Луи Селин - Смерть в кредит Страница 45

Освободившись от вещей, я снова возвращаюсь к лавкам… бреду вдоль витрин со снедью… Но я уже обожрался и больше ничего не хочу… Пробило одиннадцать часов… Мимо проходят толпы пьяниц… они заполнили всю площадь… Слоняются туда-сюда, стукаются о стены таможни и с воплями отходят, растекаются, рассеиваются… Шустрые подтянутые щеголи с тросточками заскакивают в кабачки прямо к стойке… И сидят там, ничего не говоря, будто оцепенев, загипнотизированные механическим шумом «вальса любви»… У меня осталось еще довольно много монет… Я выпил два бокала пива с привкусом фасоли…

Я снова вышел на улицу вместе с каким-то приблатненным типом и рыгающим пьяным, зажавшим под мышкой котенка. Он мяукал… Дальше я идти не мог… Я зашел в ближайший бар… провалившись в хлопающую дверь… Сел на скамейку… у стены вместе с алкашами в ожидании, когда захочется снова… Там было полно баб в кофтах, перьях, беретах и канотье с твердыми полями… Все они переговаривались между собой, как животные… громко лаяли и рычали в ответ… Здесь были собаки, тигры, волки, блохи… Они все царапались…

Сквозь стекла было видно, как по тротуару проплывают рыбы… Я прекрасно их видел… Они шли медленно… Купались в волнах витрин… Тонули в потоках света… Открывали рот, и оттуда выходил пар… Это были макрели, селедки… От них тоже пахло тиной, медом и едким дымом… ото всех… Еще глоточек пива… Никак не подняться… Так тоже неплохо… Они поплевывают… Наслаждаются жизнью, эти бездельники… Вдруг весь ряд перекашивается, начинается потасовка, все осыпают друг друга страшными ударами… Сволочи!..

Пианино сразу же замолкает, выходит хозяин в переднике и вышвыривает всех наружу!.. Я опять оказываюсь на улице! Отстегиваю воротничок!.. Мне не по себе… Я спотыкаюсь… С трудом различаю два фонаря. Они светят еле-еле!.. Я вижу воду… Снова слышу плеск… О! я замечаю спуск. И схожу по ступенькам… Держась за стенки, очень осторожно… Наклоняюсь к волнам… стоя на коленях… и блюю туда… с ужасным напряжением… Я чувствую облегчение… Сверху на меня обрушивается ураган… со страшной силой… Все, что было съедено… Я вижу склонившегося субъекта… Еще раз!.. Комок слизи… Я пытаюсь выпрямиться! Черт! Я больше не могу… Я опять сажусь… И выворачиваю все прямо на себя… Тем хуже!.. Мне заливает глаза… Снова икота… Уа!.. Я вижу, как пляшет вода… белая… черная… Становится по-настоящему холодно. Я весь дрожу как осиновый лист… Блевать я больше не могу… Я ложусь в углу… Бушприт парусника проходит совсем рядом со мной… Задев мою башку… Бравые молодцы! Целая эскадра!.. О! Да! Они появляются прямо из тумана… Налегают на весла… И пристают к набережной… Паруса свернуты на полумачтах… Я слышу, как проходит стадо. Вдоль складов разносится гул шагов, это прибыл корвет…

Я не поднимаюсь наверх… Мне становится немного теплее… В голове все перепуталось… Я спокоен… Все в порядке. Я никому не причинял зла… Вот что-то напоминающее «тартану»… Я разбираюсь в судах… Подплывают еще и другие… Они скапливаются… Толкаются в волнах… Вода доходит им до планшира… Они буквально ломятся от съестных припасов. Теперь овощей хватит на всех… Красная капуста, лук, черный редис, репа, сложенная горками, целыми кучами, все это плывет против течения, тащится под парусом!.. Мелькает в свете прожекторов… На мгновение проступая из темноты… Лавирование кончается… И те, что сняли свои куртки из альпаки… Становятся похожими на обычных конторских служащих… Они облачаются в люстрин… Как раньше одевались докеры… С корзинами, огромными кипами, едва удерживая равновесие, они возвышаются в ночи… Возвращаются с помидорами, роют себе глубокие туннели в горах… цветной капусты… Снова исчезают в трюмах… И промелькнув под фонарями, проходят, нагруженные артишоками… Суденышко больше никуда не относит, оно застыло под сходнями… Все новые и новые лодочки подходят за товаром…

Странно, но у меня зуб на зуб не попадает. Мне совсем плохо… Бред прошел… В голове проясняется… Куда я задевал свое одеяло? Я вспоминаю о той девчонке… И обхожу все бараки подряд… Наконец я нахожу эту крошку. Похоже, она действительно ждала меня. Она уже все убрала, все свои котелки, даже свою большую вилку, сложила все барахло… Ей оставалось только уйти… Ей было приятно, что я вернулся. Она продала свои пирожки. И даже мне показала, что все пусто… Много жареного картофеля… яблоки в масле… Остался только сырок у нее на тарелке… Она намазывает его ножом на хлеб, и мы делим этот аппетитный бутерброд… Я опять проголодался. Чтобы лучше меня рассмотреть, она приподнимает свою вуальку. Она жестами показывает мне, что сердится за то, что меня долго не было. Она уже начала ревновать!.. Она не хотела, чтобы я помогал ей тащить тележку… Навес, под который она обычно ставила свою колымагу, находился в городе… Я нес ее фонарь… Я еще не все успел рассмотреть на ее шляпе… А там было на что посмотреть, оттуда до самой талии свисали разноцветные украшения. Огромное павлинье перо было подвязано у нее под подбородком к великолепному платку в лиловых и золотых разводах.

