Генри Фильдинг - История Тома Джонса, найденыша (Книги 15-18) Страница 4

— А я, сэр, — гневно отвечала Софья, вырывая у него руку, — с одинаковым презрением отвергла бы и ваш мир, и его властелина.

С этими словами она направилась к двери, но лорд Фелламар опять схватил ее за руку и сказал:

— Простите, ангел мой, вольность, до которой довело меня только отчаяние… Поверьте, если бы я мог надеяться, что вы согласитесь принять мое звание и мое состояние, ничтожные только по сравнению с вашими прелестями, я смиренно предложил бы их вам… Но я не в силах лишиться вас… Клянусь небом, я скорее расстанусь с жизнью!.. Вы моя, вы должны быть и будете моей!

— Умоляю вас, милорд, оставьте ваше домогательство, — отвечала Софья. Клянусь вам честью, я не хочу и слушать об этом. Пустите мою руку, милорд; я ухожу сию минуту и не желаю больше вас видеть.

— В таком случае, сударыня, я не должен терять ни одного мгновения, потому что не могу и не хочу жить без вас…

— Что это значит, милорд? Я подниму тревогу, позову людей.

— Я ничего не боюсь, сударыня, только бы мне не лишиться вас: я предотвращу это несчастье единственным способом, какой остался в моем отчаянном положении.

С этими словами он заключил ее в свои объятия, и Софья закричала так пронзительно, что кто-нибудь непременно прибежал бы ей на помощь, если бы леди Белластон не позаботилась удалить все уши.

Но счастливый случай выручил Софью: в ту же минуту раздался другой голос, почти заглушивший ее вопль; по всему дому гремело:

— Где она? Я мигом ее найду, черт возьми! Покажи мне ее комнату, говорю! Где моя дочь? Я знаю, она здесь, в этом доме, и я увижу ее, если она жива! Покажи, где она!

С этими словами двери распахнулись, и в комнату вошел сквайр Вестерн в сопровождении священника и целого отряда мирмидонян.

Как плачевно должно было быть положение несчастной Софьи, если бешеный крик отца обрадовал слух ее! Действительно, появление его было для нее счастьем, потому что только оно одно на свете способно было спасти девушку от беды, которая навсегда лишила бы ее душевного мира.

Несмотря на испуг, Софья сразу узнала голос отца, а его светлость, несмотря на все ослепление страсти, узнал голос рассудка, повелительно заявившего ему, что сейчас не время совершать задуманную гнусность. Услышав, таким образом, приближающийся голос и поняв, чей он (потому что сквайр не раз прокричал слово «дочь», равно как и Софья в разгаре борьбы звала отца), Фелламар счел благоразумным оставить свою добычу, успев только измять ее шейный платок и насильно прижаться губами к ее нежной шее.

Если мне не придет на помощь воображение самого читателя, я не в состоянии буду описать положение нашей парочки в минуту появления Вестерна. Софья кое-как добрела по стула и упала на него, растерзанная, бледная, запыхавшаяся, пылая негодованием на лорда Фелламара, испуганная и в то же время обрадованная приходом отца.

Его светлость сидел возле нее, парик его съехал на плечо, костюм был в беспорядке, из-под кафтана выглядывало белье больше, чем требовала мода. Сам он был изумлен, испуган, раздосадован и пристыжен.

Что же касается сквайра Вестерна, то в эту минуту он был сражен врагом, так часто преследующим и почти все1да одолевающим деревенских джентльменов нашего королевства. — попросту говоря, он был пьян. Обстоятельство это в соединении с его природной запальчивостью могло иметь следствием только то, что он немедленно подбежал к дочери и накинулся на нее с самой площадной бранью; он пустил бы в ход и кулаки, если бы не вмешался священник, обратившийся к нему с таким увещанием:

— Ради бога. сэр, не забывайте, что вы в доме знатной дамы. Прошу вас, укротите свой гнев; сердце ваше должно наполниться радостью по случаю обретения вашей дочери. Оставьте мщение, оно принадлежит не нам. Я вижу на лице мисс Софьи глубокое сокрушенье и уверен, что, если вы ее простите, она раскается во всех прошлых грехах и возвратится к повиновению.

Сила мышц священника принесла Софье больше пользы, чем сила его красноречия. Впрочем, последние его слова произвели известное действие, и сквайр отвечал:

— Я прощу ей, если она за него пойдет. Если ты пойдешь за него, Софья, я все тебе прощу Чего ж ты молчишь? Ты выйдешь за него, черт меня побери, выйдешь! Чего ж, ты не отвечаешь? Экая упрямая стерва!

— Прошу вас, сэр, будьте сдержанней на язык, — сказал священник, — вы так напугали вашу дочь, что она не в силах произнести ни слова.

