Льюис Кэрролл - Аня в Стране чудес Страница 5

«Что ж это такое? — думала Аня. — Неужели я никогда не стану старше? Это утешительно в одном смысле: я никогда не буду старухой… Но зато, зато… всю жизнь придется долбить уроки! Ох, уж мне эти уроки!»

«Глупая, глупая Аня, — оборвала она самое себя, — как же можно тут учиться? Едва-едва хватит места для тебя самой! Какие уж тут учебники!»

И она продолжала в том же духе, принимая то одну сторону, то другую и создавая из этого целый разговор; но внезапно снаружи раздался чей-то голос, и она замолчала, прислушиваясь.

— Маша! А, Маша! — выкрикнул голос. — сейчас же принеси мне мои перчатки! — За этим последовал легкий стук шажков вверх по лестнице.

Аня поняла, что это пришел за ней Кролик, и так стала дрожать, что ходуном заходил весь дом. А между тем она была в тысячу раз больше Кролика, и потому ей нечего было его бояться.

Вскоре Кролик добрался до двери и попробовал ее открыть: но так как дверь открывалась внутрь, а в нее крепко упирался Анин локоть, то попытка эта окончилась неудачей. Аня тогда услыхала, как он сказал про себя: «В таком случае я обойду дом и влезу через окно!»

«Нет, этого не будет!» — подумала Аня и, подождав до тех пор, пока ей показалось, что Кролик под самым окном, вдруг вытянула руку, растопырив пальцы. Ей ничего не удалось схватить, но она услыхала маленький взвизг, звук паденья и звонкий треск разбитого стекла, из чего она заключила, что Кролик, по всей вероятности, угодил в парник для огурцов.

Затем послышался гневный окрик Кролика:

— Петька, Петька! Где ты?

И откликнулся голос, которого она еще не слыхала:

— Известно где! Выкапываю яблоки, Ваше Благородие!

— Знаю твои яблоки! — сердито фыркнул Кролик. — Лучше пойди-ка сюда и помоги мне выбраться из этой дряни. — (Опять звон разбитого стекла.)

— Теперь скажи мне, Петька, что это там в окне?

— Известно, Ваше Благородие, — ручища! — (Он произнес это так: рчище.)

— Ручища? Осел! Кто когда видел руку такой величины? Ведь она же все окно заполняет!

— Известно, Ваше Благородие, заполняет. Но это рука, уж как хотите.

— Все равно, ей там не место, пойди и убери ее!

Затем долгое молчанье. Аня могла различить только шепот и тихие восклицания, вроде: «Что говорить, не ндравится мне она, Ваше Благородие, не ндравится!» — «Делай, как я тебе приказываю, трус этакий!» Наконец она опять выбросила руку, и на этот раз раздались два маленьких взвизга и снова зазвенело стекло.

«Однако, сколько у них там парников! — подумала Аня. — Что же они теперь предпримут! Я только была бы благодарна, если бы им удалось вытащить меня отсюда. Я-то не очень хочу здесь оставаться!»

Она прислушалась. Некоторое время длилось молчанье. Наконец послышалось поскрипыванье тележных колес и гам голосов, говорящих все сразу.

«Где другая лестница?» — «Не лезь, мне было велено одну принести, Яшка прет с другой». — «Яшка! Тащи ее сюда, малый!» — «Ну-ка, приставь их сюда, к стенке!» — «Стой, привяжи их одну к другой!» — «Да они того — не достают до верха». — «Ничего, и так ладно, нечего деликатничать». — «Эй, Яшка, лови веревку!» — «А крыша-то выдержит?» — «Смотри-ка, черепица шатается». — «Сейчас обвалится, берегись!» — (Грох!) — «Кто это сделал?» — «Да уж Яшка, конечно». — «Кто по трубе спустится?» — «Уволь, братцы, не я!» — «Сам лезь!» — «Врешь, не полезу!» — «Пусть Яшка попробует». — «Эй, Яшка, барин говорит, что ты должен спуститься по трубе».

«Вот оно что! Значит, Яшка должен по трубе спуститься, — сказала про себя Аня. — Они, видно, все на Яшку валят. Ни за что я не хотела бы быть на его месте; камин узок, конечно, но все-таки, мне кажется, я могу дать ему пинок».

Она продвинула ногу как можно дальше в трубу и стала выжидать. Вскоре она услышала, как какой-то зверек (она не могла угадать его породу) скребется и возится в трубе. Тогда, сказав себе: «Это Яшка!» — она дала резкий пинок и стала ждать, что будет дальше.

Первое, что она услыхала, было общий крик голосов:

— Яшка летит!

Потом, отдельно, голос Кролика:

— Эй, ловите его, вы, там, у плетня!

Затем молчанье и снова смутный гам:

«Подними ему голову. Воды!» — «Тише, захлебнется!» — «Как это было, дружище?» — «Что случилось?» — «Расскажи-ка подробно!»

