Натаниель Готорн - Алая буква Страница 58

На пороге она остановилась и обернулась; наверно, ее испугала мысль одной после стольких событий снова войти в это жилище, где она провела такие тяжелые годы. Ее колебание длилось лишь одно мгновение, но его было достаточно, чтобы обнаружить алую букву на ее груди.

Итак, Гестер Прин вернулась и снова надела давно забытую эмблему позора. Но где же была маленькая Перл? Если она была жива, то сейчас находилась в самом расцвете юной женской красоты. Никто не знал и никогда не узнал с полной достоверностью, сошла ли маленькая шалунья в безвременную могилу или, смирив пыл своей дикой натуры, разделила скромное счастье обыкновенных женщин. Известно лишь, что всю остальную часть своей жизни Гестер была предметом любви и заботы каких-то обитателей другой страны. На имя этой затворницы приходили письма с гербовыми печатями, неизвестными английской геральдике. В домике появлялись предметы уюта и роскоши, которые никогда не купила бы сама Гестер, но приобрести могло только богатство, а подарить могла только любовь. Здесь видели скромные безделушки, маленькие украшения, красивые вещицы, свидетельства постоянной памяти, сделанные, должно быть, искусными пальцами по желанию любящего сердца. А однажды заметили, как Гестер вышивала детское платьице такими чудесными, великолепными узорами, что появление ребенка в подобном одеянии неминуемо вызвало бы гнев нашего слишком трезвого общества.

Словом, если верить слухам. Перл была не только жива, но и счастливо вышла замуж, помнила о матери и была бы рада, если бы ее печальная и одинокая мать согласилась жить у нее в доме. Таможенный инспектор Пью, который интересовался этой историей добрые сто лет спустя, был того же мнения, а один из его недавних преемников был даже твердо убежден в этом.

Но Гестер Прин чувствовала, что должна жить здесь, в Новой Англии, а не в незнакомом месте, где Перл обрела свой дом. Здесь свершился ее грех, здесь она провела много горестных дней, и здесь должно было свершиться ее искупление. Поэтому она вернулась в Бостон и, никем не понуждаемая, ибо даже в тот железный век не нашлось бы столь сурового судьи, который обязал бы ее сделать это, снова надела эмблему, о которой мы рассказали такую грустную повесть. И с тех пор алая буква уже не покидала груди Гестер. Но в дальнейшие годы, полные для нее труда, размышлений и самопожертвования, эта буква перестала быть клеймом позора, вызывавшим презрение и негодование людей; она стала выражением чего-то достойного глубокого сочувствия, и на все теперь смотрели не только с трепетом, но и с уважением. А так как Гестер была чужда каким-либо личным целям и совсем не стремилась к выгоде и удовольствиям, люди шли к ней со своими горестями и затруднениями и просили у нее совета, как у человека, который сам прошел через тяжелое испытание. Особенно много женщин приходило в домик Гестер, женщин, обуреваемых муками раненой, опустошенной, отвергнутой, оскорбленной или преступной страсти или с тяжкой потребностью любви в сердце, которым никто не стремился обладать, — и все спрашивали, почему они так несчастны и что им делать. Гестер утешала и успокаивала их, как могла. Она также говорила им, сама твердо в это веря, что настанет светлое будущее, когда мир обретет свою зрелость и когда небеса сочтут нужным открыть новую истину, утверждающую отношения между мужчиной и женщиной на незыблемой основе взаимного счастья. Когда-то Гестер тщеславно воображала, что ей самой суждено стать пророчицей, но с тех пор она давно поняла, что высокая божественная истина не откроется женщине, запятнанной грехом, склонившейся под тяжестью позора и даже обремененной неизбывным горем. Апостолом грядущего откровения должна быть женщина, но женщина благородная, чистая и прекрасная, а также — умудренная, но не мрачным жизненным опытом, а познанием радости; всей своей жизнью она должна доказывать, что священная любовь приносит нам счастье!

