Ивлин Во - Полное собрание рассказов Страница 5

Адам входит и приглашает его на ужин. Генри Квест не одобряет друзей своей сестры. Адам терпеть не может брата Имогены; они безупречно вежливы друг с другом.

— ИЗВИНИ, АДАМ, СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ЗДЕСЬ СОБРАНИЕ ЧАТЕМ-ХАУСА. А ТО БЫ Я С УДОВОЛЬСТВИЕМ. Побудь здесь, выкури сигарету. Знаешь мистера Трехирна и мистера Бикертон-Гиббса?

Адам не может задерживаться, его ждет такси.

Генри Квест извиняется за его вторжение перед господами Трехирном и Бикертон-Гиббсом.

Мистер Эджертон-Вершойл был на званом обеде. Адам толкает его ногой; он переворачивается и говорит:

— В шкафу есть еще одна бутылка — штопор за ней… — И что-то невнятно бормочет.

Там пусто и темно. Мистера Фернесса отчислили.

Обставлена в бело-зеленых цветах. Акварельные рисунки мистера Лэнга Уэмбли, Ментона и Тэтча. Дорогой фарфор и множество журналов. На каминной полке цветной графин с орнаментом из Куантро и бокалы с золотой каемкой. Остатки чаепития разбросаны по всей комнате, сильно накурено.

Суитин, весь в сером, читает журнал «Татлер».

Входит Адам; шумные приветствия.

— Адам, взгляни на фотографию Сибил Андерсон. Правда, слишком смешная?

Адам уже видел ее.

Они садятся и какое-то время болтают.

— Суитин, ты должен сегодня вечером пойти со мной поужинать. Прошу тебя.

— Адам, не могу. Габриэл устраивает сегодня вечеринку в Бейллиоле.[6] Не хочешь пойти туда. О, конечно, нет, ты его не знаешь, так ведь? Он появился в прошлом семестре. Отличный парень и очень богатый. Сперва я даю кое-кому обед в «Короне». Я бы пригласил тебя с нами, только, честно говоря, не думаю, что тебе эти люди понравятся. Жаль. А как насчет завтра? Приходи на ужин в «Тейме».

Адам качает головой:

— Боюсь, меня здесь не будет, — и выходит.

Адам, по-прежнему один, идет по Хай-стрит. Дождь прекратился, мокрая дорога блестит в свете фонарей. Он сжимает в кармане флакончик с ядом.

Снова появляется видение африканской деревушки и причитающих жен.

Внезапно Адама осеняет мысль, и он ускоряет шаг.

Она находится в передней части четырехугольного здания одного из некрасивых и не особенно знаменитых колледжей между туалетами и часовней. Шторы опушены до середины окна, поэтому днем квартира погружена в полумрак словно в преисподней, а ночью свет в ней открывает картину непревзойденного загула. Суитин сказал однажды, что квартира Эрнеста днем представляет собой столп облачный, а ночью — столп огненный. Картин на стенах нет, если не считать незаконченного рисунка с изображением требующего рому Вельзевула; рисунок повешен в прошлом семестре, уголки его начали загибаться, его обливали спиртным, к нему прислонялись плечами, и он стал обретать почти ту же патину, что и стены. Надписи и наброски, начиная с почти вдохновенных карикатур и кончая бессмысленной или непристойной пачкотней, характеризуют различные стадии опьянения Эрнеста.

«Кто такой Бах? Я даже не слышал об этом человеке. Э. В.», — неровно выведено на двери спальни красным мелом; над хорошим изображением добросердечного Бэзингстока написано по-латыни «UT EXULTAT IN COITU ELEPHAS, SIC RICARDUS».[7]

Над камином видна большая композиция с изображением появления на свет королевы Виктории. На столе разбитые бутылки, грязные стаканы и неправленые корректурные гранки; на углу каминной полки стоит красивый графин с обычной пробкой вместо разбитой стеклянной. Эрнест сидит в сломанном плетеном кресле, исправляя оперение дротиков с неожиданным умением. Это невысокий коренастый человек с блестящими маленькими глазами и красивой формы лбом. Его твидовый костюм, в пятнах от выпивки и краски, некогда хорошо сшитый, до сих пор сохраняет какую-то безупречность. В тех редких случаях, когда он появлялся на лекциях, студентки зачастую влюблялись в него.

— Большевик.

Ошибка простительная, но все же ошибка. До исключения за неуплату членских взносов Эрнест был видным членом партии консерваторов.

Адам входит через ворота в колледж Эрнеста и видит группу молодых людей, безучастно уставившихся на доску объявлений. Когда Адам проходит мимо, они поворачиваются и хмуро смотрят на него.

— Еще один друг Вогена.

Они провожают его взглядами до квартиры Эрнеста.

