Сергей Гаврилов - Закон О.М.а Страница 52

Пауль пересадил деда из автомобиля в коляску, затем втроём направились к дому Олеси Макароновой.

- Сергей, - старик поднял глаза на банкира, - зачем столько милиции на похоронах?

- Это, Роман Захарович, не столько похороны, - Мамут поморщился, – сколько ритуальный митинг, траурное шествие… гражданская акция…

Приблизились к молчаливой толпе, которая выстраивалась в траурную колонну. Вокруг суетились телеоператоры, священники в облачении встали перед деревянным крестом. Мамут успел зафиксировать присутствие мэра, заместителей губернатора, депутатов… Этот посёлок за полвека не видел столько начальства. Иногородних здесь больше, чем местных…

Олеся Макаронова лежала в подвенечном платье. Загримированное лицо фарфоровым глянцем покоилось в обрамлении кружевной подушки. Рядом с белым гробом под непрерывными вспышками и щелчками фотоаппаратов стояли родственники и соседи. Пауль подвёз поближе коляску с дедом и встал за его спиной. Распорядители из ритуальной службы деловито раздавали венки, выстраивали людей.

Рихард Ланге понурил плечи, уставившись на свои блестящие туфли. Он сделался похожим на старого больного грача в преддверии последнего перелёта.

Господь распоряжается тропами нашей жизни. Мне подарил шанс уцелеть на войне, не дал погибнуть в плену от голода и позволил пережить двух жён. Теперь эта невеста… Нет, нельзя убивать маленьких девочек: вместе с ними уходят нерождённые дети и несостоявшиеся отцы. Сколько будущих жизней оборвалось у этого сожжённого чрева?..

К гробу протиснулись двое. Молодой мужчина и видавший виды мужик. Руки их соединяли стальные браслеты. Мужик наклонился к покойнице, прикоснулся губами ко лбу. Потом немного постоял, глядя на умершую девочку. «Папаша» - зашептали в толпе. «Хрен там – отчим. Из тюряги выпустили на пару часов проститься». - «А что папаша? Где? Его не привезли посмотреть на доцю?». - «Далеко чалится. Крепко засел…».

Похоронная процессия наконец тронулась. Чиновники с венками и депутаты со скорбными лицами шли в толпе гостей, которая велосипедным пелетоном растянулась за гробом. Телевизионщики с камерами убежали далеко вперёд, чтобы встретить колонну у ворот кладбища. Корреспонденты добивали обессилевшие батареи фотоаппаратов последними вспышками.

Прощальный парад невесты – маленькой подавальщицы патронов. Мамут с надеждой посмотрел в сторону своего автомобиля. Что изменит эта смерть? Ровным счётом ничего. У сильного не отберут, слабому не добавят. Пошумят и разойдутся. Всё будет двигаться своим чередом. Одна маленькая смерть способна породить только новые виды борьбы с экзотическими форс-мажорами, которые в медицинской политологии обзовут «синдром Олеси Макароновой».

Сколько Николаеву ещё предстоит пережить таких синдромов? Десять? Двадцать? Сто? Впрочем, какая разница. Город излечится тогда, когда люди перестанут грезить об умершем прошлом и займутся реальным делом.

- Роман Захарович, - банкир наклонился к старику, - кладбище далеко, километра три. Поедем на машине?

- Нет. Давайте домой, Сергей, я уже попрощался.

Действительно, - Мамут посмотрел вслед удаляющейся процессии, - мы не депутаты, чтоб лицами на похоронах торговать. В машине банкир немного помолчал, затем обернулся к Ланге.

- Сейчас не время для развлечений, но у меня есть идея. Хочу вас познакомить со своим новым другом. Замечательное создание, он один способен развеять нашу печаль.

- Сергей, это будет этично, если мы поедем сегодня?

- Конечно, Пауль, этично. Именно это слово применимо к нашему визиту. Заедем на пять минут к Борею.

- Кто это?

- Это белый медведь из Вены. Я уже успел с ним подружиться.

БОРЕЙ

- Андрей Сергеевич, - в кабинет директора зоопарка заглянула секретарша, - к вам посетитель просится. Наш «клиент»… тот самый.

- Ах, не зарастёт народная тропа? Зови!

Денис Краснокутский остановился на пороге. В руках мальчик нервно теребил старую бейсболку.

- Заходите, молодой человек, присаживайтесь, – Веремеев указал на стул. – Что привело вас к нам?

- Я… я…

- Вы любите животных. Правильно я угадал? И хотите стать юннатом?

