Синклер Льюис - Том 4. Элмер Гентри Страница 56

В течение двух минут — в тех же выражениях, какими пользовалась и сама Шэрон, — доктор Бинч просвещал их относительно танцев, закончив горячим призывом:

— Я умоляю вас не говорить, что ноги несут грешников к скамье покаяния, «как в танце»!

— Знаю, доктор Бинч, знаю. Я имела в виду освещенный писанием смысл: ведь сказано же, что «Давид плясал перед господом».

— Нет, мне думается, что тут смысл совсем иной. Жаль, что вы не знаете древнееврейского. Это слово надо бы переводить не «плясал», но «был движим духом».

— Неужели? Я и не знала. Я этим выражением воспользуюсь.

Все трое помолчали с ученым видом.

— Доктор Бинч, а какие приемы, по вашему мнению, вернее всего побуждают людей идти к алтарю, когда они не желают подчиниться святому духу?

— Я всегда для начала предлагаю поднять руки тем, кто желает, чтобы за него молились.

— Да? А не лучше ли предложить им встать? Раз уж человек встал на ноги, ему гораздо легче выйти в проход и подойти к алтарю. Когда он просто поднимает руку, он может и опустить ее раньше, чем вы его заметите. Мы дали указания нашим распорядителям, что как только кто-нибудь встает, они сразу подскакивают и предлагают: «Брат, может быть, пройдете вперед, пожмете руку сестре Фолконер и примкнете к защитникам Иисуса?»

— Нет, — заявил доктор Бинч, — я знаю по опыту, что бывает много нерешительных людей, на которых надо воздействовать постепенно. Возможно, впрочем, мы оба правы. Мой девиз как спасителя душ — да будет мне позволено применить к себе столь высокое звание — таков: всякий способ хорош, если помогает, грубо говоря, сбыть товар.

— Что ж, это правильно, — отозвался Элмер. — А скажите, доктор Бинч, что вы делаете с обращенными после того, как они выйдут к алтарю?

— Я всегда стараюсь устроить так, чтобы их можно было пригласить в отдельную комнату. Это дает им возможность по-настоящему глубоко продумать свой новый и важный шаг. А поскольку дверь закрыта, им уже не ускользнуть. Да, кстати, и толпа не разглядывает их, не смущает.

— Не очень убедительно, по-моему, — сказала Шэрон. — Я считаю, что человек, который вызвался стоять за Христа, должен найти в себе мужество не смущаться других людей. А какое впечатление производит на толпу необращенных большая группа алчущих спасения у скамьи покаяния! Согласитесь, брат Бинч, — простите: доктор Бинч, — ведь многие из тех, кто приходит на собрание, только чтобы убить время, невольно заражаются и проникаются верой, видя, как глубоко потрясены другие.

— Нет, мне все же кажется, что гораздо важнее произвести глубокое впечатление на каждого отдельного обращенного, чтобы каждый, уйдя от вас, стал, если можно так выразиться, вашим вербовщиком. Впрочем, пусть каждый пользуется своим методом. Оговариваюсь: при том условии, что с нами и за нас господь.

— Скажите еще, доктор Бинч, — попросил Элмер, — как вы ведете подсчет ваших обращенных? В последнем городе, где мы были, кое-кто из пасторов обвинял нас в том, будто мы передергиваем цифры. Что вы берете за основу при подсчете?

— Мы считаем — мы, кстати, пользуемся счетной машиной — каждого, кто выйдет вперед и пожмет мне руку. Пусть даже иные из них старые прихожане, чья вера лишь разгорается с новой силой — что из того? Разве не столь же почетно вызвать к новой духовной жизни тех, кто, познав ее, затем утратил?

— Разумеется. Мы тоже так считаем. И, знаете, сколько нам пришлось терпеть нападок в этом дурацком городе! Мы — я хочу сказать, сестра Фолконер — испробовали новый прием. Мы заклеймили позором наиболее грязные притоны и кабаки и назвали их. Даже с указанием улицы и номера дома. Наш выпад произвел сенсацию; народ повалил к нам валом в расчете на то, что мы назовем и другие подобные места. По-моему, неплохая тактика. На той неделе испробуем ее здесь. И грешники исполнятся страха божия, и к тому же очко в нашу пользу!

— Однако и здесь есть свои опасные стороны, — молвил доктор Бинч. — Я бы вам не советовал… Дело в том, что в подобных нападках вы легко можете задеть кого-нибудь из влиятельных прихожан, тех именно, кто оказывает наибольшую материальную поддержку делу спасения. Они часто являются владельцами домов, которые бесчестные люди используют для низменных целей; и хотя они сами, конечно, сокрушаются по этому поводу, но все же, перечислив в своем выступлении адреса злачных мест, вы можете лишиться поддержки владельцев. Да на таком деле тысячи долларов можно потерять! На мой взгляд, бичевать порок вообще и более мудро и даже более соответствует духу христианства.