Так говорила Гестер Прин, глядя своими печальными глазами на алую букву. А спустя много, много лет возле старой и почти сравнявшейся с землей могилы на том кладбище, где потом была выстроена Королевская церковь, вырыли новую могилу. Ее вырыли возле старой, и все же между ними был оставлен промежуток, словно и после смерти прах этих двоих усопших не имел права смешаться. Однако общая надгробная плита служила им обоим. Вокруг стояли памятники, украшенные фамильными гербами, да и на этом простом камне из сланца любитель старины поныне может разобрать следы гербового щита. На нем был начертан на геральдическом языке девиз, который мог бы служить эпиграфом и кратким изложением нашего ныне оконченного рассказа, скорбного и озаренного лишь одной постоянно мерцающей точкой света, более мрачного, чем тень:[99]

Примечания

1

К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. III, стр. 570.

2

Фостер Уильям 3. Очерк политической истории Америки. М. Изд. Иностранной литературы, 1953, стр. 15.

3

«Современник», 1860, т. 83, стр. 217–232. Статья за подписью «—*—», как это теперь установлено, принадлежала перу революционно-демократического поэта и переводчика М. Л. Михайлова.

4

Хиббинс, Энн — жительница Бостона, осужденная на смертную казнь по обвинению в колдовстве. Была казнена 19 июня 1656 года.

5

…Старой Усадьбы… — Речь идет о сборнике новелл Готорна «Легенды Старой Усадьбы» (1849), в котором автор рассказывает о своей жизни в Конкорде.

6

«П. П., приходского писца» — Поль Прай — комический персонаж из комедии «Поль Прай» английского писателя Джона Пула (1786–1872), написанной в 1825 году и часто приписывавшейся Дугласу Джероллу (1803–1857). Этот образ беззастенчиво любопытного сплетника, насильно навязывающего посторонним людям свое общество, получил огромную популярность в XIX веке. Целый ряд писателей избрал имя Поль Прай своим псевдонимом, под этим именем выходили журналы, — оно стало нарицательным, и от него в разговорном языке есть даже производный глагол. Готорн говорит здесь о себе как о навязчивом Поле прае, рассказ которого, быть может, и не интересен читателю.

7

Салем — родина Готорна; небольшой город в штате Массачусетс, некогда имевший значение как торговый порт. Прославился в истории знаменитым «ведовским» процессом 1691–1692 годов, когда, в результате религиозного фанатизма и суеверия пуритан, девятнадцать женщин были казнены за «колдовство и связь с дьяволом».

8

Новая Шотландия — провинция в Канаде на полуострове того же названия. Административный центр — Галифакс.

9

Дядя Сэм — возникшее в период войны с Англией (1812–1814) шутливое обозначение американского государства. Произошло от служебного сокращения «U. S. Am» (вместо «United States of America»), прочтенного как «Uncle Sam».

10

…экземпляром американского орла… — Герб США изображает орла с распростертыми крыльями, сжимающего в когтях: в одной лапе ветку лавра, в другой — связку из тринадцати стрел. Над головой орла в венке из облаков реют тринадцать звезд, а в клюве орел держит ленту с латинской надписью; «Е pluribus unum» (из множества единое). Вся эта символика говорит о факте объединения первых тринадцати штатов, отложившихся от Англии.

11

…перед последней войной с Англией… — Подразумевается англо-американская война 1812–1814 годов.

12

Матфей — апостол и евангелист. Согласно легенде, был сборщиком пошлин на Тивериадском озере, до тех пор пока Иисус не призвал его к апостольскому служению.

13

…некий британец — первый из эмигрантов, чье имя я ношу… — предок автора Вильям Готорн (1607–1681), колониальный чиновник в Массачусетсе. Приехал в Америку в 1630 году вместе с упоминаемым в романе первым губернатором Массачусетса Джоном Уинтропом. С 1636 года и до самой смерти жил в Салеме, где занимал выдающееся положение в городской администрации, выполнял дипломатические и военные поручения. Был известен своей религиозной нетерпимостью, которую воспринял и сын его Джон Готорн, судья в Салеме, участник пресловутых «ведовских» процессов. Проклятие, посланное Джону Готорну одной из жертв такого изуверского суда, было воспринято суеверными горожанами как источник многих бедствий, постигших семью Готорнов. Мотив подобного проклятия использован Натаниелем Готорном в романе «Дом о семи фронтонах».