Карел Чапек - Маленькие рассказы (сборник) Страница 5

Я позволю клиенту излить душу, а потом предложу: извольте взглянуть, милостивый государь, вот наши проспекты разных столетий. Это, к примеру, девятнадцатое. Эпоха культурная, кабала сносная, войны пристойные, разве с нашими сравнить — куда там! Расцвет наук, масса возможностей для успешной предпринимательской деятельности; в особенности рекомендуем вам эру Баха — за ее глубокое спокойствие и вполне гуманное обхождение с людьми. Век осьмнадцатый вообще привлекателен для ценителей духа и вольной мысли; предлагается главным образом так называемым господам философам и интеллектуалам. Иль, сделайте одолжение, взгляните в шестое столетие после Р.X.; правда, в ту пору свирепствовали гунны, но зато можно было укрыться в девственных чащах, — идиллия, знаете ли: сказочный, насыщенный озоном воздух, рыбалка и прочие спортивные развлечения. А эпоха гонения на христиан? Век довольно цивилизованный: уютные катакомбы, относительная терпимость в вопросах веры и прочих делах, никаких концлагерей и так далее.

Словом, я был бы удивлен, если бы никто из наших современников не нашел для себя ничего подходящего в минувших веках, где им жилось бы вольготнее и более по-человечески; я был бы изумлен, если бы они не сказали: вот если вы сбавите в цене, то я переселюсь, пожалуй, в каменный век. Вот тут-то я бы и ответил: сожалею, но поверьте, у нас столько заявок на первобытные времена! Туда мы своих клиентов возим только скопом; берем лишь двенадцать фунтов багажа на человека — иначе никак не поспеть, слишком большой спрос. Сейчас принимаем заявки на 13 марта будущего года — это ближайший рейс в каменный, на который пока еще есть свободные места; если желаете, мы забронируем…

Да что тут долго рассуждать, господа. Выгодное было бы дельце: я бы не мешкая начал массовый перевоз с тридцатью машинами и шестью прицепами. В конторе у меня все уже наготове, вот только этих специальных машин времени еще нету. Ну, да ведь их изобретут — ведь не сегодня-завтра они станут, я бы сказал, предметом первейшей жизненной необходимости для нашего просвещенного общества!

Первый гость

(пер. И. Ивановой)

…Это только так говорится — ездить в общество, устраивать приемы, а я вас уверяю, что дело это до сих пор толком не организовано. Разумеется, вы можете взять напрокат фрак, смокинг, нанять официантов, пианистов и горничных — таких, что, как говорится, пальчики оближешь, — даже в фартучках; можете заказать себе на дом ужин целиком, включая булочки и тарелочки, со всем, что полагается. Спору нет, многое, конечно, уже сделано для облегчения устройства приемов, но осталось еще немало упущений, и, я бы сказал, просто вопиющих упущений.

Вот вас позвали куда-то на чай, на прием или что-нибудь в этом роде, в самом распрекрасном расположении духа вы звоните у дверей, но, едва переступив порог, видите, что на вешалке нет еще ни единого пальто, ни шляпы. Ужасное ощущение. Вы готовы удрать, объявить, что забыли дома носовой платок и через минутку вернетесь, но — увы; и, чтобы сделать вид, будто вас не смущает ваше положение, вы громко удивляетесь: «Так это я первый пришел?» Девица в белом фартучке сделает книксен и хихикнет: «Ага». И вы попались, вас забирают в свои руки хозяева, а вы растерянно лепечете, что вот, наверно, пришли слишком рано, что у вас спешат часы и тому подобное; хозяева же чересчур горячо убеждают вас, что, наоборот, их это чрезвычайно радует и что должен же кто-то быть первым. Естественно, но это не значит, что этим первым должны быть именно вы, не правда ли? Как бы то ни было, положение первого гостя всегда кажется самому себе немного глупым и неловким: вроде бы он это приглашение считает особой честью для себя или как-то уж особенно втирается, — словом, очень неловкое положение; и, как назло, проходит немало времени, прежде чем появится второй гость, — остальные-то, чтоб их черт побрал, — те уже валом валят. А пока вы переминаетесь перед хозяевами, и ни вам, ни им неведомо, о чем говорить, потому что всех нервирует ожидание. В эту минуту вы предпочли бы видеть себя где угодно, только не здесь. Короче, вы ходите как ошарашенный, и в этот день уже ничто не вернет вам уважения к собственной персоне.

