Кнут Гамсун - Новая земля (Новь) Страница 53

"Я не хочу ввести ее въ могилу", сказалъ Тидеманъ надорваннымъ голосомъ, "я далъ ей свободу, какъ она просила меня…"

"Да, но когда это было, теперь она раскаивается въ этомъ, она хочетъ снова вернуться".

"Дай Богъ, чтобъ это было такъ! Я тоже уже думалъ объ этомъ, мнѣ будетъ такъ трудно все забытъ; въ это кроется гораздо больше, чѣмъ ты знаешь. Я пробовалъ бороться насколько могъ, чтобъ снова обрѣсти свой покой; дѣти не должны ни въ чемъ нуждаться, а остальное пустъ идетъ какъ угодно! Но Ханку я не забывалъ ни одного дня, нѣтъ, ни одного дня, я самъ это знаю, я тоже думалъ, какъ и ты, я хотѣлъ идти къ Ханкѣ и просить ее на колѣняхъ снова вернуться, на колѣняхъ умолять; и я бы это сдѣлалъ съ покорнымъ сердцемъ, но какъ она вернется, какъ она можетъ вернуться?… Она сама мнѣ это сказала… Здѣсь нѣтъ ничего дурного, но все-таки… Нѣтъ, ты не долженъ думать, что здѣсь есть что-нибудь дурное; вѣдь это ты не думаешь про Ханку?.. Мнѣ стало невыносимо тяжело, когда я началъ обо всемъ этомъ думать. И кромѣ того, вѣдь это не навѣрно, что Ханка вообще хочетъ вернуться; я не понимаю, откуда ты это знаешь. Во всякомъ случаѣ тутъ больше, чѣмъ ты знаешь".

"Я не долженъ былъ бы вмѣшиваться въ эти дѣла, теперь я понимаю", сказалъ Олэ. "Но подумай объ этомъ, Андрей, несмотря на все; запомни это. И прости, что я сказалъ, я беру это обратно, я считалъ это своимъ долгомъ и не хотѣлъ сказать ничего дурного. Съ нѣкотораго времени я сталъ такимъ вспыльчивымъ; и не понимаю, отъ чего это происходитъ… Но какъ уже сказано, запомни это. Я знаю, что я говорю; я васъ обоихъ хорошо знаю. А пока прощай. Ахъ да правда, опера! Можешь ты черезъ часъ бытъ готовымъ?"

"Еще одно слово", сказалъ Тидеманъ, "она спрашивала о дѣтяхъ? Ты понимаешь это, ты понимаешь… Ты говоришь черезъ часъ? Хорошо!"

VIII

Нѣсколько дней спустя Олэ Генрихсенъ стоялъ въ своей маленькой конторѣ, внизу въ складѣ. Было послѣобѣденное время, около трехъ часовъ, погода была ясная и тихая; въ гавани царила обыкновенная кипучая жизнь.

Олэ подошелъ и посмотрѣлъ въ окно; громадный пароходъ скользнулъ безшумно въ гавань; вездѣ пароходы, мачты, паруса; на пристаняхъ снимали и нагружали товаръ. Вдругъ онъ вздохнулъ; яхта Агата, маленькій катеръ исчезъ. Онъ широко раскрылъ глаза; что это означаетъ? Среди сотни мачтъ не было видно позолоченной мачты катера. Что это значитъ?

Онъ хотѣлъ взятъ шляпу и тотчасъ же узнать въ чемъ дѣло, но у двери онъ остановился. Онъ снова вернулся къ своему мѣсту, закрылъ лицо руками и погрузился въ свои мысли. Вѣдь, собственно говоря, катеръ больше не принадлежитъ ему, онъ принадлежалъ ей, фрекенъ Линумъ; она получила его честнымъ образомъ и бумаги всѣ были въ порядкѣ. Она не прислала ему этихъ бумагъ вмѣстѣ съ кольцомъ; она не вспомнила это, забыла, — почемъ онъ знаетъ? Во всякомъ случаѣ катеръ принадлежалъ ей, его судьба больше не интересовала его, гдѣ бы онъ ни стоялъ, мнѣ все равно. Но допустимъ, что его украли? Да, но и это не его дѣло.

