет письмо Маленкову: «Не убедившись ещё в существовании в нашей стране подлинных, гарантированных демократических свобод, я и сейчас не могу встать на позицию полного и безоговорочного принятия советского строя».

Естественно, что его и не выпускают из тюрьмы. В августе 1956 года принимают решение снизить меру наказания до 10 лет. В апреле 1957-го Андреева освобождают из-под стражи. 11 июля 1957 года реабилитируют.

Даниил Леонидович перенёс в тюрьме инфаркт миокарда. Вышел из тюрьмы с тяжёлой формой заболевания пневмонией.

Весной 1958 обостряется стенокардия и атеросклероз. Андреев попадает в больницу Института терапии АМН СССР. Там работает. Выходит из больницы и 12 октября 1958 года заканчивает «Розу Мира». Работает над стихами и поэмой в прозе. 14 ноября снова попадает в больницу.

23 января 1959 года он получает, наконец, ордер на отдельную двухкомнатную квартиру на Ленинском проспекте, где проживёт сорок дней и умрёт 30 марта 1959 года.

В этих постоянных условиях несвободы Даниил Леонидович сумел быть абсолютно свободным в своём творчестве. При аресте его рукописи были уничтожены. Он сумел восстановить многое в тюрьме.

Великий гражданин!

Анатолий Борисович Гребнев (родился 2 ноября 1923 года) написал сценарии таких замечательных фильмов, как «Ждите писем», «Июльский дождь» (совместно с М. Хуциевым), «Сильные духом», «Старые стены», «Прохиндиада, или Бег на месте».

За «Старые стены» был отмечен Госпремией РСФСР имени братьев Васильевых. Получил и ленинскую премию, но за сценарий фильма «Карл Маркс. Молодые годы». Ясно, что ленинскую дали за тему.

Трагически погиб под колёсами автомобиля 19 июня 2002 года.

Я насчитал сорок сценариев, написанных Гребневым. Добавлю, что Анатолий Борисович Гребнев – отец тоже очень известного киносценариста Александра Анатольевича Миндадзе.

Автор множества милицейских повестей и рассказов, бывший майор милиции Леонид Семёнович Словин (родился 2 ноября 1930 года) пользовался известностью. Тем более что он работал с документальным материалом. Его книги награждались премией МВД СССР. Книга «На тёмной стороне Луны», написанная в соавторстве с Георгием Вайнером (1988), издана в России полуторамиллионным тиражом. И включена в «Чёрную серию» – знаменитую престижную коллекцию французского издательства «Галлимар».

Читали Словина много и охотно. Иные его вещи экранизированы.

И вдруг я узнаю, что, несмотря на известность, майор милиции Словин, награждённый медалью «За безупречную службу» всех трёх степеней, суммарное количество тиража книг которого достигло 14 миллионов, переехал в 1994 году в Израиль.

Не знаю, как сложилась там его судьба. Умер он в Иерусалиме 19 июня 2013 года. Но что его сподвигнуло уехать?

Размышляя над этим, я увидел, что у него остались сценарии, написанные совместно с другими и не поставленные. «Капитан-Такое-Дело» (совместно с Симоном Соловейчиком), «Подозревается в невинности» (совместно с Николаем Ивановым), «Как стать генералом» (совместно с братьями Вайнерами).

Может быть, эти вещи были ему дороги, и то, что их отказались снимать, его сильно обидело? Не знаю.

Константин Николаевич Державин рано – с 16 лет стал печататься. В 1926 году издал в Харькове монографию «Шекспир». Именно он написал предисловие к Дантовой «Божественной комедии» в переводе М. Лозинского. Автор многих исследований по испанской, французской, русской и болгарской литературе. И по театру этих стран. Его книга «Сервантес. Жизнь и творчество» (1958) до сих пор не потеряла своего познавательного значения. В Болгарии ценят его книги «Болгарский театр» (1950) и об И. Вазове (1951), Х. Ботеве (1962). Он был избран членом-корреспондентом Болгарской Академии наук.

А русскому театру, его драматургам и его актёрам Державин посвятил книги «Эпохи Александрийской сцены» (1932), «Книга о Камерном театре»: 1914 – 1934» (1934), «Александр Николаевич Островский. 1823 – 1886» (1950), монографии о Е. П. Корчагиной-Александровской, В. А. Мичуриной-Самойловой.

