Уильям Моэм - Собрание сочинений в пяти томах. Том пятый. Пьесы. На китайской ширме. Подводя итоги. Эссе. Страница 6

Портьюс. Говорю вам: я никогда не прокидываюсь, никогда.

Чампьон-Чини. Ты прокинулся, Хьюи. Я еще удивился, зачем ты это делаешь.

Портьюс. Тут кто хочешь прокинется, когда вокруг галдеж.

Тедди. Значит, нам еще сто очков.

Портьюс (Чампьон-Чини). Я попросил бы не дышать мне в затылок, Я не могу играть в бридж, когда дышат в затылок.

Встав от карточного стола, общество расходится по комнате.

Анна. Пока не надо переодеваться, хочу полежать в гамаке с книгой.

Тедди (он вел счет). Так я записываю?

Портьюс (оставшись один за столом, раскладывает пасьянс). Конечно, записывайте. Я никогда не прокидываюсь.

Анна уходит.

Леди Китти. Ты не хочешь прогуляться, Хьюи?

Портьюс. Для чего?

Леди Китти. Для моциона.

Портьюс. Ненавижу моцион.

Чампьон-Чини (смотрит на его расклад). Семерку кладем на восьмерку.

Портьюс отмалчивается.

Леди Китти. Семерку кладем на восьмерку, Хьюи.

Портьюс. Я не собираюсь класть семерку на восьмерку.

Чампьон-Чини. Валета кладем на даму.

Портьюс. Благодарю, я не слепой.

Леди Китти. Тройку кладем на четверку.

Чампьон-Чини. Эти все можно снять.

Портьюс (в бешенстве). Кто раскладывает пасьянс: я или вы?

Леди Китти. Ты все пропускаешь.

Портьюс. Это моя забота.

Чампьон-Чини. Напрасно ты нервничаешь, Хьюи.

Портьюс. Убирайтесь оба. Вы меня раздражаете.

Леди Китти. Мы тебе хотели помочь, Хьюи.

Портьюс. Не надо мне помогать. Я хочу сам.

Леди Китти. Ты совершенно невозможно ведешь себя, Хьюи.

Портьюс. Это сумасшествие какое-то, когда тебя постоянно дергают за пасьянсом.

Чампьон-Чини. Больше не скажем ни единого слова.

Портьюс. Теперь кладем ту тройку. Если бы я, как дурак, выложил тогда семерку, я бы не смог снять все эти.

Под их молчаливым присмотром выкладывает несколько карт.

Леди Китти и Чампьон Чини (вместе). Четверку кладем на пятерку.

Портьюс (в гневе бросая карты). Черт бы вас взял! Что вы говорите под руку? Нельзя же так!

Чампьон-Чини. Она выходила, дружище.

Портьюс. Я знал, что она выйдет. Будьте вы неладны.

Леди Китти. Какой ты придира, Хьюи!

Портьюс. Станешь таким! Я сколько раз просил не говорить под руку, когда я раскладываю пасьянс.

Леди Китти. Не говори со мной таким тоном, Хьюи.

Портьюс. Как хочу, так и буду говорить.

Леди Китти (разражаясь слезами) Ты грубиян! Просто грубиян!

Убегает из комнаты.

Портьюс. А, черт! Теперь она ударится в слезы.

С трудом уволакивается в парк. На сцене остаются Чампьон-Чини, Элизабет и Тедди. Минутное замешательство. Иронически улыбаясь, Чампьон-Чини переводит взгляд с Тедди на Элизабет.

Чампьон-Чини. Ей-богу, они совсем супружеская пара. Только и цепляются друг к другу.

Элизабет (холодно). Очень мило, что вы зачастили к нам, как только они приехали. Это сильно разрядило обстановку.

Чампьон-Чини. Ирония? Наш край, земля, королевство — наша Англия не очень благоволит к этому риторическому приему.

Элизабет. Что вы всех баламутите?

Чампьон-Чини. Как же проникает улица в речь сегодняшних молодых дам! То обстоятельство, что Арнолд пурист, видимо, увлекло вас в другую крайность.

Элизабет. Во всяком случае, вы меня поняли.

Чампьон-Чини (с улыбкой). Во мне шевелится смутное подозрение.

Элизабет. Вы обещали держаться в стороне. Зачем вы пришли в ту самую минуту, когда они приехали?

Чампьон-Чини. Из любопытства, детка. Вполне простительный грех.

Элизабет. С того времени вы постоянно здесь. Раньше вы не очень баловали нас вниманием, когда наезжали в свой коттедж.

Чампьон-Чини. Я получаю несказанное развлечение.

