Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 10 Страница 55

— Высказывайтесь, коллеги, а потом я поделюсь с вами своими соображениями, ибо, мне кажется, я решил эту проблему.

— В этом не может быть сомнений, ваша светлость, — пропищал слабым голоском сморщенный и чахлый профессор Мокрица, — ибо сама мудрость глаголет вашими устами. (Тут оратор разразился целым потоком нудных, затасканных, надоевших цитат из древних поэтов и философов, щеголяя великолепной звучностью оригинальных текстов на мастодонтском, динозаврите и других мертвых языках.) Быть может, мне не следовало бы касаться астрономических проблем в присутствии таких знаменитостей, коль скоро я посвятил свою жизнь исследованию великой сокровищницы мертвых языков и выявлению их неисчерпаемых богатств, но при всем своем невежестве в области великой науки астрономии я все же позволю себе смиренно и в высшей степени почтительно заметить, что, поскольку во второй раз неизвестное тело проследовало в направлении, прямо противоположном первому, которое, как вы установили, было Весенним Равноденствием и ничем от него не отличалось, разве не можем мы со значительной долей вероятия, или, скорее, даже с уверенностью, сказать, что это Осеннее Равно…

— Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Долой! Вон! — Со всех сторон посыпались насмешки, и бедняга профессор стушевался, весь багровый от стыда.

Снова закипели споры, и наконец все в один голос попросили высказаться лорда Комара. Он сказал:

— Дорогие коллеги! По глубокому моему убеждению, мы стали свидетелями того, что лишь однажды на памяти земных жителей достигло столь совершенной формы. Трудно преувеличить ценность и важность этого явления для науки, под каким бы углом зрения его ни рассматривать, но особенно дорого нам то, что мы открыли его истинную природу, о которой не знал и даже не подозревал доселе ни один ученый. Великое чудо, очевидцами которого мы только что были, не что иное, как — страшно вымолвить! — прохождение Венеры перед солнечным диском!

Все вскочили на ноги, бледные от неожиданности. Пошли слезы, рукопожатия, безумные объятия и самые сумасбродные проявления радости, какие только можно вообразить. Но мало-помалу восторги улеглись, в душах ученых мужей шевельнулось сомнение, и тогда признанный эрудит, главный инспектор Ящер, заметил:

— Но как же так? Ведь Венера должна была пересечь поверхность Солнца, а не Земли.

Он попал в самую точку. От его слов сердца апостолов науки исполнились печалью, ибо им нечего было ответить на это убийственное возражение. Но сиятельный герцог хладнокровно заложил лапки за голову и сказал:

— Мой друг коснулся самого существа нашего великого открытия. Да, все, кто жил до нас, полагали, что Венера проходит через диск Солнца; так они думали, так утверждали и искренне верили в это, простые души, чье оправдание лишь в ограниченности их знаний; но нам даровано неоценимое преимущество доказать, что на самом деле Венера проходит перед диском Земли, ибо мы видели это своими глазами.

Коллективная мудрость безмолвствовала, благоговея перед поистине государственным умом лорда. Все сомнения мигом рассеялись, как ночной мрак при вспышке молнии.

Ученые не заметили, как в их общество затесался навозник. Теперь он, пошатываясь, протискивался вперед сквозь толпу ученых, фамильярно хлопая по плечу то одного, то другого, и приговаривал: «Молодец… ик!.. Молодец, старина!», — а рот его растянулся до ушей в блаженной улыбке. Пробившись на видное место, он упер левую руку в бок, так что она легла на бедро под самой полой его кургузого пиджачка, грациозно выставил вперед правую ногу, едва касаясь носком земли, а пяткой — левой голени, выпятил свое солидное брюшко, которое сделало бы честь и олдермену, открыл рот, оперся правым локтем на плечо инспектора Ящера и…

Плечо негодующе отдернулось, и бедный труженик с мозолистыми руками упал на землю. Побарахтавшись немного в пыли, он с улыбкой встал, снова старательно принял прежнюю позу, не упустив ни одной подробности, только на этот раз оперся на плечо профессора Клеща, открыл рот и…

…снова упал. Однако он проворно вскочил на ноги, все еще улыбаясь, хотел было небрежным движением смахнуть пыль с пиджачка и штанов, но этот великолепный жест не удался, и он, не устояв на месте, с маху завертелся вокруг себя и, запутавшись в собственных ногах, неуклюже плюхнулся прямо на колени лорду Комару. Двое или трое ученых бросились к ним, дали навознику такого пинка, что он кубарем отлетел в сторону, и подняли упавшего аристократа, наперебой стараясь укрепить его пошатнувшееся достоинство успокоительными и сочувственными речами. Профессор Жабень Квакш взревел:

— Эй ты, навозник, хватит дурака валять! Говори, чего тебе нужно, а потом берись за свое дело. Что же ты молчишь? Да отойди подальше, от тебя несет, как из конюшни? Ну, говори!

— Послушьте… ик!.. Послушьте, ваша милость, я нашел тут одну штуку. Но н-н-н… ик!.. не в том дело. Бы… ик!.. была еще другая, и она… прошу прощения у вашей чести, кто это… ик!.. ик!.. Кто это пронесся мимо нас тот, первый?

— Это было Весеннее Равноденствие.

— Вес… ик!.. Весенний Равнодевственник? Пускай. Не… не имею чести его знать. А другой?

— Венера, проходившая через земной диск.

— Тоже что-то не припомню такую. Ну да ладно. Она тут обронила какую-то штуку.

— Да неужели? Какая удача! Какой сюрприз! Говори скорей, что же это?

— П-п-п… ик!.. п-пошли все за мной. Н-не пожалеете.

Целые сутки деятельность ученой коллегии никак не документировалась. Потом появилась следующая запись:

«Коллегия в полном составе прибыла на место, чтобы осмотреть находку. Как оказалось, это был гладкий, твердый, объемистый предмет округлой формы с коротким прямым выступом наверху, напоминающим дочиста объеденную капустную кочерыжку. Этот выступ не был сплошным, а представлял собой полый цилиндр, закупоренный каким-то мягким веществом, похожим на древесную кору и у нас неизвестным, — точнее, цилиндр первоначально был закупорен этим веществом, но, к несчастью, затычку опрометчиво удалил еще до нашего прибытия мистер Опоссум, начальник инженерных и земляных работ. Огромный предмет, столь таинственным образом занесенный к нам из сияющих глубин мирового пространства, оказался полым и почти доверху был наполнен жгучей коричневой жидкостью, с виду похожей на дождевую воду из застоявшейся лужи. Вот какое зрелище представилось нашим глазам: мистер Опоссум, сидя на верхнем выступе цилиндра, окунал хвост в неизвестную жидкость, потом вытаскивал его, и рабочие, толкая друг друга, слизывали с хвоста капли, а мистер Опоссум снова окунал хвост и продолжал тем же способом поить толпу. Видимо, жидкость эта обладает какой-то таинственной силой, ибо тех, кто ее отведал, сразу же охватило буйное веселье, и все ходили шатаясь, распевали непристойные песни, обнимались, затевали драки, плясали, богохульствовали и отказывались повиноваться приказам. Нас окружала со всех сторон необузданная толпа, — впрочем, ее и некому было обуздать, ибо все солдаты, даже часовые, выпив неизвестного зелья, сами потеряли голову. Эти безумцы увлекли нас за собой, и через какой-нибудь час мы — даже мы! — ничем не отличались от остальных, — полнейшее моральное разложение захлестнуло экспедицию. Но мало-помалу разгул утих, и все впали в тягостное, прискорбное оцепенение, которое удивительным образом заставило нас позабыть чины и степени, а воскреснув из мертвых, мы увидели, что лежим вповалку друг на друге; и глаза у нас полезли на лоб, и дух перехватило от невообразимого зрелища, которое нам представилось: презренный, вонючий золотарь жук-навозник и благородный аристократ лорд Комар герцог Карамора спали беспробудным сном, нежно обнявшись, чего не бывало от века, со времен, вошедших в летописи! И без сомнения, ни одна живая душа не поверит в истинность происшедшего, кроме нас, видевших это мерзостное, бесовское наваждение. Неисповедимы пути господни, и да свершится воля его!

Сегодня по нашему приказу главный инженер герр Тарантул с помощью специальных приспособлений перевернул огромный резервуар, после чего его пагубное содержимое быстро впиталось в сухую землю, и теперь оно уже бессильно причинить нам вред; мы сохранили лишь несколько капель для опытов и анализов, а также для того, чтобы представить пробу королю и затем передать ее в музей на предмет хранения среди прочих чудес. Нам удалось определить, что представляет собой наша находка. Вне всякого сомнения, мы имеем дело с жидкостью, обладающей могучей разрушительной способностью и именуемой «молния». Она была исторгнута из своего хранилища в облаках вместе с сосудом, ее содержавшим, неодолимой силой притяжения пролетавшей мимо планеты и упала прямо к нашим ногам. Отсюда следует любопытнейший вывод. Оказывается, молния как таковая обычно пребывает в состоянии покоя; лишь сокрушительный удар грома освобождает и воспламеняет ее, порождая мгновенную огненную вспышку и взрыв, который сеет опустошение и смерть на огромных земных пространствах».