— Убирайся ты к…! — отвечал сквайр. — Значит, ты берешь ее сторону? Хорош священник, нечего сказать: заступается за непокорную дочь! Теперь черта с два получишь от меня приход! Скорее отдам его самому дьяволу!

— Покорнейше прошу прощения, — проговорил священник, — смею уверить вашу милость, я совсем не то разумел.

В эту минуту в комнату вошла леди Белластон и направилась прямо к сквайру, который, следуя наставлениям сестры, низко ей поклонился на деревенский лад, сказал несколько любезностей и тотчас же перешел к жалобам:

— Вот, дражайшая кузина, вот перед вами самая непокорная дочь на свете; влюбилась по уши в нищего бродягу и не хочет выйти за одного из лучших женихов в Англии, за которого мы ее просватали.

— Право, любезный кузен, вы несправедливы к вашей дочери, — отвечала леди. — Поверьте, что она не так неблагоразумна и, конечно, не откажется от партии, выгоды которой не может не сознавать.

Леди Белластон умышленно делала ошибку: она хорошо знала, кого имеет в виду мистер Вестерн, но, вероятно, считала, что его легко будет склонить к принятию предложения лорда.

— Слышишь, что говорит миледи? — обрадовался сквайр. — Все твои родные за эту партию. Полно, Софи, будь умницей, будь послушной, осчастливь своего отца.

— Если смерть моя может вас осчастливить, — отвечала Софья, — то вы скоро будете счастливы.

— Это ложь, Софи, гнусная ложь, ты это знаешь, — сказал сквайр.

— Да, мисс Вестерн, вы оскорбляете своего отца, — заметила леди Белластон. — Ведь он заботится только о вашем благе, настаивая на этом браке. Я и все ваши друзья не можем не признать большой честью для всех нас сделанное вам предложение.

— Да, все мы, все, — подхватил сквайр. — Ведь не я это затеял. Леди знает, что мысль была мне подана твоей теткой… Полно же, Софи, еще раз прошу тебя: будь умницей и дай мне сейчас, при кузине, свое согласие.

— Позвольте мне соединить ваши руки, кузина, — сказала леди Белластон. Теперь не в моде терять время па ухаживанье.

— П правильно! — сказал сквайр. — Разве мало будет времени заняться этим потом? После венца извольте, никто вам не помешает!

Прекрасно зная, что леди Белластон имеет в виду его, и никогда не слышав ни слова о Блайфиле, лорд Фелламар был в полной уверенности, что и отец Софьи говорит о нем. Поэтому он подошел к сквайру и сказал:

— Хотя я и не имею чести, сэр, быть с вами знакомым, но так как вы соблаговолили принять мое предложение, то позвольте мне вступиться, сэр, и просить вас не вынуждать согласия у вашей дочери сию минуту.

— Вступиться! — воскликнул сквайр. — Да кто вы такой, милостивый государь?

— Я лорд Фелламар, сэр; я тот счастливец, кого, надеюсь, вы удостоите чести назвать своим зятем.

— Вот сукин сын, даром что в расшитом кафтане! — выругался сквайр. Зятем! Да убирайся ты к черту!

— Конечно, я снесу от вас, сэр, больше, чем от всякого другого, отвечал лорд, — но должен сказать вам, что я не привык к подобному языку и обижен.

— Ну и обижайся на здоровье! — продолжал сквайр. — Не думай, что я испугался такого ферта, как ты, оттого что у тебя прут сбоку болтается! Скинь-ка его, и я тебе покажу, как не в свои дела соваться! Я тебя научу, как тестем меня звать! Повыколочу твой кафтан!

— Довольно, сэр, — сказал милорд, — я не позволю себе бесчинства в присутствии дам. Я вполне удовлетворен. Ваш покорный слуга, сэр! Леди Белластон, мое вам нижайшее!

Когда он вышел, леди Белластон укоризненно сказала:

— Боже мой, сэр, что вы наделали! Вы не знаете, кого вы оскорбили: это человек очень знатный и богатый; вчера он сделал вашей дочери предложение, и я не сомневаюсь, что вы его приняли бы с величайшим удовольствием.

— Распоряжайтесь за себя, любезнейшая кузина, — отвечал сквайр, — а я не желаю иметь дела с вашими лордами. Дочь моя выйдет за честного деревенского джентльмена; я ей отыскал жениха, и она будет его женой. Сердечно жалею, что она причинила вашей светлости столько беспокойства.

Леди Белластон произнесла какую-то учтивую фразу насчет беспокойства, на которую сквайр отвечал:

— Вы очень добры, и я всегда готов столько же услужить вашей светлости, — на то мы и родственники. Засим желаю вам покойной ночи… Идем, сударыня! Если не пойдешь волей, так я велю внести тебя в карету.

Софья отвечала, что уедет добровольно, но попросила разрешения сесть в портшез, потому что не в состоянии передвигаться другим способом.