Прикладная венерология - Шляхов Андрей Страница 4

– Ты что – с ума сошел?! – возмутилась мать. – Зачем мне наговаривать на себя такие гадости? Владик, что происходит? Я не узнаю нашего сына!

– Ты уж действительно того… – укоризненно сказал отец. – Думай, что говоришь, фильтруй базар.

– Да я же никого не хотел обидеть, – растерянно сказал Михаил. – Я просто предложил произвести эксперимент…

В течение десяти минут разговор вращался по замкнутому кругу обвинений и оправданий, но в конечном итоге родители поняли, что их единственный сын в самом деле хочет стать венерологом.

– Объясни свои резоны! – потребовал отец. – Может мы с мамой чего-то не понимаем?

Резоны были обкатаны настолько, что слетали с языка автоматически.

– Во-первых, это весьма «хлебная» специальность, – Алекс загнул мизинец на правой руке, – во-вторых, это позитивная специальность – пациенты редко когда умирают от венерических болезней, – к мизинцу добавился безымянный палец. – В-третьих здесь есть широчайшие возможности для частной практики…

Когда все восемь резонов были перечислены, отец переглянулся с матерью и сказал:

– Добавь сюда девятое – твоя известность всегда будет теневой, тебя станут рекомендовать шепотом и с оглядкой. Ни один приличный человек открыто не признается в знакомстве с тобой…

– Папа, я не собираюсь баллотироваться в депутаты или куда-то еще, – возразил упрямый сын. – Мне широкая популярность ни к чему. Кому нужно, тот меня найдет, не сомневайся. А если хочешь убедиться, то позвони пяти своим приятелям…

Отец молча махнул рукой – угомонись, не стану я никому звонить!

– Дело не только в известности, но и в круге общения, – вмешалась мать. – Вот у нашего литейщика Вячеслава Алексеевича сын после юридического пошел работать в полицию оперативником. Соблазнился высокой зарплатой, социальным пакетом, льготами и всем прочим. И что же ты думаешь? Парень деградирует просто на глазах. Бедный Вячеслав Алексеевич буквально места себе не находит. Он мечтал, что сын станет известным адвокатом…

– Главная ошибка родителей заключается в навязывании детям своих приоритетов, – строгим тоном сказал Михаил. – Может, сыну Вячеслава Алексеевича больше нравится работать оперативником, чем адвокатом? И при чем тут круг общения, мама?

– Ну как при чем?! С кем общается венеролог? С проститутками, сифилитиками…

– И прочим отребьем! – закончил Михаил, улыбаясь.

– Вот именно! – нахмурилась мать. – И я не вижу здесь ничего смешного! Я родила тебя совсем не для того, чтобы позволить…

– Стать венерологом? – прищурился Михаил.

– Деградировать! – голос матери начал предательски дрожать. – Ну что за блажь?! Ладно, тебе не нравилась стоматология, это я еще могу понять. Но почему ты выбрал самый худший вариант из всех возможных?

– Действительно, – поддержал отец. – Тебе что, больше податься некуда с твоим красным дипломом? Да тебя на любой кафедре встретят с распростертыми объятиями!

– Давайте сделаем так! – предложил Михаил, чувствуя, что разговор снова рискует закрутиться по замкнутому кругу. – Я скажу вам три волшебных слова, и мы перейдем ко второй части Марлезонского балета, окей?

– Будет и вторая часть?! – ужаснулась мать.

– Он собрался жениться на дочери заведующего кафедрой дерматовенерологии! – предположил отец. – Ну что молчишь? Говори свои волшебные слова!

Из кухни доносился запах жареной баранины, которая уже явно перележивала в духовке, но родители не обращали на него никакого внимания.

– Мясо готово! – сказал Михаил, глядя на мать.

– Ах, да! – всполошилась та и умчалась на кухню.

Пока ее не было Михаил с отцом играли в молчанку. Отец смотрел на сына грозно, а сын на отца – ласково и с сочувствием. Худшая новость была впереди. Как и советуют психологи, Михаил начал с не очень хорошего чтобы затем перейти к совсем плохому.

