Гарольд Роббинс - Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) Страница 46

— Я знаю, что тебя раздражает. Ты никак не хочешь привыкнуть к мысли, что они выросли. Тебе хотелось бы, чтобы они всегда были маленькими.

Гарри улыбнулся.

— Так или иначе, но это хорошо, что в следующем месяце они вернутся в школу. Баррингтон хорошее место для Рональда.

— Да, — согласилась жена, — а я очень рада, что Рина будет ходить в школу Джейн Винсент. Там из нее сделают маленькую леди.

Для Рональда это лето было временем боли и страданий, плотских открытий и терзаний, мук совести. Он не мог спать, есть, боялся смотреть на Рину по утрам, и вместе с тем, она постоянно стояла у него перед глазами. Мучительная ревность охватывала его, когда он видел, как она улыбается другим мальчишкам. Сразу же возникали мысли, что она может вести себя с другими так же, как с ним. А кроме того, его угнетал страх, что все раскроется. Он воочию представлял выражение боли и ужаса на лицах родителей, когда они обо всем узнают.

Но когда Рина смотрела на него, улыбалась и обнимала, тяжелые мысли сразу исчезали, и хотелось только одного — просить ее об этом. В своем самоуничижении он лебезил перед ней, валялся в ногах.

Затем вдруг снова возвращался страх. Ведь она была его сестрой, и это было ужасно.

Он начал чувствовать облегчение, когда это сумасшедшее лето стало подходить к концу. Все кончится, когда он будет далеко от нее, он снова сможет держать себя в руках, подавлять ту дрожь, которую она возбуждала в нем. А когда они вернутся домой через год, все будет по-другому. Он будет другой, и она тоже.

Он скажет ей, что это больше никогда не повторится, никогда. Потому что это ужасно.

Он твердо верил в это, вернувшись в школу после летних каникул.

7

— Я беременна, — сказала Рина. — У меня будет ребенок.

Рональд почувствовал тупую боль. Он всегда предполагал, что этим кончится. Даже в то лето два года назад он знал, что так будет. Он посмотрел на нее.

— С чего ты взяла?

Она говорила спокойно, как будто речь шла о погоде.

— У меня задержка, раньше этого никогда не было.

Он посмотрел на свои загорелые руки, темными пятнами выделявшиеся на фоне белого песка.

— Что ты собираешься делать?

— Не знаю, — ответила Рина. Она повернула голову в сторону моря, и ее белокурые волосы сверкнули на солнце.

— Если завтра ничего не будет, придется рассказать маме.

— Ты... ты хочешь рассказать ей о нас?

— Нет, — быстро ответила Рина и, опережая его следующий вопрос, добавила: — я скажу, что это Томми, или Билл, или Джо.

Он вдруг почувствовал ревность.

— А ты с ними тоже?.. — неуверенно спросил он.

Ее темные глаза пристально посмотрели на него.

— Нет, конечно нет, только с тобой.

— А что если она спросит у них и поймет, что ты врешь?

— Не спросит, — уверенно сказала Рина. — Особенно если я скажу, что не знаю точно, кто из них.

Рональд посмотрел на нее. Во многих вопросах она была старше него.

— А что, ты думаешь, мама сделает?

— Не знаю, — пожала плечами Рина.

Она встала и пошла по пляжу к подругам. Рональд повернулся на песке, положил голову на руки и застонал. Это случилось. Где-то в глубине души он всегда чувствовал, что это случится.

Как всегда летом, они приехали на пляж. Но в этот раз он поклялся себе, что все будет по-другому, и сказал ей об этом.

— Все. Прекратим эти ребячьи глупости. Ты будешь гулять со своими друзьями — я со своими. Мы только наживем неприятности, если не покончим с этим.

Она согласилась, даже пообещала, и он должен признать, что она держала слово. Это он нарушил клятву, и все из-за чертовой бутылки апельсинового сока.

Это случилось в дождливый день, когда они были дома одни. Он вошел в кухню, открыл холодильник, но бутылки апельсинового сока, которую он держал для себя, на месте не оказалось. В ярости он хлопнул дверью холодильника.

Поднявшись по лестнице, он толкнул дверь в ее комнату и, как вкопанный, остановился на пороге, пытаясь осмыслить увиденную картину. Рина лежала на кровати обнаженная, держа в руке бутылку сока. Она пристально посмотрела на него.

Кровь застучала в его висках, тело покрылось липким потом.

— Зачем ты взяла мою бутылку? — спросил он, осознавая всю глупость подобного вопроса.

Рина слегка повернула голову на подушке, ее глаза были полуприкрыты.

— Чтобы выпить, — ответила она, поднося бутылку к губам. — А ты думал для чего?

Сок выплеснулся из бутылки, и оранжевые капельки растеклись по ее груди. Она улыбнулась и протянула ему бутылку.

— Хочешь?

Рональд как во сне подошел к ней, взял бутылку и поднес к губам. Горлышко еще хранило тепло ее губ. Он почувствовал во рту приятный вкус сока и посмотрел на Рину.

— А ты готов, — улыбнулась она, — а ведь говорил, что больше никогда не будешь.

Внезапно он понял, что нарушил клятву, и повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за бедро. Он чуть не вскрикнул, вспыхнув от ее прикосновения.

— Ну еще один раз, — прошептала она, — и больше никогда.

Он стоял неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не упасть от дрожи, охватившей все тело.

— Нет, — хрипло выдавил он.

— Пожалуйста, — прошептала Рина, гладя его по бедру.

Рональд стоял словно парализованный. В нем стала закипать непонятная злоба. Теперь и правда все будет по-другому, он не будет больше унижаться, он проучит ее, и она отстанет.

Он схватил ее за запястье и прижал к кровати. Она смотрела на него спокойно, без всякого страха. Внезапно Рональд прижался губами к ее губам, еще сохранявшим вкус сока, потом стал целовать шею и грудь.

Только теперь она испугалась и стала сопротивляться.

— Нет, — шептала Рина, пытаясь оттолкнуть его, — не трогай меня.

Но Рональд не слышал ее, он чувствовал, как наливается яростью. Ее ногти царапали ему грудь, оставляя кровавые полосы. Он совсем обезумел.

— Хватит дразнить меня, — заорал он и свободной рукой со всего размаха ударил ее по щеке. Удар опрокинул Рину навзничь, глаза ее были полны страха. — Сука, — снова закричал Рональд, выдергивая из брюк ремень. Он закинул ей руки за голову, связав запястья, а конец ремня привязал к спинке кровати. Подняв полупустую бутылку сока, он показал ее Рине.

— Тебя все еще мучит жажда? — Она молча покачала головой. Рональд наклонил бутылку и, смеясь, стал выливать ее содержимое на Рину. — Пей, пей сколько сможешь.

Ей удалось коленом выбить бутылку из его рук. Тогда он схватил ее за ноги, раздвинул их и втиснул между ними свои колени.

— Теперь, моя дорогая маленькая сестренка, это уже не игра, — бешено захохотал он.

— Уже не игра, — напряженно повторила она, смотря ему прямо в глаза. Он снова поцеловал ее в губы и почувствовал, как ее тело начинает расслабляться.

Вдруг острая боль пронзила ее тело, и Рина закричала. Рональд зажал ей рот рукой. Резкая боль снова и снова пронзала ее.

Рональд повернулся на песке. Все кончено, завтра мама будет знать обо всем. Во всем обвинят его, родители проклянут его и будут правы. И совсем не будет иметь значения, что он не хотел этого. Тень легла на песок, и он поднял глаза.

Над ним стояла Рина, сквозь ее пальцы текла тоненькая струйка песка.

— Что будем делать?

— Не знаю, — тупо ответил он.

Она коснулась его рукой.

— Я не должна была позволять тебе этого, — прошептала Рина.

— Ты не смогла бы остановить меня, я же словно рехнулся. Если бы мы были просто знакомыми, то могли бы убежать и пожениться.

— Я знаю.

— И даже не имеет значения, что мы не родные брат и сестра, вот если бы они, тебя не удочеряли...

— Но они удочерили, — быстро возразила Рина, — и нельзя их за это осуждать. Это не их вина.

Она стала вытирать слезы, медленно катящиеся по щекам.

— Не плачь.

— Не могу, мне страшно.

— Мне тоже, но слезы не помогут. — Он помолчал немного и добавил: — Даже если ты моя сестра, знай, что я люблю тебя. — Рина молчала. — Я всегда любил тебя, и ничего не мог с этим поделать. Все остальные девчонки ничто по сравнению с тобой.

— Мне кажется, все дело в том, что я ревновала тебя к другим девчонкам, не хотела, чтобы ты был с ними. Поэтому я так и поступила. Я не могла позволить другим мальчикам дотрагиваться до себя.

Он крепко сжал ее пальцы.

— Может быть, все еще обойдется?

— Может быть, — как-то беспомощно произнесла она.

Потом они повернулись лицом к морю и молча наблюдали за волнами, которые уносили с собой их детство.

Рональд сидел у руля небольшой парусной шлюпки и смотрел на мать, устроившуюся на носу. Впереди по курсу шлюпки наплывали тяжелые штормовые облака. Пора было возвращаться. Он начал разворачивать шлюпку.

— Поворачиваем назад? — спросила Джеральдина у сына.

— Да, мама, — ответил он. Странно было видеть мать на борту этой шлюпки, но она сама захотела поехать, как будто чувствовала, что с ним что-то не так.