А теперь представьте себе, сколько таких чаев, ужинов и вообще приемов бывает за сезон, и на каждом оказывается ни и чем не виноватый неудачник, которому приходится выполнять неблагодарную роль первого гостя. Невозможно себе представить, скольких человек постигает этот рок за сезон. И я понял, что этому пора как-то положить конец. Я бы предложил организовать бюро проката профессиональных первых гостей. Достаточно будет позвонить по телефону, и на место действия за пятнадцать минут до назначенного приема выедет человек, чтобы выступить в роли первого гостя, за это он получит 20 крон и еду. Безусловно, у него должна быть соответствующая одежда, образование и умение держать себя в обществе. За двадцать крон это взялся бы выполнить обычный студент или тихий и приятный пожилой пенсионер; за спортсмена платили бы, разумеется, подороже, скажем, пятьдесят крон; представительный иностранец или русский князь шли бы по шестьдесят. Мой первый гость будет на месте раньше какого бы то ни было другого первого гостя, он постоит с хозяевами, пока не явятся другие приглашенные, съест бутерброд-другой и тихонько удалится. Уверяю вас, нашлись бы такие, кто построил бы на этом свое счастье, познакомился бы с лучшими представителями общества, а вы понимаете, как это важно — иметь знакомства в обществе…

Короче, это имеет и свою социальную сторону, господа… устройство бюро не потребует больших вложений, достаточно было бы небольшой канцелярии с телефоном…

Проект

(пер. И. Ивановой)

«Многоуважаемое Министерство финансов,

два года тому назад, после тридцати пяти лет верной и беспорочной службы в качестве налогового инспектора, я вышел на пенсию. За годы многотрудной службы мною приобретен богатый опыт, я могу заявить, что в своей области понимаю лучше многих финансистов; особенно я уверился в том, что почти все люди, с коими я сталкивался, платят налоги с неудовольствием, неохотно, можно сказать — даже с явным нежеланием, каковое откровенно выражают как налоговым органам, так и непосредственно друг другу, а именно в частных беседах, в трактирах, в разговорах с клиентами и т.п. Я неоднократно был свидетелем высказываний в том смысле, что человек, мол, платит налоги как окаянный и неизвестно зачем; или же, что „и на это вот идут наши денежки, а на ремонт дороги в нашем районе денег, конечно, нету“, и тому подобное. Посему я полагаю, что одна из причин, вследствие каковой нормальный налогоплательщик отдает свои деньги, не испытывая при этом удовлетворения, заключается в следующем: он не представляет себе, на что Многоуважаемая казна тратит его кровью и потом добытые гроши; у него нет уверенности в том, что эти деньги будут использованы на общее благо, на цели, которые он и сам с радостью одобрил бы. На основании своего опыта и в итоге долгих размышлений я пришел к выводу, что не составляет труда удовлетворить это здоровое стремление нашего налогоплательщика. Я представляю себе это следующим образом: каждый налогоплательщик при очередной уплате налога получал бы уведомление, на какие именно нужды будет использован взимаемый с него налог. К примеру, так: „Сумма, полученная от Вас в качестве налога, будет выплачена пану Иозефу Врабцу, школьному сторожу в Вашем городе, в виде его жалованья за сентябрь, октябрь и ноябрь“. — „На средства, полученные от Вас в виде налога, будет выложено семь метров шоссе на четыреста пятьдесят первом километре“. — „Этот Ваш взнос будет выплачен в качестве пенсии Адольфу Копецкому, в прошлом начальнику почты, проживающему там-то и там-то“. — „Полученный с Вас налог будет использован для закупки новых прожекторов такому-то и такому-то полку противовоздушной обороны“.

Преимущества этого нового способа взимания налогов были бы следующие:

1. Налогоплательщик знал бы, куда идут его деньги, что способствовало бы преодолению отвращения к радостному факту уплаты налога.

2. Это пробудило бы в нем живой интерес к той отрасли государственного хозяйства, куда будут направлены его деньги.

Выражаясь конкретно, в приведенных выше случаях нормальный налогоплательщик лично интересовался бы, как пан Иозеф Врабец, сторож местной школы, выполняет свои обязанности, подметены ли коридоры, вовремя ли дает он звонок, не живет ли указанный пан Врабец не по средствам и вообще ведет ли он себя, как подобает школьному сторожу, ответственному за нашу молодежь. Налогоплательщик отправился бы на четыреста пятьдесят первый километр, чтобы лично проверить, как ведутся строительные работы на данном участке, не воруют ли там, — короче, посмотреть, в каком состоянии его отрезок автострады. Точно так же плательщик навестил бы бывшего начальника почты пана Адольфа Копецкого, находящегося на заслуженном отдыхе, чтобы убедиться, не нуждается ли в чем старый господин, не слишком ли часто посещает пивную и т.д., и, понимая при этом, что имеет к нему непосредственное отношение, может быть, даже пригласил бы к себе в воскресенье на обед. Соответственно возрос бы его личный интерес к прожекторам и к делам военным вообще, оснащение нашей армии он считал бы своей собственной заслугой. „Уж у нашей-то армии есть прожекторы! — говорил бы он. — Я за них плачу, я-то знаю!..“