Кастрюли мы сложили в сарае… Дверь заперли и снова отправились бродить. Тут она стала прижиматься ко мне… Ей хотелось серьезно со мной побеседовать… Но я не поддался… Мне хотелось повалять дурака. Потом я показал ей адрес… «Meanwell College». Я нарочно остановился под фонарем… Она наверняка не умела читать… Она продолжала болтать без остановки… И все повторяла мне свое собственное имя. Она тыкала себя пальцем в грудь. Гвендолин! Гвендолин! Я прекрасно все слышал, тискал ее за грудь, но не понимал ни слова… Нежности, признания! Это так знакомо! С этого всегда начинается, но все это уже надоело и протухло… На подобную обсоску не стоит тратить слов. Привет, малышка! Хочешь пососать, гнида! Она готова была нести мой чемодан! За твое доброе сердце, моя милая! Не стесняйся! Она была крепче, чем я!.. И во всех темных углах приставала ко мне со своими нежностями. Она обнимала меня насильно… приходилось вырываться… Улицы были почти пусты… Ей хотелось, чтобы я ее тоже немножко потискал… пощупал… залез под юбку… Она была очень темпераментная… требовательная, любопытная… Туман скрывал нас… Я должен был еще и целовать ее, иначе она не отдала бы мои вещи… Вид у нее был просто дурацкий, я ужасно мучился… Под фонарем она окончательно обнаглела и залезла мне в штаны… член у меня не стоял… Ей хотелось, чтобы он встал… Я напрягся… Она просто обезумела… Отпрыгнула в туман. Подняла юбку и пустилась в какой-то дикий танец… Я поневоле засмеялся… Не время! Ей хотелось все сразу! Черт бы ее побрал! Она побежала за мной… Уже со злобой! Схватила меня… Как будто хотела сожрать! и присосалась ко мне! Этой девчонке нравились иностранцы…

Площадь опустела, на другой стороне бродячие акробаты свертывали свои палатки… маленькие тележки с конфетами, вареньем… пересекали пустое пространство, раскачиваясь из стороны в сторону, проваливаясь в выбоины и рытвины… им тяжело тащить все это… Они проехали мимо эстрады, на которой еще оставалась какая-то баба, точнее бабуля, обрывавшая свои драпировки… Она была одета как гурия… Ей было неудобно в маскарадном костюме… Она сворачивала свои восточные ковры… афиши, написанные от руки… Она ужасно зевала, выворачивая челюсть… «Уа! Уа!» — раздавалось в ночи. Мы подошли. Прервали ее занятие. Эти суки были знакомы… Начали трепаться… Они, должно быть, приятельницы… Они начали собирать вещи вместе. Я заинтересовал их обеих… Эта фатьма знаком пригласила меня подойти, зайти в ее шатер. Я не мог отказаться, у другой были мои вещи… Эта баба схватила мою руку и стала рассматривать ладонь… Совсем близко, при свете лампы. Она начала вычерчивать мне линии… Я здорово вляпался! Им интересно мое будущее!.. Им хочется все знать, сукам! Хоть с ними и отказываются говорить!.. Черт с ними, мне вполне удобно на куче подушек… К тому же здесь не так холодно, как снаружи… Я отключился… Она же продолжала колдовать… Их заинтересовал мой случай… Восточная женщина оживилась… Она составляла мой гороскоп… хмурила брови… Должно быть, у меня тяжелая судьба… Я же позволял делать с собой все что угодно… Это было не так уж неприятно. Во-первых, меня занимало совсем другое! Я немного осмотрелся, как была устроена их палатка… Она была вся разрисована звездами, а на потолке еще кометы и вышитые луны. Было уже слишком поздно, чтобы возбуждаться, черт возьми! Я ничего не понимал в их болтовне… Было уже по меньшей мере два часа!.. Они и не думали останавливаться и продолжали… Теперь они спорили по поводу маленьких бороздок… Это были на редкость дотошные натуры… У меня постоянно были грязные руки, что значительно облегчало их задачу. И ноги тоже… Я бы с удовольствием заснул… Наконец они кончили… На чем-то сошлись. Моя подружка заплатила старухе из своего кармана две монеты, я видел… Та разложила еще и карты… А потом с будущим было покончено… Мы опять прошли под занавесками. Бабка снова вскарабкалась на свои подмостки и принялась за драпировки.