Эмиль Золя - Сочинения Страница 43

— Скоро мы лишимся ее, — шептал он, и в голосе его слышались слезы. — Нельзя дальше скрывать от себя, что она тяжело больна. Ах, наше скромное счастье, наши милые, безмятежные вечера!

Госпожа Ракен слушала его с неизъяснимой тревогой. Дерзость Лорана доходила до того, что он даже упоминал о Камилле.

— Сами понимаете, — говорил он торговке, — смерть моего несчастного друга была для нее жестоким ударом. Она чахнет уже два года, с того самого рокового дня, когда утратила Камилла. Ничто уже не утешит ее, ничто не исцелит. Нам остается только примириться с этим.

Эти бессовестные выдумки доводили старуху до слез. Воспоминание о сыне расстраивало, ослепляло ее. Стоило лишь упомянуть Камилла, как она начинала рыдать, теряла самообладание; она готова была расцеловать всякого, кто произносит имя ее несчастного сына. Лоран давно заметил, какой растерянной и чувствительной становится старуха при одном упоминании о сыне. Он мог когда ему вздумается довести ее до слез, мог взволновать ее настолько, что она уже переставала разбираться в окружающем, и он злоупотреблял своей властью, стремясь поддерживать в ней это безвольное, болезненное состояние, чтобы легче было подчинять ее себе. Каждый вечер, преодолевая внутренний трепет, он заводил разговор о редкостных качествах, о добром сердце, о выдающемся уме Камилла; он расхваливал свою жертву с полнейшим бесстыдством. Иной раз, встретившись со странно-пристальным взглядом Терезы, он содрогался, он сам начинал верить всем похвалам, которые расточал по адресу утопленника; тогда он сразу умолкал, внезапно охваченный звериной ревностью: у него возникало опасение — не любила ли вдова того, кого он утопил, того, кого он теперь расхваливает с настойчивостью одержимого? В продолжение всего разговора г-жа Ракен заливалась слезами и ничего не видела вокруг себя. Рыдая, она думала о том, какое у Лорана любящее, благородное сердце; только он и вспоминает своего друга, один только он еще говорит о нем дрожащим, взволнованным голосом. Она утирала слезы и обращала на молодого человека взгляд, полный бесконечной нежности; она любила его как родного сына.

Однажды в четверг, когда Мишо и Гриве уже сидели у Ракенов, в столовую вошел Лоран; подойдя к Терезе, он участливо, ласково осведомился об ее здоровье. Он сел возле нее, разыгрывая перед присутствующими роль преданного, заботливого друга. Молодые люди сидели рядом, обмениваясь незначительными фразами; Мишо взглянул на них, потом склонился к старой торговке и сказал ей шепотом, указывая на Лорана:

— Да вот — чего же лучше, вот муж, какого надо вашей племяннице. Пожените их. Если понадобится, мы поможем.

На лице Мишо появилась озорная улыбка; по его представлению, Терезе требовался муж с недюжинными способностями. Г-жу Ракен как бы осенило: она сразу поняла все преимущества, которые брак Терезы и Лорана сулит ей самой. Этот брак только укрепит узы, связывающие их, двух женщин, с другом Камилла, с превосходнейшим человеком, который каждый вечер приходит, чтобы развлечь их. Таким образом, ей не придется вводить в дом какого-то постороннего человека, не придется подвергать себя опасности; наоборот, дав Терезе опору в жизни, она скрасит и свою старость, возле нее будет счастливая чета; в лице молодого человека, который уже три года проявляет к ней чисто сыновнюю привязанность, она обретет второго сына. Кроме того, ей казалось, что, если Тереза выйдет замуж именно за Лорана, это будет меньшей изменой памяти Камилла, чем если бы она вышла за кого-нибудь другого. Боготворящим сердцам свойственна причудливая щепетильность. Г-жа Ракен разрыдалась бы, если бы увидела, что какой-то незнакомец целует молодую вдову, но ее ничуть не возмущала мысль предоставить Терезу ласкам бывшего товарища ее сына. Она думала, что это, как говорится, останется делом чисто семейным.

Весь вечер, пока гости сражались в домино, старая торговка взирала на молодых людей с такой нежностью, что Лоран и Тереза поняли: разыгранная ими комедия удалась и развязка не за горами. Перед уходом бывший комиссар о чем-то пошептался с г-жой Ракен, потом многозначительно взял Лорана под руку и сказал, что немного проводит его. Уходя, Лоран обменялся с Терезой быстрым взглядом, — взглядом, говорившим о том, что теперь надо быть особенно начеку.