Олэ снова взялъ перо въ руку, но уже черезъ нѣсколько минутъ, онъ снова положилъ его обратно. Боже мой, вотъ тутъ на диванѣ она сидѣла, когда шила маленькія красныя подушки для каюты. Она согнулась и шила такъ прилежно, что почти не поднимала головы. И подушки вышли такими маленькими, — пріятно было на нихъ смотрѣть!.. Вотъ здѣсь она, сидѣла, онъ еще ее видѣлъ…

Олэ снова принялся писать.

Вдругъ онъ поспѣшно открываетъ дверь и кричитъ въ складъ, что яхта Агата, исчезла. Вѣдь это неслыханное дѣло!

Но одинъ изъ служащихъ разсказалъ, что утромъ катеръ былъ уведенъ двумя людьми изъ конторы нотаріуса; теперь онъ стоитъ со стороны крѣпости.

Какой конторы?

Но объ этомъ служащій не зналъ.

Олэ заинтересовался, катеръ не принадлежалъ ему, это правда; но не могла же фрекенъ Линумъ имѣть дѣло съ нотаріусомъ, тутъ было какое-нибудь недоразумѣніе. Олэ быстро спустился въ гавань около крѣпости и потратилъ нѣсколько часовъ на розыски. Когда онъ наконецъ узналъ, кто былъ нотаріусъ, онъ отправился въ его контору.

Онъ нашелъ тамъ человѣка, приблизительно его лѣтъ, тотъ сидѣлъ у стола и писалъ.

Олэ задалъ ему нѣсколько осторожныхъ вопросовъ.

Конечно, онъ былъ правъ, катеръ долженъ быть проданъ, обращенъ въ деньги; господинъ этотъ уже оцѣнилъ его въ тысячу кронъ. Вотъ бумага; ихъ внесъ Иргенсъ, поэтъ Иргенсъ. Господинъ купецъ ничего не имѣетъ сказать?

Нѣтъ, нѣтъ, ни въ какомъ случаѣ. Ровно ничего.

Человѣкъ становился вѣжливѣе; онъ уже кое-что зналъ, но не подавалъ и виду. И сколько можетъ стоитъ это судно? Да, у него былъ Иргенсъ и просилъ его взятъ на себя продажу катера; онъ въ настоящее время испытываетъ денежное затрудненіе; ему нужно какъ можно скорѣе продать катеръ; — а вѣдь нужно дѣлать все, что можешь по отношенію къ человѣку съ такимъ талантомъ. Нельзя сказать, чтобы таланты пользовались матеріальнымъ благосостояніемъ, къ сожалѣнію, но онъ еще разъ спрашиваетъ, можетъ быть господинъ купецъ имѣетъ что-нибудь противъ этого? Онъ постарается тогда это измѣнитъ, онъ сдѣлаетъ все возможное, чтобъ это измѣнитъ

Но Олэ Генрихсенъ сказалъ, что онъ не можетъ ничего имѣть противъ этого? Просто ему интересно было это знать. Катеръ постоянно лежалъ передъ его складомъ и потомъ вдругъ исчезъ; его интересовало, куда онъ дѣлся; онъ пришелъ изъ-за одного любопытства и онъ извиняется.

Ахъ, какъ онъ можетъ такъ говорить! Не стоитъ благодарности, пожалуйста. Очень радъ…

Олэ ушелъ.

Теперь онъ понималъ почему Иргенсъ вдругъ сразу обновился съ ногъ до головы, почему онъ могъ нанятъ такія прелестныя комнаты за городомъ. Весь городъ удивлялся и говорилъ объ этомъ, никто не зналъ, что онъ получилъ такую неожиданную помощь. Но это сдѣлала она, подумалъ онъ. Неужели у нея не было ни малѣйшаго чувства стыда передъ этой новой низостью. А, впрочемъ, что здѣсь было низкаго? Что принадлежало ей, принадлежало и ему. Они полюбовно дѣлили все между собою, нечего сказать; Богъ съ ней, пустъ дѣлаетъ, что ей хочется. Теперь она была въ городѣ; она хотѣла немного поучиться въ ремесленной школѣ; вотъ почему яхта должна быть обращена въ деньги. Кто можетъ ее упрекнутъ въ томъ, что она своего возлюбленнаго опять поставила на ноги? Наоборотъ, это дѣлаетъ ей честь… А можетъ быть она совсѣмъ даже и не знаетъ, что катеръ продается. Она, можетъ бытъ, забыла и про катеръ, и про бумаги, и ей совершенно безразлично, гдѣ они? Никто не могъ этого знать. Во всякомъ случаѣ, она бы не продала яхту, только для того, чтобы самой имѣть деньги, нѣтъ, нѣтъ, никогда, онъ зналъ ее. Она хотѣла помочь другому; она такая. Вотъ какимъ образомъ это все произошло.

Онъ такъ ясно видѣлъ передъ собой Агату, ея свѣтлые волосы, носъ, ямочку; 17-го декабря ей минетъ девятнадцать лѣтъ. Да, девятнадцать лѣтъ. Пусть яхта ѣдетъ, она не имѣла больше для него значенія; правда, онъ охотно спасъ бы маленькія красныя подушки, — но теперь поздно, онѣ теперь продаются.

Онъ вернулся въ контору, но могъ сдѣлать только самую необходимую работу; онъ каждую минуту останавливался, мысли его блуждали. А что, если онъ купитъ опять катеръ? Развѣ она будетъ что-нибудь имѣть противъ этого, кто знаетъ, можетъ быть она пойметъ это, какъ злую выходку съ его стороны; пожалуй, лучше относиться ко всему этому спокойно. Да, пожалуй лучше; онъ не хочетъ разыгрывать изъ себя дурака; фрекенъ Линумъ и онъ покончили между собой навсегда, пусть не говорятъ, что онъ собираетъ за ней реликвіи. Что ему дѣлать съ ея катеромъ?

Онъ закрылъ контору въ обыкновенное время и вышелъ. Фонари горѣли ярко, погода была тихая. Онъ увидѣлъ свѣтъ у Тидемана и хотѣлъ зайти, но остановился на лѣстницѣ и раздумалъ; можетъ бытъ у Тидемана была какая-нибудь работа, которую онъ торопился окончить. Олэ пошелъ дальше. Въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ онъ блуждалъ въ состояніи тупого равнодушія, усталости, почти съ закрытыми глазами. Онъ былъ наверху въ паркѣ, прошелъ его, обогнулъ и вышелъ опять на холмъ. Было темно, ничего не видно, тѣмъ не менѣе онъ присѣлъ на нѣкоторое время на лѣстницу. Потомъ онъ посмотрѣлъ на часы. Было двѣнадцать часовъ. Онъ опять потащился обратно въ городъ. Въ головѣ не было ни одной мысли.

Онъ пошелъ по направленію къ Тиволи. И такъ онъ проходилъ весь вечеръ. Теперь, до смерти уставшій, онъ, по крайней мѣрѣ, хоть эту ночь заснетъ. Онъ вдругъ остановился передъ какимъ-то рестораномъ, но тотчасъ же отступилъ на нѣсколько шаговъ назадъ, на четыре, на шестъ шаговъ назадъ. Пристально, не сводя глазъ, онъ уставился на подъѣздъ ресторана. Передъ нимъ стояла одинокая пара.

Онъ услыхалъ голосъ Агаты, когда онъ такъ вдругъ остановился; теперь она и Иргенсъ вышли на улицу. Агата шла за нимъ, она шла тяжело и на лѣстницѣ ее что-то задержало.

"Ну, теперь трогай!" сказалъ Иргенсъ.

"Подождите минуточку, господинъ Иргенсъ", сказалъ кучеръ, "барыня еще не готова".