Адвокат своих демонов - Алексей Анатольевич Калинин Страница 5

— Что, блин? — мысли путались, но я отчётливо понимал, что сейчас меня «вставит», но в одиночестве! А не иметь напарника в квартире, а не на танцполе под экстази — это могло вызвать гон и паранойю с выкручиванием суставов от кайфа, так как весь этот поток энергии сконцентрировался на мне одном.

— Да, всё хорошо, вы же со мной, у меня дома. Я джентльмен, не обижу вас и т. д., — снисходительно уговаривал я их, как будто на улице приручал дворовых кошек или диких белок в парке, чтобы покормить их с руки. Не делать резких движений — вот самое главное. Надо, чтобы они хотя бы раз попробовали. Но в моём случае ещё и страха возможного одиночества нельзя было показывать.

— Ну, ладно…Вы обещаете, что все будет хорошо? — с облегчением выдохнула Настенька.

— Да-да-да! — радостно произнёс я, глядя как Светик уже протягивает ей сок, а мне — свою ладошку c таблеткой.

И я от радости, увидев, что они согласились принять экстази, машинально, как цирковая обезьянка хватает и ест конфетку, вообще не думая, проглотил второе круглое.

Дальше все происходило отрывисто: музыка из ютуба по телевизору, под которую я танцевал в квартире, эти две девушки на диване, как пластилин, повторяли форму изгибов мебели. Какие-то поглаживания друг друга, признания в любви, снова ходьба из угла в угол, перебирание вещей в гардеробе и вручение им своих футболок — желание подарить хоть что-то «самым близким». Попытки танцевать, умыться, покурить, опять умыться, рябь в глазах, любовь, эйфория, страх, снова любовь, отпускает — покурить.

И наконец, вечер субботы: они ушли от меня. Я, давясь и срыгивая, выпил 100–150 грамм алкоголя из чайной чашки и побрел один спать в спальню.

Ночью проснулся в поту и ужасе от того, что очнулся. Нашёл ещё водки и выпил прямо из бутылки, которую оставил уже у кровати. Опять лёг… Так и пролежал, уставившись в экран телефона, глядя на всякую ерунду — лишь бы не осознавать произошедшее. Периодически ходил в туалет. Я сбрасывал все звонки и не отвечал на смс: ни от родных, ни на рабочие вопросы, которые возникали, несмотря на то что выходные. Так продолжалось до 9 марта. Естественно, меня хватило лишь на одно сухое смс маме в честь 8 Марта. Мне было наплевать на всех и на всё, и на себя тоже.

По спирали

Время летит очень быстро при таком образе жизни, потому что в такие моменты не думаешь ни о репутации, ни о работе, ни о чем. Зачем о них думать? Ведь есть вещи куда важнее, чем просто жизнь.

Я считаю, что человека во многом определяет и изобличает его настоящего несколько вещей. Одна из них — наличие или отсутствие денег. С деньгами все проще: проще быть честным, проще быть любезным, обходительным, «правильным», верным слову. И кажется, вот оно истинное лицо. Но нет, самая настоящая личина выявляется тогда, когда деньги были, а сейчас их нет на то, что раньше хватало. Потому что для них появилось применение поважнее, как у революционера: цель — как их применить. Вот тогда попробуй отказаться от приглашения в гости, скинуться на какое-нибудь мероприятие, не поехать на отдых с компанией, отдать долг, когда за тебя рассчитались в кафе или клубе, бросив: «Сочтемся!».

Озвучить честно, что сейчас нет финансовой возможности. Ведь окутывает страх уязвимости кратно. Буквально выходные назад ты был на вершине мира, бухая с девицами в ресторане с продолжением в иллюзии, что ты царь без царства, но все же царь. А сейчас надо честно сказать, что сдулся: «Царь-то ненастоящий». И вот момент истины для тебя: «Увы, я занят», «Дел много», «Уже планы», «В следующий раз». И много аналогичной чепухи.

И переживаешь, съедаешь себя из-за лжи и притворства. Но вот ты опять в баре, наливаешь себе и дамам, заряжаешь на «депутата», который знаешь, где брать без «виталиков» и прочего. И все это оплачиваешь монетой, за которую продал себя!

Я всегда поражался, с каким удовольствием и фанфарами можно спускать свою жизнь и принципы в унитаз. И чем громче «оркестр», тем дольше «музыка играет».

Мне удавалось это очень долго. Я был очень компанейским и коммуникабельным. Все говорили, что харизма зашкаливает. Я никогда не был обывателем: коллекционировал винил, чутко чувствовал искусство и любил рок-концерты, классическую музыку. Проходное коммерческое кино не смотрел и не уважал. У меня был свой стиль и вкус. Я умел красиво изъясняться, шутить и очень нравился женщинам. Ну, головы они оборачивали при виде меня. Может, потому что природа не обделила и внешне.

Со мной хотели тусить — я был щедр и, как «поручик», спускал все, что было, и мог легко заплатить за всех. Однажды в Тако я закрыл все счета девушкам, выйдя из туалета и вытирая нос. На хрена я это сделал? Для меня до сих пор загадка.

Если я еще и находился в подпитии, то часто испытывал дискомфорт. Позже получалось его только чувствовать, а не вступать в спор с человеком, утверждающим, что «Роллинг Стоунз» — американская группа и напевающим, выдавая за их творение, песню «Baby, Like My Fire». Или еще хуже: «Виски Кола — королева танцпола» — это круто, а “Блэк Саббат” — неизвестная старая хрень.

Или вот одна «гештальт-терапевт», начитавшись проходных книг по психологии, из тех, кто «живет в моменте», «здесь и сейчас». Не ругается матом, ест авокадо, в Инстаграм выкладывает падающий снег с подписью: «Зима пришла и очищает». А следующее фото — пятой точки с выгодного ракурса. С убеждениями, что хороший человек — синоним человека с деньгами. Она заявила: «Сергей Михайлович Достоевский мне близок по духу!».

Моё негодяйство чище вашей святости, считал я. И после 200 грамм виски с удовольствием вёл беседу с той, которая даже имя Достоевского перепутала. А после «заморозки лица» мог ей и очароваться.

Так я и функционировал. И не заметил, как приблизился новый год — я обожал этот праздник, точнее перспективы новогодних каникул. Они давали ощущение легальности пропадания из жизни. В детстве это позволяло ложиться за полночь, а сейчас — без чувства вины игнорировать звонки и СМС на отходняках. Весь этот год я брал трубку по понедельникам с ненавистью к себе, к миру и соответственно к звонящему. Если остатки ответственности не позволяли проигнорировать входящий, правда их становилось все меньше. Ведь сдерживать раздражение получалось все реже.