В двадцатых годах он сотрудничал с кино. Написал книгу о немецком актёре экспрессионистского кинематографа «Конрад Вейдт» (1926). Выступил режиссёром двух фильмов «Торговый дом „Атланта и К“» (1923) и «Самый юный пионер» (1924).

Перевёл с испанского плутовскую повесть «Ласарильо с Тормеса» и плутовской роман Ф. де Кеведо «История жизни пройдохи по имени дон Паблос».

Умер Константин Николаевич 2 ноября 1956 года на 54 году жизни: родился 18 февраля 1903-го. Весьма насыщено прожита эта сравнительно небольшая жизнь.

Конечно, Константину Николаевичу повезло с родителями. Его отец – известный филолог-славист академик Николай Севастьянович Державин. Мать – ведущая исполнительница характерных танцев в Государственном театре оперы и балета имени С. М. Кирова, а позже балетмейстер Нина Александровна Анисимова. Было кому наставлять его в детстве, раскрывать прелесть тех пластов культуры, которые ценились в семье и были ей дороги.

Так-то оно так. И всё же личные таланты Константина Николаевича сбрасывать со счёта не будем. Приходилось встречаться с детьми академиков. Разные это были люди. В том числе и не одарённые.

Ну, разумеется, занимаясь поэзией в «Литературной газете», мне пришлось сталкиваться с ростовским поэтом Даниилом Марковичем Долинским. Потом я узнал, что после войны (а он на ней воевал) он вместе с Булатом Окуджавой в Тбилиси входил в кружок «Соломенная лампа», названного в честь абажура в квартире тёти Окуджавы, где собирался кружок.

Любые самостийно возникшие кружки вызывали интерес к себе госбезопасности. Булат и Даниил дёшево отделались: Окуджава успел уехать в Москву, а Долинский в Ростов-на-Дону. Многие не успели удрать, и были арестованы.

На следующий день после смерти Окуджавы Даниил Долинский написал:

Как под лампою «соломенной»Мини-солнышко жило!..Виснул гром на ветке сломанной —Добела её прожгло.Время было не весеннее —Речь кровили удила,И на ниточке висели мы,Прошивающей дела.Чьи-то строчки… где-то… что-то тамМолодняк да наивняк:То да сё… Никак не шёпотомДа и вслух – почти никак.Пронесло… Прошло… В прогалиныЧист средь тучищ небосклон!Ты влюблён в улыбки Галины,Я – в Иринины влюблён.Сквозь старенье наше сироюНа скамеечке местаВсё нам держат Галя с ИроюУ Мухранского моста,Где Кура рядится истовоБелогривым скакуном,Где шуршанье многолистово,Где рассвет пьянит вином…Две сестрицы – две красавушки(где тот дом, и где та дверь?!)Две плакучих – после ивушкиНезабудки две теперь.Всё то памятью несломленнойСохранилось в вихре лет.Но под лампою «соломенной»Время выключило свет…

Вот, оказывается, как оно было: Булат и Даниил ухаживали за сёстрами Смольяниновыми. Галина потом стала первой женой Булата.

Ничего этого я, разумеется, не знал. Мне и в голову не приходило спрашивать у Булата о Долинском. Хотя о «Соломенной лампе» я кое-что от него знал.

Мне Даниил Маркович всегда был симпатичен, хотя стихи его нравились не очень. Кажется, он это понимал, потому что никогда не просил меня о рецензии.

У нас был в Ростове общий знакомый Лёня Григорьян, очень хороший поэт. Вот о нём мы с Даниилом Марковичем говорили часто. Долинский был рад, что я ценю Лёню, а я оценивал ещё и благородство Даниила Марковича: радоваться за другого – умение, какое даётся далеко не каждому!

Впрочем, не хочу, чтобы сложилось впечатление, что я считаю Долинского графоманом. Это неправда. Я перечитал его уже после его смерти, которая случилась 2 ноября 2009 года (родился 15 июля 1925-го), и убедился, что есть у него и очень неплохие стихи:

Не помышляя о покое,Воистину устав от дел,Я видел многое такоеЧего бы видеть не хотел.И, видя, как светило гаслоСреди колючек и колья,Я улыбался многим назло,Желавшим, чтобы плакал я…

3 ноября

Стихи Багрицкого лучше всего воспринимаются в юности. Жёсткие, неуступчивые, пронизанные желанием не только постоять за свои жизненные принципы, но и умереть за них, они близки подростковой романтике. Из них вырастаешь так же естественно, как вырастаешь из своей одежды.