Шарлотта Бронте - Эмма Браун Страница 5

– Да. Я вам верю. Я все это видел.

– В самом деле? Что же, это еще раз доказывает то, что проницательность меня почти никогда не подводит. Однако теперь ее игра окончена. Рано или поздно это должно было случиться. Я еще ничего ей не говорила, но сейчас…

– Позовите ее, пока я еще здесь, – сказал мистер Эллин. – Знает ли она что-нибудь обо всем этом деле? Посвящена ли в тайну? Какую роль играет в этом деле? Она – сообщница или орудие? Пригласите ее сюда.

Мисс Вилкокс позвонила и потребовала позвать Матильду Фитцгиббон. Вскоре мнимая наследница появилась. На ней было платье, украшенное многочисленными оборками, на плечах красовался шарф, а волосы были завиты в красивые локоны. Увы, вся эта роскошь уже стала для нее непозволительной.

– Стой! – суровым голосом сказала мисс Вилкокс, наблюдая за тем, как она направляется к камину. – Вернись к двери. Я задам тебе несколько вопросов, а ты должна ответить на них. И помни – мы ждем от тебя правдивых ответов. Мы не потерпим обмана.

С того времени как с мисс Фитцгиббон случился припадок, ее лицо оставалось необычайно бледным, а вокруг глаз залегли темные круги. Услышав такое обращение, она задрожала и побледнела, словно была в чем-то виновата.

– Кто ты такая? – требовательным голосом спросила мисс Вилкокс. – Что ты знаешь о себе?

Что-то похожее на восклицание сорвалось с губ девочки; таким образом она выразила то ли страх, то ли нервное потрясение оттого, что та беда, которая рано или поздно должна была с ней приключиться, настигла ее в самый неожиданный момент.

– Пожалуйста, успокойся и ответь мне, – сказала мисс Вилкокс. Ее нельзя было назвать ни жестокой, ни безжалостной, но она была женщиной грубой и напрочь лишенной чувства сострадания. – Как тебя зовут? Нам известно, что ты не имеешь права называть себя Матильдой Фитцгиббон.

Девочка молчала.

– Я требую ответа. Рано или поздно, но тебе придется ответить на этот вопрос. Поэтому лучше сделать это сейчас. Этот допрос с пристрастием, очевидно, сильно подействовал на девочку. Она стояла словно парализованная, пытаясь что-то сказать, но, по всей видимости, была не в состоянии дать вразумительный ответ.

Мисс Вилкокс это не разозлило, но она стала еще более суровой и настойчивой; она повысила голос, и сдержанное возмущение, звучавшее в нем, приводило в замешательство и репринтно резало ухо. Ее интересы были ущемлены, а ее карману нанесен урон, и сейчас она защищала свои права, поэтому спокойно и беспристрастно расследовала это преступление. Мистер Эллин, похоже, считал, что он не вправе вмешиваться, и играл роль стороннего наблюдателя. Он просто спокойно стоял возле камина.

Наконец обвиняемая заговорила.

– О, моя голова! – воскликнула она своим низким голосом, поднимая ладони ко лбу. Девочка пошатнулась, но схватилась за ручку двери и удержалась на ногах. Многие обвинители, услышав подобный крик, от изумления потеряли бы дар речи; многие, но не мисс Вилкокс. Глубоко вздохнув, она продолжала свое дело с прежней неумолимостью.

Мистер Эллин, отойдя от камина, медленно ходил по комнате. Казалось, что он просто устал стоять на одном месте и решил немного размяться. Проходя мимо двери, у которой стояла обвиняемая, ему показалось, что он услышал тихий вздох и свое имя, произнесенное шепотом:

– О мистер Эллин!

Произнеся эти слова, девочка упала. Странным голосом, который был совсем не похож на его обычный голос, мистер Эллин попросил мисс Вилкокс прекратить допрос и больше ничего не говорить. Он поднял девочку, которая была без сознания. Она лежала у него на руках, и через несколько минут он услышал тихий вздох. Она открыла глаза и посмотрела на него.

– Ну же, моя малышка, не бойся, – сказал он.

Положив на его грудь голову, она постепенно приходила в себя. Для того чтобы ее успокоить, ему не понадобилось ничего больше говорить. Сейчас она находилась под его защитой, и уже этого одного было достаточно для того, чтобы унять ее сильную дрожь. Невероятно спокойным, но твердым голосом он сказал мисс Вилкокс, что этой маленькой девочке необходимо срочно лечь в кровать. Он сам донес ее до спальни и проследил за тем, чтобы ее уложили. Возвратившись к мисс Вилкокс, он сказал:

– Ничего больше ей не говорите. Будьте осторожны, не причините ей еще большего вреда. По своей природе она очень отличается от вас. Должно быть, вам это не нравится, но тут вы не в силах что-либо изменить. Завтра мы с вами обсудим это дело. Позвольте мне самому поговорить с ней.

Глава 3

Чтобы вам не казалось, что все роскошные особняки – это не что иное, как просто мираж, позвольте мне заверить вас в том, что я, Изабель Челфонт, вдова, живущая в этой округе, провела часть своей жизни в одном из таких особняков. Я родилась в простой семье, но теперь ко мне относились как к особе благородных кровей, и с высоты своего положения я считала себя вправе подвергать сомнению происхождение любого человека из высшего общества.

