Эрнест Хемингуэй - За рекой, в тени деревьев Страница 6

– Вот Мемфис – это, на мой взгляд, город бедовый.

– Далеко ему до Чикаго, Джексон. В Мемфисе беда одним только неграм. А в Чикаго – всем и каждому, он бедовый и с севера, и с юга, и с запада, а с востока там озеро. Да и люди там не очень-то вежливые. А вот тут, в Италии, если хотите узнать, что такое по-настоящему бедовое место, поезжайте в Болонью. И кормят там замечательно.

– Никогда там не был.

– Ну, вот и гараж, где мы поставим машину, – сказал полковник. – Ключ можете сдать в контору. Здесь не крадут. Я пока зайду в бар. И чемоданы здесь есть кому поднести.

– А ничего, что мы оставим в багажнике ваше ружье и снаряжение?

– Ничего. Здесь не крадут. Я ведь вам уже сказал.

– Я беспокоюсь о вашем имуществе, господин полковник. И хотел принять меры.

– Вы такой умник, что меня иногда просто тошнит, – сказал полковник. – Продуйте уши и слушайте, что вам говорят.

– Я слышал, господин полковник, – сказал Джексон. Полковник пристально на него посмотрел привычным уничтожающим взглядом.

«Вот сукин сын, – думал Джексон, – а ведь прикидывается таким милягой».

– Выньте наши чемоданы, поставьте машину вон там, проверьте горючее, воду и покрышки, – сказал полковник и направился по залитой бензином и маслом цементной дорожке прямо в бар.

ГЛАВА 6

В баре, за первым столиком у входа, сидел разбогатевший во время войны миланец, толстый, но жесткий, как камень, – такими бывают только миланцы, – и его роскошная, в высшей степени соблазнительная любовница. И пили negroni – двойную порцию сладкого вермута с сельтерской, и полковник подумал: сколько же миланцу пришлось утаить налогов, чтобы заплатить за такую холеную даму в длинном норковом манто и за спортивную машину, которую шофер только что погнал по эстакаде в гараж? Парочка воззрилась на него, как и положено невоспитанным людям этой породы, и полковник небрежно отдал им честь.

– Простите, что я в военной форме, – сказал он по-итальянски. – Но, увы, это мундир, а не маскарадный костюм!

Не дожидаясь ответа, он повернулся к ним спиной и подошел к стойке. Оттуда можно было следить за своими вещами, как это делали pescecani[7].

"Он, наверно, commendatore,[8] – подумал полковник. – она – красивая бессердечная дрянь. Но чертовски красивая. А мог бы я, если бы у меня когда-нибудь были деньги, купить себе такую, как эта, и одеть ее в норку? Да пропади она пропадом! Хватит мне и того, что у меня есть.

Бармен пожал ему руку. Он был анархист, но не осуждал полковника за то, что тот – полковник. Наоборот, его оно даже грело, ему это льстило, словно теперь и у анархистов был свой полковник; за те несколько месяцев, что они были знакомы, у бармена возникло чувство, будто он сам выдумал этого полковника или по меньшей мере произвел его в чин; он гордился этим, словно построил какую-нибудь campanile или старинную церковь с Торчелло.

Бармен слышал разговор, вернее, замечание, которое полковник отпустил у столика, и был очень доволен.

Он уже послал подъемник за джином и кампари.

– Сейчас, – сказал он, – мне пришлют ваш джин. Как дела у вас в Триесте?

– Да примерно так, как вы себе представляете.

– А я не очень-то хорошо их себе представляю.

– И не напрягайтесь, – сказал полковник. – Не то наживете геморрой.

– Не возражаю, если меня за это сделают полковником.

– Вот я и не возражал.

– Смотрите, чтобы вас не скрутило, как от слабительного!

– Только, ради бога, ничего не рассказывайте почтенному Паччарди, – сказал полковник.

Это была любимая шутка у них с барменом: досточтимый Паччарди занимал пост министра обороны Итальянской Республики. Ему было столько же лет, сколько полковнику, он храбро сражался в Первую мировую войну, воевал в Испании, где был командиром батальона, и полковник познакомился с ним, будучи сам военным наблюдателем. Серьезность, с какой министр обороны относился к своим обязанностям в этой неспособной к обороне стране, смешила и полковника и бармена. Оба они были людьми практичными, и мысль о досточтимом Паччарди – защитнике Итальянской Республики – их очень забавляла.

– Там у нас довольно весело, – сказал полковник. – Так что ничего, жить можно.

– Надо бы малость механизировать досточтимого Паччарди. Дайте ему атомную бомбу.

– Я везу в багажнике целых три. Последняя ручная модель с запасными частями. Его надо как следует вооружить. Снабдить хотя бы бактериями.