Мишо взялся нащупать почву. Молодой человек дал ему понять, что он глубоко предан обеим дамам, но крайне удивлен предположением о его женитьбе на Терезе. Он взволнованным голосом добавил, что любит вдову своего несчастного друга как родную сестру и что женитьба на ней представляется ему настоящим святотатством. Бывший полицейский стал настаивать; добиваясь согласия Лорана, он привел множество доводов, заикнулся даже о самопожертвовании, даже сказал, что долг повелевает молодому человеку вернуть г-же Ракен сына, а Терезе — супруга. Лоран понемногу стал сдаваться; в конце концов он сделал вид, будто уступает овладевшему им чувству и принимает мысль о женитьбе как мысль, подсказанную свыше и внушенную, как и говорил старик, чувством долга и готовностью пожертвовать собою. Добившись от Лорана окончательного согласия, Мишо распростился с ним и пошел своей дорогой, потирая руки. Он воображал, будто одержал великую победу, и был в восторге от самого себя, был горд тем, что ему первому пришла мысль об этом союзе, который должен вернуть четверговым вечерам все их былое оживление. Пока Мишо вел с Лораном этот разговор, не спеша прогуливаясь по набережной, г-жа Ракен начала почти такую же беседу с Терезой. Когда племянница, как всегда бледная и слабая, собралась уйти в свою комнату, старуха задержала ее. Она стала ласково расспрашивать Терезу, умоляла быть с ней откровенною, поведать, что именно так угнетает ее. Тереза на все расспросы отвечала уклончиво; тогда тетя заговорила о пустоте вдовьей жизни, постепенно все определеннее стала выдвигать мысль о новом замужестве и в конце концов прямо спросила племянницу, нет ли у нее затаенного желания вторично выйти замуж. Тереза бурно запротестовала, заявила, что она об этом и не помышляет и намерена остаться верной Камиллу. Г-жа Ракен заплакала. Она принялась уговаривать Терезу вопреки голосу собственного сердца; она сослалась на то, что отчаяние не может длиться вечно; наконец, когда молодая женщина воскликнула, что ни за что не допустит, чтобы кто-то занял место Камилла, г-жа Ракен вдруг назвала Лорана. Тут она стала распространяться насчет благопристойности, насчет преимуществ такого союза; она высказала все, что у нее накопилось на душе, повторила вслух все, что передумала за этот вечер; она в простодушном эгоизме нарисовала картину своих последних радостей вблизи дорогих ее сердцу детей. Тереза слушала, понурив голову, смирившаяся, покорная и готовая исполнить ее малейшие желания.

— Я люблю Лорана как брата, — скорбно сказала она, когда тетя умолкла. — Раз вы этого хотите, я постараюсь полюбить его как мужа. Я хочу, чтобы вы были счастливы… Я надеялась, что вы дадите мне пережить утрату, не тревожа меня, но раз дело идет о вашем благополучии, — я осушу слезы.

Она поцеловала старуху, а та была и удивлена и испугана сознанием, что сама же она первая забыла своего сына. Укладываясь спать, г-жа Ракен горько рыдала, она упрекала себя в том, что не так сильна духом, как Тереза, что из эгоизма она желает брака, на который молодая вдова соглашается лишь потому, что готова на полное самоотречение.

На другой день утром Мишо и его старая приятельница ненадолго встретились в пассаже, у двери магазина. Они сообщили друг другу итоги своих хлопот и решили повести дело круто и заставить молодых людей в тот же вечер объявить о своей помолвке.

В пять часов вечера Мишо уже был в лавке; вскоре пришел Лоран. Не успел молодой человек сесть, как бывший полицейский комиссар шепнул ему на ухо:

— Она согласна.

Тереза расслышала это роковое слово, побледнела и бесстыже уставилась на Лорана. Несколько мгновений любовники смотрели друг на друга, как бы совещаясь. Они поняли, что надо сразу упрочить создавшееся положение и немедленно решить дело. Лоран встал с места и взял руку г-жи Ракен. Старуха изо всех сил старалась не расплакаться.

— Дорогая мама, — сказал он улыбаясь, — вчера вечером мы с господином Мишо обсуждали, как бы немного скрасить вам жизнь. Вашим детям хотелось бы, чтобы вы были счастливы.

Услышав обращение «дорогая мама», несчастная старуха уже не могла сдержать слез. Не в силах вымолвить ни слова, она порывисто схватила руку Терезы и соединила ее с рукой Лорана.

Когда руки их соприкоснулись, любовники вздрогнули. Они замерли, сжимая друг другу пылающие руки каким-то судорожным пожатием. Молодой человек нерешительным голосом спросил:

— Тереза, хотите, мы сделаем жизнь вашей тети радостной и спокойной?

— Хочу, — тихо ответила вдова, — это наш долг. Тут Лоран повернулся к г-же Ракен и, сильно побледнев, добавил: