Дзюнъитиро Танидзаки - МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж) Страница 50

Воображению Сатико рисовались всевозможные картины, от самых радужных до самых безнадёжных, пока наконец последние не стали казаться ей наиболее, правдоподобными.

Выслушав Сатико, Сёкити сказал, что её опасения совершенно напрасны, но ради её спокойствия он готов отправиться туда, посмотреть, что там происходит. Сатико не замедлила ухватиться за это предложение, хотя и понимала, что разыскать Тэйноскэ или Таэко ему вряд ли удастся. Сёкити тотчас же собрался в путь, и Сатико пошла его проводить. Было около пяти часов вечера.

Дом Сатико был расположен так, что попасть в него можно было с двух разных улиц. Выйдя вместе с Сёкити через ворота с тыльной стороны дома, Сатико, чтобы немного размяться, дошла по улице до главных ворот, которые оставались открытыми, потому что звонок не работал, и оттуда прошла в сад.

— Госпоша Макиока, — послышался голос Хильды Штольц. — Ваша дочка… я знаю, всё есть в порядке. Вы теперь чувствовайт себя лючше?

— Да, спасибо. Эцуко благополучно вернулась домой. Но я очень беспокоюсь о сестре. Муж отправился её разыскивать. — И Сатико, стараясь выражаться как можно проще и понятнее, повторила соседке то, что только что рассказала Сёкити.

— О, мой бог! — сочувственно произнесла г-жа Штольц, прищёлкнув языком. — Я вас хорошо понимать. Ошень вам сочувствовайт.

— Спасибо. А что ваш супруг?

— Он ещё нет здесь. Я не знать покой.

— Наверное, ему и в самом деле пришлось проделать весь путь до Кобэ.

— Я так думать. Но в Кобэ тоже много вода. И в Нада, и в Рокко, и в Оисикава, всюду вода, вода, вода… Что с мой муж? Что с Петер, с Роземари?.. Я совсем, совсем, не знать покой…

Сатико казалось совершенно невероятным, чтобы с г-ном Штольцем, человеком, рослым, крепким, рассудительным, один вид которого внушал ощущение надёжности, могло произойти какое-нибудь несчастье. Она была уверена, что и Петер с Роземари в полной безопасности, — их школа расположена достаточно высоко даже для Кобэ. Скорее всего, они просто не могут попасть домой, похоже, что на дорогах вода.

Но г-жа Штольц, конечно же, предполагала самое худшее, и всё попытки Сатико успокоить её оказывались тщетными.

— Нет, — говорила Хильда Штольц, — я хорошо знать, в Кобэ ушасная вода. Много, много погибал.

Глядя на заплаканное лицо г-жи Штольц, Сатико от всей души хотелось её ободрить, и всё же под конец, когда всё разумные доводы были исчерпаны, ей ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к обычным в таких случаях избитым фразам, что, мол, всё будет хорошо, она ничуть в этом не сомневается.

Вдруг послышался скрип калитки, и Джонни бросился к воротам. У Сатико подпрыгнуло сердце: «Это Тэйноскэ!» Однако за деревьями мелькнула чья-то фигура в незнакомом темно-синем костюме и панаме.

— Кто это? — спросила Сатико у О-Хару, уже спешившей к ней с террасы.

— Господин Окубата.

— А-а, — растерянно протянула Сатико. Вот уж кого она никак не ждала, хотя именно сегодня появление Окубаты было вполне естественным. Но как ей держаться с ним? В любой другой ситуации она, конечно же, отказалась бы его принять (так она решила для себя сама, такова же была и воля Тэйноскэ), но сегодня случай был особый. Окубата пришёл, беспокоясь о Таэко, и прогнать его было бы жестоко. Сегодня, только сегодня, она позволит Окубате дождаться Таэко и вместе с ним порадоваться её благополучному возвращению…

— Господин Окубата спросил, дома ли Кой-сан, и, когда я ответила, что она ещё не вернулась, сказал, что хочет повидать вас…

Окубата знал, что в этом доме его отношения с Таэко хранят в тайне. И если уж этот напыщенный, высокомерный барчук не постеснялся спросить о Таэко у встретившей его прислуги, значит, он не на шутку встревожен. Сегодня эта его бестактность не только не рассердила, но, напротив, тронула Сатико.

— Проводи его в комнаты, — сказала она прислуге.

Приход Окубаты был удобным поводом прервать тягостную беседу с г-жой Штольц, по-прежнему стоявшей у проволочной сетки.

— Извините, пожалуйста, ко мне пришли, — объяснила Сатико соседке.

Сатико поднялась к себе на второй этаж, чтобы привести в порядок опухшее от слёз лицо, по пути велев прислуге подать гостю охлаждённый в колодце чай — холодильник всё ещё не работал. Когда Сатико наконец вошла в гостиную, Окубата, совсем как в прошлый раз, вскочил и вытянулся, словно по стойке «смирно». Безупречная аккуратность его великолепно отутюженного костюма производила странное впечатление. Сатико невольно подумала о сплошь заляпанной грязью одежде Сёкити.