Некоторые, возможно, считают, что я заняла такое положение в обществе исключительно благодаря тому, что живу в «приличном» доме. Как я уже говорила, мое жилище было уютным, хотя в нем и доминировал коричневый цвет, потому что в доме было огромное количество деревянных панелей. Этому полумраку я предпочла бы более яркие краски, но мой покойный муж постоянно убеждал меня в том, что эти панели очень красивые. Однако с помощью светильни ков и зеркал мне удалось смягчить эту мрачность. На панелях я развесила различные безделушки, которые сделала своими руками. Снаружи же мой дом был весь увит плющом и цветами, что делало его похожим на маленькое гнездышко. Это гнездышко называлось Фокс Кло.

Давайте вместе с вами подойдем к одному из моих зеркал. Мы заглянем в это серебряное озеро и увидим там бессловесные создания, которые копируют походку и жесты друг друга. Какой тайный груз хранится в их душах? Какая тяжесть мешает им свободно ступать по земле? Покровы одежды надежно скрывают этот секрет от посторонних глаз.

Я думаю, что мы с вами чем-то похожи. Вы тоже любите книги. Безмолвное откровение, найденное на их страницах доставляет вам больше удовольствия, чем самоободряющие словесные излияния реальных собеседников. И кто же я, по-вашему? Достойная женщина, отгородившаяся от мира покровом спокойствия? Женщина, в которой смешались покорность и строгость, как цветы в незатейливом букете? Вы считаете, что первое впечатление всегда обманчиво? Очень хорошо. Это значит, что мы уже лучше понимаем друг друга. Та особа, которую я вам представила, является существом вполне реальным. Это миссис Челфонт. И она вам сама обо всем расскажет. Был, правда, еще один человек, и звали ее по-другому, но упоминание о ней теперь можно найти только в летописях. Она тоже могла бы вам рассказать свою историю, но это была бы совершенно другая история. Она утверждала, что смогла найти свой идеал в жизни, но потом его потеряла. Что толку сожалеть о перенесенных в пути опасностях, если путешествие имело счастливый конец? Той юной девушки уже не существует. Она повзрослела и превратилась в женщину. И именно эта женщина, стыдливо скрывая свою ранимую душу и подчинив свои надежды и желания здравому смыслу, сейчас приветствует вас. Возможно, вам тоже доводилось прятать свои истинные чувства под невозмутимой внешностью. Многие, наверное, сказали бы, что подобная юношеская пылкость, сохранившаяся в человеке, чья молодость уже прошла, похожа на нежный тропический цветок, высаженный в суровую почву английского сада. Что я сама думаю по этому поводу? Об этом вы скоро узнаете.

Ну а сейчас давайте пройдем в мой сад. Да, я тоже увлекаюсь садоводством. У меня типичный английский сад. Неяркие цветы, наслаждаясь частыми дождиками, скрашивают своим нежным цветением серые английские деньки. Здесь нет никаких новомодных фуксий и гвоздик, скучающих по своим родным гималайским склонам! Мои клумбы напоминают вышитую ткань. Весной на них цветут колокольчики и примула, а летом – розы и лаванда. В саду я возвела беседку, увитую глициниями. В ней царят безмятежность и спокойствие. Гнев уходит, а печаль зарастает жимолостью, мхом и крошечными голубыми цветочками, похожими на звездочки. Как же они называются? Это незабудки. Очень хорошо. Мы ничего не забудем.

Меня зовут Изабель, а моя девичья фамилия – Кук. Я родилась в городе Н-ске в семье портного. Я была старшей из четырех его дочерей. Самые ранние воспоминания моего детства связаны с тем, как меня по утрам будил звон колоколов. Колокола эти были на огромной церкви, которая находилась прямо возле нашего дома, и лет до шести я считала, что эта церковь принадлежит нашей семье, а ее колокола звонят только для нас и каждое воскресенье созывают прихожан, чтобы они засвидетельствовали нам свое уважение. Жили мы в двух комнатах в старом обветшалом доме. Зато из наших окон открывался грандиозный вид: были видны остроконечные шпили и вход в храм божий. Обычно, умытые и нарядно одетые, мы приходили сюда в воскресенье, чтобы пообщаться с его хозяином, и Он от самых дверей своего дома открывал перед нами обширный и бодрящий душу вид на поросшие вереском луга, холмы и вообще на всю нашу деревенскую местность до самого Касл Хилла. Площадкой для игр обычно служила нам узкая мокрая улочка (тяжелые рабочие будни нашего городка скрашивали лишь такие развлечения, как пение в церковном хоре и травля привязанного быка собаками), но наше воображение не знало границ, и мы уносились туда, где огромные корабли, взяв на борт людей и товары, плыли в далекие страны, и мы представляли, как собираем полевые цветы и ежевику на этих далеких берегах. Я спала в одной кровати со своими сестрами и просто не представляла себе, как можно спокойно уснуть, не чувствуя тепло родных тел. Рядом с нами дремали наши родители, и мы ничего не боялись. Не пугали нас даже сторожившие наш сон похожие на привидения лекала, с помощью которых отец кроил костюмы. Вторая комната служила мастерской, столовой, кухней, а также могла выполнять любые другие функции, жизненно необходимые для нашей семьи. Вы, наверное, решили, что в нашем жилище царил полный хаос, однако это не так. Дом содержался в должном порядке. Все наши вещи висели на гвоздях. Как правило, на одном гвозде висели вещи, которые нужно было стирать, а на другом – те, которые нам следовало надеть. А когда в доме нет ничего лишнего, то и беспорядка быть не может. По утрам после завтрака мы становились в очередь, чтобы помыть посуду. Убрав со стола, отец принимался за работу. Он раскраивал ткань, а мать сшивала детали. Моя мама всегда работала рядом с отцом. Мы, дети, помогали им по мере своих сил. Мы ложились спать, а наши родители работали до поздней ночи.