— А сколько у вас музыкантов в оркестре, доктор Бинч? — спросила Шэрон.

— Стараюсь, чтоб было как можно больше. С собой вожу пианиста, скрипача, барабанщика и корнетиста, ну, и, кроме того, солиста-певца.

— Вам известно, конечно, что кое-кто возражает против скрипки?

— О да. Но я их убеждаю тем, что нельзя отдавать все виды искусства на откуп дьяволу, — пояснил доктор Бинч. — Притом, как я убедился, красивая мелодия, в хорошем исполнении, медленная и грустная, настраивает людей на такой лад, что они идут к вам с открытым сердцем и открытым кошельком. Кстати, раз уж об этом зашла речь — как у вас со сборами в последнее время? И какую вы применяете систему?

— Да грех жаловаться, — ответила Шэрон. — Но мне и нужно много, я ведь содержу сиротский приют. Мы придерживаемся системы добровольных даяний в последний день… Таким образом мы собираем больше, чем каждый город мог бы гарантировать нам заранее. Если призыв к добровольным приношениям звучит достаточно убедительно, результаты, как правило, бывают очень недурны.

— Да, у меня та же система. Только мне не нравится термин «добровольные даяния» или «благодарственные приношения». Их до того уж затаскали второразрядные евангелисты — среди них, должен с прискорбием сознаться, есть и такие, что больше пекутся о своих доходах, чем о служении всевышнему, — что эти слова приобрели торгашеский оттенок. Я употребляю в своих воззваниях термин «приношения любви».

— Об этом следует подумать, доктор Бинч, — вздохнула Шэрон. — Но как трагично, что нам, несущим людям благую весть о спасении… ведь если бы только этот печальный мир внял нашим словам, всем его горестям и затруднениям пришел бы конец, — а нам приходится быть практичными и собирать деньги на свои расходы и на благотворительность! О, мир не сумел еще оценить евангелистов! Подумайте, как мы можем помочь приходским священникам! Тошно слушать разговоры этик пасторов о том, будто они могут сами проводить кампании по возрождению веры! Разве они представляют себе хотя бы, как за это взяться? Это особая профессия! Надо приемы знать. Не сочтите меня нескромной, но я беру на себя смелость утверждать, что мне известно, чем и как заставить людей вернуться к вере.

— Не сомневаюсь в этом, сестра Фолконер, — согласился Бинч. — Скажите, а как вы и брат Гентри относитесь к объединенным собраниям?

— Самым положительным образом, можете быть уверены! — воскликнул брат Гентри. — Мы никогда не выступаем, не заручившись поддержкой всех пасторов-евангелистов города!

— Думается, что напрасно, брат Гентри, — покачал головой доктор Бинч. — Мой опыт говорит, что удачнее всего проходят те собрания, что организованы с участием нескольких приходов, но уж зато непременно первоклассных. А когда связываешься со всеми, то приходится иметь дело и с настоятелями крохотных захолустных церквушек, которые получают по тысяче в год, а тоже считают себя вправе лезть со своими предложениями! Нет, сэр! Я предпочитаю сотрудничать с почтенными пасторами богатых городских приходов — эти привыкли вести дело на широкую ногу и не станут брыкаться, если даже ты и увезешь из города приличную сумму!

— М-да. В этом есть резон, — сказал Элмер. — Нам как раз то же самое как-то говорил евангелист Билл Баттл — вы с ним знакомы, вероятно?

— Да, но надеюсь, вы не питаете симпатий к брату Баттлу? — взволновался доктор Бинч.

— О нет! Я, во всяком случае, — никаких! — поспешила заявить Шэрон (то была супружеская «шпилька» в адрес Элмера).

— Это прохвост! — фыркнул доктор Бинч. — Ходят слухи, что его бросила жена. И отчего это в столь благородном деле, как наше, попадается столько проходимцев? Взять хотя бы доктора Мортонби! Выдает себя за ярого сторонника буквального толкования библии, а сам в таких отношениях со своей певичкой… о, вы бы в ужас пришли, сестра Фолконер, если б я вам рассказал о моих подозрениях…

— Да, знаю, знаю. Я сама с ним не встречалась, правда, но слышала о нем чудовищные вещи, — горестно вздохнула Шэрон. — А Везли Зиглер? Говорят, он пьет. И это евангелист! Да если б кто-нибудь из моих сотрудников выпил хоть глоток спиртного, я бы его выставила в ту же минуту!

— Правда ваша, правда ваша. Действительно ужасно! — сокрушался доктор Бинч. — А как вам нравится этот шарлатан Эдгар Эдгарс? Совершенно неприличный тип, в прошлом — игрок! А что за отвратительный жаргон! У-у! Лицемер!