Пацан вдруг расплакался. Громко, в голос. Директор испугался такой неожиданной реакции. Секретарша принесла стакан воды, пыталась влить мальчику сквозь зубы, потом прижала к груди и успокоила. Веремеев долго не мог добиться от мальчишки, в чём, собственно, дело.

Через некоторое время Денис успокоился и сквозь слезы и всхлипывания рассказал директору всё. Он признался, что любит животных, часто ходит в зоопарк, но из вредности несколько раз бросал бананы со слабительным в клетку обезьянам, стрелял шариками из детского пистолета по бегемотам, скормил несколько сигарет страусам, украл четыре пера из павлиньей клетки. Не утаил историю с котятами, рассказал про собаку Линду.

Но всё это в прошлом. Сейчас у мальчика большие личные проблемы. Одним из участников нашумевшего убийства Олеси Макароновой оказался его отец. Все отвернулись от Дениса. Остался только один друг – собака. Мать уехала в другой город. Бабушка оформила над мальчиком полное опекунство, дала свою фамилию и перевела в другую школу. Но и там друзей нет. История про отца-убийцу настигает всюду…

- Да, плохо всё, – директор зоопарка задумался. – Но что я могу для тебя сделать? Как помочь?

- Возьмите меня на работу. Я потом дальше учиться пойду. Мне со зверями лучше…

- Со зверями, таки да, бывает что и лучше… - Веремеев немного подумал. – Добре, хлопчик, ступай к Сан Санычу, он тебя определит. Будешь ухаживать за Бореем.

- А кто такой Борей?

- Наш новый медведь из Венского зоопарка.

***

- Она меня что, за животное держит? – Седловицкая прикурила сигарету. – Сорок пять тысяч за три убитых комнаты и ещё кучу бабла на ремонт… Коза драная! Игорь, возьми мне ещё…

Бряцалов поморщился. Вот уже три недели он бродит по городу с этой алкоголичкой в поисках квартиры. Сначала ей не подошел пентхауз с видом на реку в «Солнечном», затем она забраковала опрятную «сталинку» в самом центре. Вот и теперь поскандалила с милой старушкой – владелицей жилья, где нужен был только косметический ремонт. После похорон совсем с катушек съехала. Бухает целыми днями, дурью светится, с журналистами успела разматериться… Как с такой дальше работать?

- Татьяна Борисовна, - Бряцалов поставил на стол два фужера, - прекращай бухать. У нас куча дел и проблем до горизонта.

- Вот и разгребай их. Деньги тебе за что плачу?

Опять деньги! Подельники выпивали в маленьком кафетерии у зоопарка, напротив памятника Маугли. Да если б я вовремя не подсуетился, были бы у тебя эти деньги? Сколько, интересно, там уже накапало? Семьсот тысяч? Лимон? Или больше? Теперь уже и не узнаешь сколько. Всё, сука, на депозит кидает. Чёрт! Нужно было сразу договариваться о фиксированной сумме, а не о процентах.

- Татьяна, при чём тут деньги? Я не могу сам решать вопросы, в которых нужно твоё личное участие.

- А где? Адвокаты без меня разбираются, следаку я всё подписала и рассказала. Квартира – вот, в натуре, это проблема! Надоело по чужим углам мыкаться. Сколько можно? Имею право…

- Какого беса ты вчера в кабаке драку устроила? Журналюги уже везде растрезвонили, - Бряцалов допил виски. - Теперь в городе только ленивый не знает, что ты бухаешь.

- Журналисты – твоя забота. Так, ладно, хватит болтать, бери ещё, по последней. Сейчас двинем на Севастопольскую, обещали показать трёхкомнатную с евроремонтом, – Седловицкая развернула газету бесплатных объявлений и близоруко сощурилась. – Чётная сторона… это, наверное, у супермаркета на задворках.

Не дозвонилась по указанному телефону, выматерилась.

- Ладно, хер с ними. Давай, Игорёша, завтра уже смотреть. Курицу-гриль закажи.

Опять набухается, - вздохнул Бряцалов.

- Возьми беленькую и салатиков. Не жлобись… – Седловицкая вытащила очки и вновь углубилась в газетные объявления.

Надо забрать у неё свою долю, иначе всё пропьёт. Он заказал салаты, взял курицу-гриль и чекушку. Там мои тридцать процентов, и пусть, сука, попробует не отдать!

- Татьяна Борисовна, у нас скоро предстоят расходы... - Бряцалов разлил в капроновые стаканчики водку. - Нужно срочно погасить все скандалы в прессе по поводу твоих вчерашних взбрыкиваний. Опровержения дать…

- Каких взбрыкиваний? – Седловицкая опустошила стаканчик. – Никаких взбрыкиваний не было, – занюхала хлебом. - Я этим пидорам ответила за слова… вот и всё…