Элизабет. Меня особенно поражает, что вы с каким-то злорадством разжигаете их ссоры.

Чампьон-Чини. По-моему, особой любви там уже нет, как вы считаете?

Тедди порывается уйти.

Элизабет. Не уходи, Тедди.

Чампьон-Чини. Пожалуйста, не уходите. Я не надолго задержусь. Перед самым ее приездом у нас был разговор о леди Китти. (Элизабет.) Помните? Бледная, хрупкая, в черных шелках и старых кружевах.

Элизабет (фыркнув от смеха). Вы сущий дьявол.

Чампьон-Чини. Что ж, он был записной остряк и джентльмен.

Элизабет. А вы сами-то ожидали увидеть ее такой?

Чампьон-Чини. Ни в малейшей степени, детка. Вы спрашивали на днях, какой она была, когда сбежала из дома. Я не сказал вам и половины. Она была сама беспечность и простота. Кто бы подумал, что живость может вылиться в распущенность, а очаровательная непосредственность превратится в смехотворное жеманство?

Элизабет. Мне действует на нервы, как вы говорите о ней.

Чампьон-Чини. Так это не я, а правда действует вам на нервы.

Элизабет. В свое время вы ее любили. Неужели вы больше ничего не чувствуете к ней?

Чампьон-Чини. Абсолютно ничего. С какой стати?

Элизабет. Она мать вашего сына.

Чампьон-Чини. Деточка, у вас очаровательный характер — как у нее когда-то: простой, открытый и бесхитростный. Но не дайте же пустельге затмить вам здравый смысл.

Элизабет. Вы не имеете права судить ее. Она здесь всего два дня. Мы ничего не знаем о ней.

Чампьон-Чини. Моя дорогая, ее сердце так же нарумянено, как лицо. У нее нет ни единого искреннего чувства. Она сплошная мишура. Вы считаете меня прожженным старым циником. А я, вспоминая, какой она была, если бы не смеялся над ней сейчас, то должен был бы плакать.

Элизабет. Откуда вы знаете, что она не стала бы точно такой же, если бы оставалась вашей женой? Вы думаете, ваше влияние было бы благотворным?

Чампьон-Чини. Мне нравится, когда вы такая колючая и даже дерзкая.

Элизабет. Тогда извольте ответить на мой вопрос.

Чампьон-Чини. Ей было всего двадцать семь лет, когда она ушла. Она могла стать чем угодно. Могла удовлетворить ваши ожидания. Очень немногие из нас в силах подчинить себе обстоятельства. Мы производное нашей среды. Она потому глупая никчемная женщина, что вела глупую никчемную жизнь.

Элизабет (встревоженно). С вами просто страшно сегодня.

Чампьон-Чини. Я не говорю, что именно я мог уберечь ее от участи жалкой пародии на состарившуюся красотку. Жизнь могла уберечь. Тут у нее были бы друзья, соответствующие ее положению, пристойные занятия и достойные интересы. Вы спросите ее, как она жила все эти годы, общаясь с разведенками, содержанками и того же разбора мужчинами. Нет ничего печальнее сладкой жизни.

Элизабет. Во всяком случае, в ее жизни была любовь, и любовь высокая. У меня к ней только жалость и сочувствие.

Чампьон-Чини. Если она любила, то что, по-вашему, она чувствовала, видя погибшего Хьюи? Вы поглядите на него. Вчера он набрался после обеда, и позавчера тоже.

Элизабет. Я знаю.

Чампьон-Чини. А ей хоть бы что. Вы представляете, сколько вечеров, раз за разом, он вот так набирался? Разве он таким был тридцать лет назад? Вы можете вообразить, что это был блестящий молодой человек, которого все прочили в премьер-министры? Вы поглядите на него теперь. Сварливый осоловелый дед с фальшивыми зубами.

Элизабет. У вас тоже фальшивые зубы.

Чампьон-Чини. Но мне они, черт побери, впору. Она его погубила, и она это знает.

Элизабет (подозрительно взглядывая на него). А почему вы все это говорите мне?

Чампьон-Чини. Я задеваю ваши чувства?

Элизабет. Пока с меня достаточно.

Чампьон-Чини. Я пойду взглянуть на серебряного карася. Когда Арнолд появится, мне надо поговорить с ним. (Церемонно.) Боюсь, мы наскучили мистеру Лутону.

Тедди. Нисколько.

Чампьон-Чини. Когда вы возвращаетесь в ОМШ?

Тедди. Через месяц примерно.

Чампьон-Чини. Понятно. (Уходит.)

Элизабет. Интересно, какая у него была задняя мысль.