Баранина и прилагавшиеся к ней овощи пахли настолько аппетитно, что Михаил решил сделать паузу. Уплетая за обе щеки, он дважды показал матери оттопыренный большой палец и один раз ободряюще подмигнул отцу – не все так плохо, когда вкусно кормят. Отец дождался, пока сын в измождении откинется на спинку стула, и спросил:

– Какие там у тебя три волшебных слова? Идите на …?

– Ну что ты, папа! – укорил сын. – Слова совсем другие: «я так решил». Значит, так и будет. Комментировать бесполезно, возмущаться бессмысленно.

– Да – бесполезно и бессмысленно, – согласился отец. – Плавали – знаем!

– Мой сын – венеролог! – сказала мать, но развивать тему по новой не стала.

– Насколько я понимаю, бюджетная ординатура по дерматовенерологии тебе вряд ли светит, – сказал отец. – Можно узнать, в какую сумму обойдется нам это удовольствие?

Говорил отец неодобрительно, даже сварливо, но было ясно, что он готов оплатить «удовольствие», раз уж единственному сыну оно было нужно.

– Папа, ну ты же знаешь мои принципы! – усмехнулся Михаил. – Ваше с мамой участие в моем обучении закончилось на оплате репетитора по химии. Тебе моя ординатура ничего стоить не будет, потому что я нашел целевой вариант. Место выделено, направление получено, договор подписан.

– С одной стороны сын наш дурак дураком, – сказал отец, глядя на мать. – Не захотел идти по проторенной дорожке, решил податься в венерологи, но с другой стороны – правильный мужик. Сам решил – и сам все устроил, не напрягая родителей.

– Уж лучше бы напрягал, – горько вздохнула мать. – Разве ж мы против!

– Я против, – веско сказал Михаил. – Не хочу быть как Лешенька.

Лешенькой звали сына отцовского сослуживца, который стал в семье Зубковых притчей во языцех. Сорокалетний Лешенька, программист-фрилансер, сидел на шее у родителей и не желал с нее слезать. Если родители в чем-то не шли навстречу, то Лешенька устраивал показательные выступления на нему «я умираю» с вызовом скорой помощи и прощальными словами. Короче говоря, тот еще фрукт.

– И где же, если не секрет, ты раздобыл направление? – поинтересовался отец.

– В областном диспансере.

– Знаю-знаю, – кивнул отец. – Это на Щепкина, около МОНИКИ.[6]

– Нет, папа, – Михаил отрицательно мотнул головой. – Это на Большой Нижегородской улице в городе Владимире.

– Во Владимире? – хором переспросили родители.

– Да, во Владимире, – ответил Михаил. – По окончании ординатуры я должен буду отработать там пять лет и давайте не будем устраивать из этого вселенской трагедии, ладно? Владимир – в двух часах езды от Москвы, это не Хабаровск и не Владивосток.

– Ничего страшного, – успокаивающим тоном сказал отец. – От отработки можно отвертеться по состоянию здоровья. Помнишь, Ира, Сорокина-младшего? Ему светило три года каторги в Твери, но Юрка его отмазал…

– Я не хочу отмазываться от отработки! – в ответ на удивленные взгляды родителей Михаил добавил: – Со мной все в порядке, головой я вчера не ударялся и выпил мало. Если вы не станете охать, ахать и уговаривать, то я вам объясню свои резоны. Только постарайтесь меня услышать, ладно?

Отец нахмурился – хамишь, сынуля! Мать сокрушенно покачала головой – ну что за день такой сегодня, один неприятный сюрприз за другим.

– Лично меня Владимир устраивает по всем параметрам, – начал Михаил. – Москва – хороший город, но врачей всех специальностей здесь явный перебор, и вы это хорошо знаете. Доктор на докторе сидит и доктором погоняет, при этом все друг у друга клиентов уводят. Возьмем, к примеру, клинику, в которой я работал во время учебы. Клиника была неплохая, даже очень. Там работали хорошие специалисты и установка была не на то, чтобы ободрать пришедшего лечиться, как липку, а на то, чтобы пациенты возвращались повторно. Люди работали на перспективу, а не на сиюминутную выгоду. И что бы вы думали? Повторно обращалось около пяти процентов, остальные утекали на сторону. Да и как иначе, если в нашем переулке рядом стояли две клиники и еще три находились в соседних?

– Все так, – согласно кивнула мать, – но Москва – это Москва. Здесь всем найдется дело…