Герман Вук - Городской мальчик Страница 40

В самом начале четвертого периода, в борьбе за мяч с капитаном «Пенобскота», Ленни завалил на себя верзилу соперника, руки-ноги смешались, игроки упали, а когда Кригер поднялся, у него как-то странно повисла правая рука. Пошевелить ею он не мог, рука явно болела, но Ленни не издал ни звука. Игру остановили. Врач осмотрел руку, поставил диагноз: вывих и подозрение на трещину – и велел пострадавшему покинуть площадку. Зрители огорченно простонали, и даже пенобскотовцы проявили сочувствие. «Пожалуйста, прошу, я могу играть левой», – взмолился Ленни и яростно рванулся к лежащему в пыли сырому от пота баскетбольному мячу, чтобы доказать это. Но доктор удержал его. И лишь когда подошел дядя Сэнди и обнял мальчика за плечи, тот, с раскрасневшимся лицом, плача от боли и досады, поник и дал увести себя с площадки. Утешило это его хоть сколько-нибудь или нет, но когда он удалялся с врачом в сторону лазарета, его чествовали почти так же громко, как утром Умного Сэма.

Пенобскотовцы выиграли матч со счетом 45:35 и, упиваясь победой, с веселым шумом и песнями укатили в своих автобусах. Хозяев победители оставили в похоронном настроении.

По расписанию вечером было кино. Если крутили старый ковбойский фильм, а чаще всего показывали именно такое кино, для девочек и мальчиков устраивали сеансы в разные дни. Но время от времени мистер Гаусс раскошеливался на новый фильм. Тогда мужскую и женскую половины собирали в клубе одновременно, чтобы не держать ленту лишний день и сэкономить деньги. Когда Йиши Гейблсон слег от ядовитого сумаха, мистер Гаусс, предвидя печальные последствия и для облегчения горькой участи своих воспитанников, взял в прокате новую увлекательную картину с Дугласом Фэрбенксом. Это был гуманный поступок. Самый факт встречи с представителями противоположного пола в будний день вызывал у детей ощущение праздника, а тут еще такая радость – кино, снятое позже 1925 года. Заполняя клубный зал, дети почувствовали, как отступает грусть.

Мальчики и девочки строем вливались в дверь рука об руку, а тем временем дядя Сид вдохновенно отстукивал на стареньком пианино «Бульдог, бульдог». Первое, что заметили ребята, кроме знакомой белой простыни и массивного проекционного аппарата, была выразительная фигура Ленни с правой рукой на белоснежной перевязи. Герой одиноко сидел в первом ряду. На шее у него висела табличка, извещающая о его избрании в члены Королевского ордена Стреляных Воробьев. Вид раненого воина, выделенного за свою доблесть, еще более укрепил их дух. Мальчики и девочки расселись по местам в состоянии, близком к умиротворению.

Дядя Смугл заправил в проектор первую катушку. Зал, как водится, притих. Киномеханик дал сигнал тушить свет, и… в это мгновение мистер Гаусс решительно поднялся, воскликнул: «Одну минуту, пожалуйста» – и вышел вперед. Он встал на фоне пустого полотняного экрана и с улыбкой обратился к удивленным детям.

17. Победная речь мистера Гаусса

– Ребята, – начал хозяин лагеря, – перед тем как мы посмотрим этот замечательный, захватывающий фильм, «Черный пират», я хочу высказать одну мысль по поводу того, что произошло сегодня.

Он окинул взглядом безмолвные лица. Герби, втиснутый в один из последних рядов, недоумевал, о чем тут можно говорить. Не лучше ли как можно скорее позабыть этот пенобскотовский кошмар?

– Хочу сказать вам, ребята, – продолжал мистер Гаусс, – что сегодня лагерь «Маниту» не был побежден.

Воцарилась обморочная тишина, которая в следующий миг взорвалась криками и хлопками. Мистер Гаусс подождал с полминуты, затем поднял руку, и шум стих.

– Я смотрел оба матча, – заявил директор. – Знаю счет. И тем не менее говорю вам: воспитанники «Маниту», мы не проиграли сегодня. Мы выиграли.

Снова радостные возгласы. Герби, не очень хорошо понимая, куда клонит мистер Гаусс, но смутно угадывая в его словах чарующий смысл, радовался вместе со всеми.

– Ребята, есть победы по очкам, а есть победы нравственные. Нравственную победу одержал Джордж Вашингтон при Вэлли-Фордже. Нравственную победу одержал генерал Кастер в своем последнем бою. Нравственную победу одержал Моисей, стоявший на Моавских горах и видевший землю Обетованную, в которую не мог войти. Если уж Вашингтон потерпел поражение, Кастер потерпел поражение, Моисей потерпел поражение, тогда потерпел сегодня поражение и лагерь «Маниту». Но если каждый из этих славных героев истории одержал славную победу – а вы знаете, что так оно и есть, – тогда и лагерь «Маниту» одержал сегодня славную победу!

(Бурные аплодисменты. Девочки захлюпали носами.) Чем блеснули бы французы в своих великих войнах без Наполеона? Чем блеснули бы англичане при Ватерлоо без Веллингтона? Задумайтесь на минуту. А потом спросите себя, ребята, разве наши мальчики не блеснули сегодня, как никогда еще в истории «Маниту», без Йиши Гейблсона?