– Да, почтенного Паччарди мы не подведем! – сказал бармен. – Лучше один час прожить львом, чем всю жизнь ягненком.

– Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, – добавил полковник. – Впрочем, бывает и так, что мигом хлопнешься на брюхо, если хочешь выжить.

– Полковник, прекратите эти разговорчики.

– Мы задушим их голыми руками, – продолжал полковник. – Наутро под ружье встанет миллионная армия защитников родины!

– А кто им даст ружья? – спросил бармен.

– Все необходимые меры будут приняты. Это только первый этап грандиозного плана обороны!

Вошел шофер. Полковник отметил, что, пока они перебрасывались шутками, он перестал следить за дверью, а всякая потеря бдительности его всегда злила.

– Какого дьявола вы там возитесь, Джексон? Хотите пылить?

– Нет, спасибо, господин полковник. «Ах ты чертова ханжа! – подумал полковник. – Но хватит мне его шпынять», – сказал он себе.

– Сейчас поедем, – объяснил он шоферу. – Я тут учусь у моего приятеля говорить по-итальянски.

Он оглянулся на миланских спекулянтов, но их уже не было.

«Ты потерял быстроту реакции, – подумал он. – Смотри, еще попадешься кому-нибудь в лапы. Может, даже почтенному Паччарди».

– Сколько с меня? – сухо спросил он бармена.

Итальянец назвал сумму, поглядывая на него своими умными глазами; теперь они больше не смеялись, хотя от них по-прежнему разбегались веселые морщинки. «Надеюсь, что у него все в порядке, – думал бармен. – Дай бог, или кто там еще есть, чтобы с ним не стряслось никакой беды!»

– До свиданья, полковник, – сказал он.

– Ciao,[9] – ответил полковник. – Джексон, мы сейчас пойдем по длинной эстакаде прямо на север, туда, где пришвартованы маленькие моторки. Их тут покрывают воском. А вот и носильщик с нашими чемоданами. Придется дать ему отнести вещи, у них тут такое правило.

– Слушаюсь, господин полковник, – сказал Джексон. Оба, не оглядываясь, вышли из бара.

На imbarcadero[10] полковник заплатил человеку, который поднес их чемоданы, и стал высматривать знакомого лодочника.

Он не узнал человека в первой моторке, но тот сказал:

– День добрый, полковник. Сейчас моя очередь.

– Сколько до «Гритти»?

– Вы же знаете не хуже моего, полковник! Мы не торгуемся. Такса у нас постоянная.

– Какая же это такса?

– Три тысячи пятьсот лир.

– Мы можем поехать на пароходике за шестьдесят.

– Вот и езжайте, – сказал пожилой лодочник с красным, но добродушным лицом. – До самого «Гритти» он вас не довезет, вы сойдете на imbarcadero за «Гарри» и можете позвонить оттуда, чтобы прислали за вашими чемоданами.

«Что я куплю на дерьмовые три с половиной тысячи? А он славный старик…»

– Хотите, я пошлю с вами вон того человека? – Лодочник показал на дряхлого старика, которого на пристани гоняли по всяким поручениям; он всегда был готов оказать непрошеную помощь – подсадить или ссадить под локоток пассажира, который в этом совсем не нуждался, – а потом с поклонами стоял, протягивая старую фетровую шляпу. – Он сведет вас на пароходик. Следующий отходит через двадцать минут.

– Черт с ним, – сказал полковник. – Отвезите нас сами до «Гритти».

– Con piacere.[11]

Полковник и Джексон спустились в лодку, похожую на гоночный катер. Она сияла лаком, была любовно надраена и оснащена крошечным двигателем «Фиат» – он явно отслужил свой век на машине какого-нибудь провинциального доктора, был куплен на свалке автомобильного сырья (что-что, а эти кладбища механических ископаемых теперь найдешь возле любого населенного пункта!), переделан и переоборудован для новой жизни на каналах Венеции.

– Мотор хорошо работает? – спросил полковник. Он слышал, как мотор чихает, словно подбитый танк или самоходное орудие, только звук был гораздо слабее, потому что силенок у него было меньше.

– Да так себе, – признался лодочник, помахав свободной рукой.

– Вам бы надо достать маленькую модель «Универсал». Самый надежный и самый легкий морской двигатель, какой я знаю.

– Мало ли что мне надо достать! – сказал лодочник.

– Может, год выдастся хороший.

– Дай-то бог. Из Милана на Лидо приезжает много pescecani играть в рулетку. Но разве кто захочет сесть в эту лодку во второй раз? А лодка хорошая. Прочная, удобная. Конечно, нет у нее такой красоты, как у гондолы. Но ей нужен мотор.

– Постараюсь достать вам мотор с «Виллиса». Из тех, что были списаны, – вы сможете его перебрать?