Ивлин Во - Упадок и разрушение Страница 4

- Мыло, надеюсь, захватили? - спросила она, поздоровавшись. - Я просила отца напомнить про мыло, но он вечно забывает. На мыло, гуталин и стирку учителям полагается два с половиной шиллинга в неделю - и ни пенса больше. Чай пьете без сахара?

- Вообще-то с сахаром...

- Хорошо, я так и записываю - буду выкладывать вам по Два куска. Только смотрите, чтобы дети их не таскали.

- До конца семестра будете классным наставником в пятом классе, -сказал доктор Фейган. - Пятиклассники у нас просто очаровательные. Клаттербак, правда, требует особого внимания - очень тонкая натура. Кроме того, вы будете вести уроки труда, гимнастики и занятия стрельбой. Да, чуть было не забыл, вы ведь, кажется, и музыку преподаете?

- Боюсь, что нет.

- Досадно, весьма досадно. Мистер Леви уверял меня в противоположном. Я ведь уже договорился, что дважды в неделю вы будете давать уроки органной музыки Бест-Четвинду. Вы уж постарайтесь... Вот и звонок на обед. Не смею вас больше задерживать. Да, еще одна деталь. Ради бога - ни слова детям о том, почему вы оставили Оксфорд. Мы, педагоги, должны уметь лавировать между правдой и вымыслом. Вот видите, я сказал нечто, что, может быть, даст вам пищу для размышлений. Всего наилучшего.

- Ку-ку! - сказала старшая мисс Фейган.

Глава 3

КАПИТАН ГРАЙМС

Столовую Поль отыскал без особого труда. Он смело двинулся на запах кухни и голоса - и вскоре очутился в просторном, обшитом панелями зале, который показался ему даже привлекательным. За четырьмя длинными столами сидело пятьдесят или шестьдесят учеников от десяти до шестнадцати лет. Младшие были в форме Итона[3], старшие в смокингах.

Поля усадили во главе одного из столов. При его появлении мальчики слева и справа почтительно встали и не садились, пока не сел он. Среди них был и изобличенный капитаном Граймсом свистун. Полю он сразу же понравился.

- Моя фамилия Бест-Четвинд, - отрекомендовался свистун.

- Ясно. Это, значит, тебя я должен учить музыке?

- Меня. Орган у нас в деревенской церкви. Потеха... А вы что, здорово играете?

Поль счел, что в данной ситуации откровенность вовсе не обязательна, и, решив - согласно заветам доктора Фейгана - лавировать между правдой и вымыслом, сказал:

- Как никто на свете.

- А вы не заливаете?

- С какой стати? В свое время я давал уроки декану Скон-колледжа.

- Со мной придется потруднее, - хмыкнул озорник. - Знаете, почему я играю на органе? Чтобы на гимнастику не ходить. Слушайте, да у вас же нет салфетки. Филбрик! - закричал он дворецкому. - Вы почему не дали мистеру Пеннифезеру салфетки?

- Забыл, - признался тот. - А теперь уже все - мисс Фейган унесла ключи.

- Глупости, - ничуть не смутился Бест-Четвинд. - Сию же минуту ступайте и принесите салфетку. Вообщето он ничего, - шепнул он Полю, -главное - не давать ему спуску.

Вскоре явился Филбрик с салфеткой.

- Ты смышлен не по летам, - заметил Поль.

- Капитан Граймс думает по-другому. Он говорит, что я самая настоящая дубина. Это здорово, что вы не похожи на капитана Граймса. Вульгарный субъект этот Граймс, скажете - нет?

- Ты не должен рассуждать при мне о преподавателях в таком тоне.

- Но все наши так думают. Кроме того, Граймс носит кальсоны. Как-то раз он послал меня принести ему шляпу, и я заглянул в его список белья, отданного в стирку. Надо же - в кальсонах ходит.

На другом конце столовой что-то стряслось.

- Клаттербака, похоже, опять стошнило, - пояснил Бест-Четвинд. - Его всегда тошнит от баранины.

Мальчик, сидевший справа от Поля, впервые за все это время подал голос.

- А мистер Прендергаст носит парик, - доложил он, страшно смутился и захихикал.

- Это Бриггс, - сказал Бест-Четвинд. - Но мы зовем его Брюкс. В честь папашиного магазина.

- И неостроумно, - отозвался Бриггс.

Вопреки всем опасениям Поля первое знакомство оказалось удачным и найти общий язык с детьми было не так уж и сложно.

Через некоторое время все встали, и в нарастающем гаме мистер Прендергаст принялся читать молитву. Вдруг кто-то гаркнул: "Пренди!" - под самым ухом у Поля.

- ...Per Christum Dominum Nostrum. Amen.[4], - закончил мистер Прендергаст. - Бест-Четвинд, это ты крикнул?

- Я, сэр? Да что вы, сэр!

- Пеннифезер, это Бест-Четвинд крикнул или нет?

- Нет, - сказал Поль, и Бест-Четвинд посмотрел на него с благодарностью, потому что крикнул, разумеется, он. У выхода Поля подхватил под руку капитан Граймс.

- Паскудно кормят, старина, верно я говорю? - сказал он.

