Айрат Галиуллин - Тигры и земляника Страница 5

Такое шоу устроили ребята!.. В зале погасили свет. Напрочь. Публика, конечно, пошумела немного, а потом успокоилась. И вдруг со сцены послышались звуки. Перезвоны, перещелкивание, голоса чьи-то, ветра завывание. Как будто издалека, но потихоньку приближаясь… Психоделика, в общем, ни к ночи будет сказано. Потом из хаоса проявился звук, настойчивый такой – наигрыш рожка. И когда остальные звуки стихли, он один остался и все играл, играл… Такую, знаешь, нехитрую народную мелодию. Северную. Ребята же из Архангельска, поморы, стало быть. И тема-то вроде простенькая, а как-то цепляла. А потом постепенно возник аккомпанемент: бас появился, ударник тарелочками зазвенел – негромко так, серебряно. Сакс издалека зазвучал и сплел свой голос с рожком, и вот они вдвоем мелодию ведут…

Ну, в общем, про музыку я могу долго рассказывать, ты уже это понял, наверное.

Дружище, как тебе, кстати, Колтрейн?

Как?! Что, и его «Африку» не слышал? Ну, где он еще имитирует крики слонов? Ладно, ты вообще это имя-то знаешь, мой слабоподкованный дружок?

Все, я умолкаю. Боже, за что? Что за времена, что за нравы?! Никто не знает великого Джона Колтрейна!

Хотя… Чему удивляться?

Кому он сейчас нужен, этот джаз.

Расстроил ты меня прямо, дружище. Но знаешь, у тебя еще все впереди. Я тоже не в Гарлеме родился чернокожим… В смысле, к джазу не сразу пришел. В юности просто играл… так, херню всякую. Что в музыкалке задавали. А со временем заинтересовался джазовой музыкой. И то, знаешь, долго не просекал, что там почем…

Поначалу я жутко старался. Выучу ноты как положено, в дудку дую, ритм прилежно ногой отбиваю. А мне говорят – ну, джазмены опытные, – это не джаз! Я удивляюсь – как не джаз?! Синкопы есть? Есть!.. (Ботан, не проси, не смогу я по-человечески объяснить, что такое синкопы. Я единственное слово скажу – «сбивки» – и кто не понял, я не виноват). Синкопы, говорю, есть, в такт попадаю… Стараюсь! А мне отвечают – драйва нет, чувак, куража, полета!

Я вообще человек куражной, но как-то у меня получалось, что кураж отдельно, а джаз отдельно. И со временем понимать стал – ага, точно, нет драйва в моем исполнении.

Нас ведь как учили играть – чистенько, аккуратненько, без киксов… Ботан, напиши, что кикс – это… Блин, как объяснить? Ну, когда музыкант берет ноту, а она не берется. И получается не звук, а гнусный писк. Кикс, короче. Кикс – он и в Африке кикс.

Кстати, в «Африке» у старины Колтрейна много киксов. Вот такой каламбур получился. Ставь, Ботан, смайл без лишних раздумий.

: )

Только Колтрейн киксовал специально, а не потому, что играть не умел. А мы? Мы боялись киксовать, мы избегали грязи, мы старались играть тщательно и опрятненько. Академически целомудренно, как пионэры. Но ведь джаз – это не музыка. Джаз – это мировоззрение, лайф стайл, сама жизнь, а в ней невозможно без… Да чего там – иногда грязь необходима, без нее никак. И кровь нужна, и пот, и слезы с соплями…

…с зелеными, как вон у того психа.

Эй ты, скорбный головою, у тебя из носа мозги вытекают! Быстрей запихивай обратно!

Умрешь с ними, с шизиками.

А вообще, жалко их. Я ведь желтый дом иначе представлял. Думал, тут больных в смирительных рубашках держат, санитары звероподобные со шприцами бегают. В каждой палате по Наполеону или на крайняк по Чубайсу. А оказалось – в дурке тихо, мирно, скучновато даже.

Я главврача спрашиваю: «А что это, док, в вашем слабоумном ведомстве народ какой-то неактивный?» А он знаешь что говорит? «В основном у нас больные с диагнозом «эмоциональная тупость»!» Прикинь, дружище! Я подумал, что это прикол. Ан нет, оказывается – и вправду такой диагноз есть. И психи в большинстве не Наполеоны и не Бонапарты, а просто эмоционально тупые люди.

Я кричу: «Док, тогда сюда нужно полгорода положить!» А он смеется.

Смешливый, однако.

Ну так вот. Сперва я не врубался, что со мной не так. (Я про джаз, дружище, не подумай чего). Затем просек – да, не джаз это, не свинг. А потом… Потом я услышал запись Колтрейна. И на девятой с половиной минуте в моей голове раздался большой бум-м-м! (Ботан, это надо крупными буквами написать. Очень большой бум раздался в моем чайнике).

БУМ-М-М!!!

И меня оглушило! Тряхнуло, ударило, проняло до печенок! Вот оно! Я понял, как нужно исполнять! Я умер, я катался по полу, я рыдал как ребенок! Я постиг свинг!

На этом моя эмоциональная тупость в джазе кончилась. Я понял, что играть нужно не ноты, а состояние.