(Крики «Да, да!» Крик Теда: «Бросим Йиши в озеро».)

Кто-то предлагает бросить Йиши в озеро. (Смех.) Нет, мы не станем бросать Йиши в озеро. Во-первых, оно выйдет из берегов. (Взрыв смеха.) Во-вторых, сколько я могу судить о его состоянии, он заразит озеро, а нам еще купаться в нем.

(Смех и аплодисменты. Реплика Герби Букбайндера незнакомому соседу: «Знаешь, а мистер Гаусс вообще-то не такой уж противный мужик». Ответ соседа: «Зашибись».)

Нет, ребята, нам нет нужды так поступать с Йиши. Пусть лучше грызет себя за неуемную страсть к ежевике (смех), из-за которой оказался в тени мальчика, вполовину меньше, чем он… вы знаете, о ком я. (Радостный гомон. Возгласы «Даешь Ленни! Встань, Ленни». Легкий румянец на бесстрастном лице героя.)

Да, ребята, король Георг Третий встретил своего Вашингтона, Цезарь встретил своего Брута, Голиаф встретил своего Давида, а лагерь «Пенобскот» встретил Ленни Кригера! (Овации.) Встань, Ленни. (Ленни явно не в своей тарелке.) Ну же, мой мальчик. Мы знаем, герои всегда скромны. (Смех и аплодисменты. Ленни встает. Дядя Сид играет «Бульдог, бульдог». Неописуемый восторг. Герби, со слезами гордости на глазах, говорит соседу: «Он мой друг. В моем квартале живет. У нас отцы – компаньоны». Ответ соседа: «Ух ты, везет тебе». Мистер Гаусс снова поднимает руку и успокаивает зал.)

Может, вы думаете, ребята, что я превозношу этого юношу единственно за великую силу духа, проявленную им нынче днем. Отнюдь. Я много лет слежу за Леонардом Кригером. Я наблюдаю его в школе и в лагере. И могу сказать вам здесь и сейчас, что ни в одном мальчике не встречал еще столько безукоризненных качеств, из которых складывается то загадочное и наиважнейшее, что именуют Личностью. Если бы мне пришлось сказать про Ленни Кригера одним словом, я сказал бы, что он – Личность. Что такое Личность? Скромность, задор, ум, дружелюбие, дисциплинированность, покладистость, уважение к старшим, правдивость, трудолюбие, мягкость – все это черты Личности и черты Ленни Кригера. Но и они не дают полной картины. Сформулирую точнее. Личность – это Ленни Кригер! (Аплодисменты.)

Ленни, дай мне пожать твою руку. Да, знаю, дружочек, у тебя свободна только левая рука. Но я тебе вот что скажу. Лучше я пожму левую руку Ленни Кригера, чем правую руку любого воспитанника или вожатого из лагеря «Пенобскот»!

Довольный своей ораторской находкой, мистер Гаусс энергично пожал Ленни левую руку. Зал потрясли овации, топот и крики. Потрясли не в переносном смысле, поскольку строили клуб задешево и потрясти его было нетрудно. Мистер Гаусс дождался, пока угаснет пыл, и, не выпуская руку Ленни, продолжал:

– Однако, превознося личность этого безупречного воспитанника, я не хотел бы преуменьшать его сегодняшние славные подвиги на спортивной площадке. Вы о них знаете, поэтому не буду многословным. Достаточно сказать, что они войдут в историю «Маниту» как символ подлинного патриотизма. И здесь, среди нас, нет никого, кто не хотел бы от чистого сердца поблагодарить Ленни… за исключением, быть может… повторяю, быть может… – тут лицо мистера Гаусса болезненно скорчилось в ехидной гримасе, – за исключением, быть может, нашей доброй, уважаемой тети Тилли.

Эта острота была вершиной в ораторской карьере мистера Гаусса. Она вызвала визг, вопли, взрывы мальчишеского и девичьего хохота; тела, скрючившись, беспомощно сползали на пол, из глаз вожатых ручьем текли слезы, – такое директору не удавалось больше никогда.

Тетя Тилли покраснела как рак, попробовала было улыбнуться, но тщетно, метнула несколько взбешенных взглядов в мистера Гаусса и, наконец, под неослабевающее улюлюканье, встала и вышла из зала. Это был сладостный миг для всего лагеря. Бросив тетю Тилли на съедение хищникам, мистер Гаусс снискал неподдельную популярность, хотя и временно. Так некогда римские правители выезжали за счет христианских мучеников.

– Серьезно, ребята, я доволен тем, как все обернулось сегодня, больше, чем если бы мы выиграли у «Пенобскота» оба матча со счетом сто – один. Что мы проиграли? Ничего. Обыкновенные очки на табло. А что приобрели? Все. Мы научились по-настоящему ценить Личность. Так поприветствуем, воспитанники «Маниту»… все поприветствуем задорным «Хрю-хрю, гав-гав» юношу, который воплощает собой Личность, который суть Личность… а главное, юношу, который сегодня, что бы там ни значилось на табло, задал «Пенобскоту» небывалую трепку… Леонард Кригер!