Узнав, что из Осаки до Асии начали ходить электрички, сказал Окубата, он сел в поезд и доехал до Асии, а от станции шёл пешком. Кое-где на дороге вода ещё держится, но пройти можно, пришлось только снять ботинки и закатать брюки.

— Мне следовало приехать к вам раньше, — продолжал Окубата, — но дело в том, что я узнал о наводнении совсем недавно. Я вспомнил, что как раз сегодня Кой-сан должна быть на занятиях у модистки. Она поехала туда ещё до того, как всё это началось?

По правде говоря, Сатико решила принять Окубату не без тайного умысла. Ей казалось, что сейчас он лучше, чем кто-либо другой, сумеет её понять. Она поделится с ним своими тревогами о муже и сестре и хоть немного избавится от гнёта томительного ожидания. Но теперь, глядя на него, она почувствовала, что в излишнюю откровенность пускаться не следует.

Судя по всему, беспокойство Окубаты о Таэко было вполне искренним, но вместе с тем в его скорбном лице и в его речах сквозила какая-то наигранность. Сатико не могла отделаться от мысли, что им движет расчёт. Уж не решил ли он воспользоваться нынешней трагической ситуацией, чтобы расположить их в свою пользу? Отвечая на вопросы Окубаты, Сатико в самых сдержанных тонах рассказала о том, что наводнение началось, по-видимому, вскоре после того, как Таэко добралась до школы. Насколько ей известно, местность, где находится школа, пострадала от наводнения особенно сильно, и она с самого утра беспокоится за сестру. Тэйноскэ отправился на поиски Таэко — это было около одиннадцати часов утра. Примерно час назад туда же отправился Сёкити, который примчался из Осаки, чтобы узнать, как обстоят дела у них в Асии. Пока никто из них не вернулся, и она не знает, что думать…

Окубата немного помялся, а потом, как и ожидала Сатико, спросил, нельзя ли ему остаться подождать здесь, пока вернётся Таэко. «Пожалуйста, сколько вам будет угодно», — любезно ответила Сатико и ушла к себе. Сказав одной из служанок, что гость пока не уходит, она распорядилась подать ему ещё чаю и несколько последних журналов.

— Эттян, пойди сюда, пожалуйста, — позвала Сатико. Беседуя с Окубатой, она заметила, что девочка несколько раз заглянула в гостиную, как видно, желая узнать, кто пришёл. — Эттян, почему ты заглядываешь в комнату, когда я разговариваю с гостем? Это нехорошая привычка.

— Я не заглядывала.

— Не нужно говорить неправду, я видела. Воспитанные девочки так себя не ведут.

Эцуко залилась краской и виновато потупилась. Вскоре, однако, Сатико снова услышала её шаги на лестнице.

— Вернись, пожалуйста. Оставайся у себя в комнате.

— Почему?

— Ты должна учить уроки. Очень возможно, что завтра у вас в школе будут занятия.

Усадив девочку за учебники и поставив около её письменного стола ароматическое курение от комаров, Сатико вернулась к себе в комнату и прошла прямо на веранду, откуда хорошо просматривалась улица: она надеялась с минуты на минуту увидеть направляющихся к дому Тэйноскэ с Таэко.

С соседнего участка послышался густой басовитый голос:

— Хильда! Хильда! — Г-н Штольц с поднятой вверх рукой шёл через сад к жене, возившейся с чем-то на заднем дворе. За ним шествовали Петер и Роземари. Увидев мужа, г-жа Штольц вскрикнула и бросилась ему на шею. В саду было ещё светло, и сквозь листву деревьев, растущих вдоль изгороди, Сатико хорошо видела это супружеское объятие, напомнившее ей европейские кинофильмы. Потом г-жа Штольц принялась осыпать поцелуями Петера и Роземари.

Сатико поспешила незаметно уйти с веранды, а г-жа Штольц, как видно не подозревая, что та наблюдала за ними, в порыве какой-то безумной радости подбежала к изгороди, крича во весь голос:

— Госпоша Макиока! Мой муж здесь! Петер и Роземари здесь!..

— Как я рада за вас! — откликнулась Сатико, выйдя на веранду. В тот же миг в соседнем окне показалась Эцуко.

— Петер-сан, Руми-сан! — радостно закричала девочка. — Ура! Ура!

Дети принялись махать друг другу руками. Их примеру последовали и Хильда Штольц с мужем.

— Скажите, пожалуйста, вашему супругу пришлось проделать весь путь до Кобэ? — спросила Сатико.

— Мой муж не ходить Кобэ. Он встречать Петер и Руми на дорога. После это они идти сюда всё вместе.