Сейчас объясню. У тебя бывает такое… Ну, например, увидел красивый пейзаж – и в груди защемило? Или наоборот – весело стало, кайфно? Вот видишь, дружище, понимаешь ты меня! Все-таки с понятием человек, я давно заметил… А ты что в таком состоянии делаешь? Ну, может, петь начинаешь, да? Или танцевать чего. Или такая нежность проснется, что хочется приласкать кого-нибудь… Кошку, например.

О! Я потом расскажу прикол про кошку, про Ботановскую. Ты когда-нибудь видел, чтобы у котов крылышки росли? Как у цыпленка? Офигеть!..

Короче, я, когда чувствую сильное состояние, сразу дудку хватаю и через нее эмоции выплескиваю. На того, кто рядом окажется. Хорошо, если слушатели неподалеку, хотя я не особо расстраиваюсь, если и нет никого. Я, наверное, больше для себя играю. Самовыражаюсь.

В последнее время, как правило, мои безумные импровизации на Ботана выливалось, я же у него жил. Ну, когда с Ленкой мы того… разбежались. (Ботан, ты здесь поставь такой смайл, который наоборот. В другую сторону. В общем, врубишься).

: (

Ботан говорит, что я гений. Только ты Ботану не верь, дружище. Он, хоть мужик и умный… (Слышишь, старик, как я тебя пиарю? Сколько ящиков уже накапало?) Хоть и башковитый, говорю, мужик, но хитрости его насквозь видны. Я же понимаю, что Ботан меня утешает. Будь я гением – разве жил бы так?

Ох, ладно, не будем о грустном… Давай лучше расскажу, как мы свадьбу с Ленкой справляли.

Такой дурдом был!

Ну вот, не хотел ведь о грустном. Свадьба – самое ж печальное событие в жизни мужчины. Да и женщины тоже. Согласен?

Если ты, дружище, мужик, то наверняка согласен. А если девка, то книжку, скорей всего, с треском захлопнешь. И зашвырнешь куда подальше от возмущения. А между тем, это истинная правда. Девки ждут не дождутся когда их замуж возьмут. Воображают романтику – свадебную фату, марш Мендельсона, жаниха в костюмчике… А потом наступает время, – у некоторых уже наутро после свадьбы, – и бум!.. (Ботан, тут опять надо бум-м изобразить. Мощный такой!)

БУМ-М-М!!!

…Начинаются суровые будни. И муж теперь не друг твой милый, а противник, в борьбе с которым нужно победить всенепременно. Схватки не на жизнь, а на смерть. Огонь на поражение, пленных не берем. И забывают, что была – любовь. Как-то удивительно быстро это забывается, в борьбе-то…

О! Давай про любовь поговорим, дружище! Или ты опять о музыке хочешь? А что, можем совместить.

На рояле не пробовал?..

Да ладно, я шучу. Все, закруглюсь. Я бы еще поговорил, но тут редко уединиться получается. Все время на виду. И вроде жизнь размеренная, ничего не делаешь, но постоянно что-то происходит. То процедуры, то анализы всякие, то обед, то ужин, то лекарство принимай… Сумасшедший дом какой-то. Только вечером удается немного побыть одному да книгу пописать… Нет, поговорить.

«Книгу поговорить» – классно звучит, да? «Ты что делаешь? – Книгу говорю!».

Никогда так не отвечай, дружище, а то быстро упекут… сам знаешь куда. Ну а мне терять нечего. Я уже там. То есть, тут.

(Ботан, ставь на этом месте смайл и пока все).

: )

Элис. Фотоальбом

Давно я не писала дневников. Последний раз, наверное, лет в шестнадцать. На работе долгожданное затишье – праздники закончились, и можно спокойно брать накопленные за долгую зиму отгулы. Что ж, будем пользоваться =)

Сегодня мне захотелось посмотреть старые фотографии. Большой альбом в шкафу, пухлый от вложенных снимков, я вытерла с него пыль, открыла и увидела первую… И сразу же навеяло, нахлынуло, пахнуло давним и милым.

Вот было бы здорово вставить сюда, в дневник, не только текст, но и звуки… и запахи… и вкусы… Но нет, нет возможности, к сожалению.

Ладно, все-таки попробую. Вот:

Лето. Огромный некошеный луг. На небе сгущаются тучи. Воздух розовато-сиреневого цвета, влажный, густой. Пахнет травой и дождем. На краю неба посверкивают беззвучные молнии. Предвкушение чего-то. Что-то будет, и от этого становится немножко волнительно.

Легкий сарафан, по голым рукам мурашки, и сразу же – гусиная кожа… Взгляд открытый и выжидательный: «А что дальше?»

Фото черно-белое, не самого хорошего качества – кажется, снимали «Сменой». Но я все помню. Мне здесь почти шестнадцать, я на каникулах у бабушки.

(Нет, не случайно именно это).

Альбом у меня запущенный – уже забыла чьи дети когда-то расшвыряли снимки, и они до сих пор лежат в творческом… Никакой хронологии – детские вперемешку со свадебными, друзья, не друзья, а этих уже и не помню, отжившее, отболевшее, цветное и не очень, давнее и не совсем… Лучше по порядку. Если это можно назвать порядком, конечно. А, плевать! Сейчас уже на все наплевать, и от этого настроение – бесшабашное.