Наконец раздался слабый, скрипучий голосок. («Это Яшка», — подумала Аня): «Я уж не знаю, что было… Спасибо, спасибо… Мне лучше… Но я слишком взволнован, чтобы рассказывать. Знаю только одно — что-то ухнуло в меня, и взлетел я, как ракета».

— Так оно и было, дружище! — подхватили остальные.

— Мы должны сжечь дом, — сказал голос Кролика.

И Аня крикнула изо всех сил:

— Если вы это сделаете, я напущу Дину на вас!

Сразу — мертвое молчанье. Аня подумала: «Что они теперь будут делать? Смекалки у них не хватит, чтобы снять крышу».

Через две-три минуты они опять задвигались и прозвучал голос Кролика: «Сперва одного мешка будет достаточно».

— Мешка чего? — спросила Аня. Но недолго она оставалась в неизвестности: в следующий миг стучащий дождь мелких камушков хлынул в окно, и некоторые из них попали ей в лоб.

«Я положу конец этому!» — подумала Аня и громко крикнула: «Советую вам перестать!» Что вызвало опять мертвое молчанье.

Аня заметила не без удивленья, что камушки, лежащие на полу, один за другим превращались в крохотные пирожки, — и блестящая мысль осенила ее. «Что, если я съем один из этих пирожков! — подумала она. — Очень возможно, что он как-нибудь изменит мой рост. И так как я увеличиваться все равно больше не могу, то полагаю, что стану меньше».

Сказано — сделано. И Аня, проглотив пирожок, с радостью заметила, что тотчас рост ее стал убавляться.

Как только она настолько уменьшилась, что была в состоянии пройти в дверь, она сбежала по лестнице и, выйдя наружу, увидела перед домом целое сборище зверьков и птичек. Посредине был бедненький Яшка-Ящерица, поддерживаемый двумя морскими свинками, которые что-то вливали ему в рот из бутылочки. Все они мгновенно бросились к Ане, но она проскочила и пустилась бежать со всех ног, пока не очутилась в спасительной глубине частого леса.

— Первое, что нужно мне сделать — это вернуться к своему настоящему росту; а второе — пробраться в тот чудесный сад. Вот, кажется, лучший план.

План был, что и говорить, великолепный — очень стройный и простой. Единственной заторой было то, что она не имела ни малейшего представления, как привести его в исполнение; и пока она тревожно вглядывалась в просветы между стволов, резкое тявканье заставило ее поспешно поднять голову.

Исполинский щенок глядел на нее сверху огромными круглыми глазами и, осторожно протягивая лапу, старался дотронуться до ее платья. «Ах, ты мой бедненький!» — проговорила Аня ласковым голосом и попыталась было засвистеть. Но ей все время ужасно страшно было, что он, может быть, проголодался и в таком случае не преминет съесть ее, несмотря на всю ее ласковость.

Едва зная, что делает, Аня подняла с земли какую-то палочку и протянула ее щенку. Тот с радостным взвизгом подпрыгнул на воздух, подняв сразу все четыре лапы, и игриво кинулся на палочку, делая вид, что хочет ее помять. Тогда Аня, опасаясь быть раздавленной, юркнула под защиту огромного чертополоха, но только она высунулась с другой стороны, как щенок опять кинулся на палочку и полетел кувырком от слишком большой поспешности. Ане казалось, что это игра с бегемотом, который может каждую минуту ее растоптать. Она опять обежала чертополох, и тут щенок разыгрался вовсю: он перебирал лапами вправо и влево, предпринимал ряд коротких нападений, всякий раз немного приближаясь и очень далеко отбегая, и все время хрипло полаивал, пока, наконец, не устал. Тогда он сел поодаль, трудно дыша, высунув длинный малиновый язык и полузакрыв огромные глаза.

Это для Ани и послужило выходом: она кинулась бежать и неслась до тех пор, пока лай щенка не замер в отдалении.

— А все же, какой это был душка! — сказала Аня, в изнеможении прислоняясь к лютику и обмахиваясь одним из его листков.

— Как хорошо, если бы я могла научить его всяким штукам, но только вот — я слишком мала! Боже мой! Я и забыла, что не выросла снова! Рассудим, как бы достигнуть этого? Полагаю, что нужно что-либо съесть или выпить. Но что именно — вот вопрос.

Аня посмотрела вокруг себя — на цветы, на стебли трав. Ничего не было такого, что можно было бы съесть или выпить. Вблизи был большой гриб, приблизительно одного роста с ней; и после того, как она посмотрела под ним и с боков, ей пришла мысль, что можно посмотреть, не находится ли что-либо наверху.

Она, встав на цыпочки, вытянула шею и тотчас же встретилась глазами с громадной голубой гусеницей, которая, скрестив руки, сидела на шапке гриба и преспокойно курила длинный кальян, не обращая ни малейшего внимания ни на Аню, ни на что другое.