- Неважно, - согласился Поль.

- Сегодня у нас дежурит Пренди. Лично я - в пивную. Не хочешь составить компанию?

- С удовольствием, - сказал Поль.

- Против Пренди я ничего не имею, - продолжал Граймс. - Но его никто не слушается. Правда, он носит парик. А ежели у тебя парик, какая тут может быть дисциплина. У меня вот, к примеру, протез, но это совсем другое дело. Дети такие вещи уважают. Думают, что я ногу на войне потерял. На самом деле, что, разумеется, строго между нами, я угодил под трамвай в Стоке-на-Тренте, будучи в сильном подпитии. Но зачем, спрашивается, трезвонить об этом прискорбном случае на всех углах, верно я говорю? Но ты мне внушаешь доверие, сам не знаю почему. Думаю, мы с тобой сойдемся.

- Надеюсь, - ответил Поль.

- В последнее время мне очень не хватало товарища, - говорил Граймс. - До тебя тут работал неплохой парень, задавался малость, правда. Гонял себе на мотоцикле. Директорские девицы его невзлюбили. С мисс Фейган ты уже познакомился?

- Их ведь, кажется, две?

- И обе стервы, - молвил Граймс и добавил мрачно: - Я ведь женюсь на Флосси.

- Не может быть. Это на которой же?

- На старшей. Мальчишки зовут их Флосси и Динги. Старику мы пока что не объявились. Зачем спешить: вдруг опять в лужу сяду. Тогда-то и выложим козыри. Лужи мне все одно не миновать. А вот и наша пивная. Уютное местечко. Пиво здешнее делает Клаттербаков папаша. И неплохо, подлец, делает. Будьте добры, миссис Роберте, нам две кружечки.

В дальнем углу они приметили Филбрика, который что-то с жаром объяснял по-валлийски какому-то немолодому и малоприятному на вид субъекту.

- Его только тут не хватало, нахала этакого, - сказал Граймс.

Миссис Роберте принесла кружки. Граймс хлебнул пива и блаженно вздохнул.

- Два года учительствую, но еще ни разу до конца семестра дотянуть не удавалось, может, хоть теперь повезет? - задумчиво проговорил он. -Поразительное дело: месяц-другой все идет как по маслу, а потом бац! - и я в луже. По всему видать, не для того явился на божий свет, чтоб детей учить, - продолжал он, глядя в пространство. - Если что меня губит, так это темперамент. Страстный я больно.

- А легко потом бывает подыскать работу? - поинтересовался Поль.

- Поначалу не очень, но на все есть свои приемы. Опять-таки не следует забывать, что учился я не где-нибудь, а в привилегированной школе. А это кое-что да значит. В нашем благословенном английском обществе ведь как заведено: ежели ты в хорошей частной школе обучался, с голоду тебе помереть не дадут ни за что. Бывает, сперва помучаешься лет пять - ну и что, все равно возраст такой, что все в это время мучаются, но потом зато система вывезет.

А я так и вообще легко отделался. Первый раз меня вытурили, когда мне только-только шестнадцать стукнуло. Но мой воспитатель сам в хорошей школе обучался. Знал человек, что к чему. "Слушай меня внимательно, Граймс, -сказал он, - наломал ты дров, и оставить я тебя не могу - я должен блюсти дисциплину. Но мне не хотелось бы поступать жестоко, начни-ка ты, братец, все сначала". В общем, сел он и написал рекомендательное письмо моим будущим хозяевам. Не письмо, а поэма! Я тебе как-нибудь его покажу. Если б ты знал, сколько раз оно меня выручало. Вот что значит аристократическое учебное заведение. Провинился - накажут, но уж зато и пропасть не дадут.

Я даже хотел пожертвовать гинею в фонд помощи ветеранам войны. Я чувствовал, что прямо-таки обязан это сделать. Ей-богу, жаль, что так и не собрался.

В общем, устроился я на работу. У моего дядюшки в Эдмонтоне фабрика была, щетки делали. Все шло лучше не придумаешь. Но тут война началась, и стало мне не до щеток. Ты небось не воевал, молодой еще был? Да-а, доложу я тебе, вот было времечко - красота да и только. За всю войну, поверишь ли, и дня трезвым не был! А потом бац! - сел в лужу, и на сей раз основательно. Во Франции дело было. Они мне и заявили: "Будь мужчиной, Граймс! Не позорь полк трибуналом. Даем тебе револьвер. И полчаса времени. А что делать - сам знаешь. Не поминай лихом, дружище!" Говорят они, а сами только что не рыдают.

Сижу я, значит, и на револьвер гляжу. Несколько раз его к виску подносил - и опускал. А в голове одно: "Те, кто в хороших школах обучались, так не кончают!" И тянулись эти самые полчаса целую вечность. Но, на мое счастье, стоял там графинчик с виски. Они тоже к нему, надо полагать, приложились, а то с чего бы им, сам посуди, так растрогаться? Короче, когда они вернулись, графинчик был пуст, а я смотрю на них - и не могу удержаться от смеха - на нервной почве, не иначе! Знаю, что не прав, но ты бы видел, как они удивились, когда оказалось, что я жив-здоров, да вдобавок пьян.