Тот слегка удивлен появлением Адама, поскольку никогда не выказывал к нему теплой привязанности. Тем не менее наливает виски.

Дождь начинается снова. В колледже скоро подадут ужин, и на крыльце бедные молодые люди в мантиях, безучастно глядящие на доску объявлений. Там и сям бросающиеся в глаза брюки гольф говорят о щедрости Фонда Родса. Адам с Эрнестом проходят через толпу молодых людей, и те недовольно ворчат, словно крестьяне при появлении черного мага.

— ДАУЭР, БЕСПОЛЕЗНО ИДТИ СО МНОЙ В КАКОЙ-ТО КЛУБ, МЕНЯ НИ В ОДИН НЕ ПРИНЯЛИ.

— Наверно, так и должно быть — даже в Оксфорде.

Адам с Эрнестом заканчивают ужин; у обоих заметны признаки опьянения.

Обеденный зал в «Короне» мало напоминает эпикурейскую мечту Адама. Стены неумело расписаны видами Оксфорда, официанты гремят грязными тарелками. Компания Суитина только что ушла, и в зале стало значительно тише. Три женщины, до сих пор игравшие в углу отрывки из музыкальных произведений Гилберта и Салливена, закончили работу и сели ужинать. Студент последнего курса, с величественным видом подписавший счет, спорит с администратором. За столиком рядом с Адамовым трое молодых людей с обернутыми вокруг шеи мантиями заказали кофе и сливочные пирожные и в ожидании заказа принялись обсуждать выборы в студенческом союзе.

Адам заказывает еще двойные порции виски.

Эрнест требует послать бутылку джина компании за соседним столиком. Бутылка возмущенно отвергнута, вскоре молодые люди поднимаются и уходят.

Адам заказывает еще двойные порции виски.

Эрнест начинает рисовать на скатерти портрет Адама.

Он называет портрет «Le vin triste»,[8] и действительно на протяжении ужина Адам становится все печальнее, а его друг все веселее. Он пьет и заказывает еще с какой-то скучной машинальностью.

Наконец они встают, сильно пошатываясь, и уходят.

Теперь фильм становится серией фрагментарных сцен, вкрапленных в сотни футов неразберихи.

— Ада, картина опять становится странной. Как думаешь, так и должно быть?

Пивная в трущобах. Адам разваливается на канапе и платит за бесчисленные кружки пива для целой армии оборванцев. Эрнест погружен в оживленный спор о контроле за рождаемостью с нищим, которого только что победил в «дротики».

Другая пивная. Эрнест, осаждаемый двумя сводниками, громко заявляет о ненормальности своих вкусов. Адам находит в кармане бутылку джина и пытается отдать ее какому-то человеку; жена этого человека вмешивается: в конце концов бутылка падает на пол и разбивается.

Адам с Эрнестом в такси; ездят от колледжа к колледжу, но их нигде не впускают. Затемнение.

ВЕЧЕРИНКА ГАБРИЭЛА в Бейллиоле проходит очень успешно. Там пристойная компания, почти все ее члены трезвые. Есть бутылки шампанского, графины с виски и бренди, но большинство гостей Габриэла предпочитают танцы. Остальные сидят, разговаривают. Квартира большая, хорошо обставленная, вид у нее живописный, приятный. Несколько человек в маскарадных костюмах — королева Виктория, лесбиянка, два генерала Гордона. Актер из театра музыкальной комедии, приехавший к Габриэлу на выходные, стоит у граммофона и разглядывает пластинки; как бывает с почетными гостями, ему ужасно скучно.

Генри Квест, удрав с собрания Чатем-Хауса, разговаривает о дипломатических назначениях, пьет виски и неодобрительно всех разглядывает. Лорд Бэзингсток разговаривает с ним, но его мысли по-прежнему заняты Конституцией Австралии. Суитин старается развлечь почетного гостя. Мистер Эджертон-Вершойл сидит очень бледный и жалуется на холод.

Входит мистер Сэйл из Мертон-колледжа.

— ГАБРИЭЛ, СМОТРИ, КОГО Я ВСТРЕТИЛ НА ПЛОЩАДИ. МОЖНО ВОЙТИ С НИМ?

Втягивает Адама; тот стоит с разбитой бутылкой джина в руке и тупо озирает комнату.

Кто-то наливает ему бокал шампанского.

Вечеринка продолжается.

Из-за окна доносится громкий крик «Адам», и внезапно врывается Эрнест, совершенно пьяный, весь в грязи, с растрепанными волосами, остекленевшими глазами, налитыми кровью шеей и лицом. Он садится к кресло; кто-то дает ему выпить. Он механически берет стакан, выливает содержимое на ковер и продолжает смотреть прямо перед собой.