Кнут Гамсун - Фантазер Страница 6

"Съ ловомъ сельдей дѣло идетъ хорошо", сказалъ Моккъ: "мнѣ опять досталась одна заводь, хотя, положимъ, всего въ двадцать бочекъ; но все-таки это будетъ маленькимъ толчкомъ для слѣдующаго лова. Вотъ я и подумалъ, что не слѣдуетъ пренебрегать и своими обязанностями по отношенію къ ближнимъ".

"Это вѣрно!" — сказалъ пасторъ. "Такъ и слѣдуетъ!… Двадцать бочекъ, развѣ это немного? Я такъ мало понимаю въ этихъ дѣлахъ".

"Да, вотъ тысяча бочекъ, это побольше".

"Подумай только: тысяча!", сказала жена.

"А чего я самъ не доловлю, я у другихъ скупаю", продолжалъ Моккъ. "Чужому отряду посчастливилось вчера въ ловлѣ: я тотчасъ и скупилъ у нихъ все. Я хочу нагрузить всѣ свои барки сельдями".

"У васъ большія предпріятія", сказалъ пасторъ.

Моккъ согласился, что предпріятія его начинаютъ расширяться. "Это собственно старыя, наслѣдственныя предпріятія, но я расширилъ ихъ и открылъ новыя отдѣленія. Все это для дѣтей".

"Господи, такъ сколько же собственно у васъ мастерскихъ, фабрикъ и лавокъ?" оживленно спросила пасторша.

Моккъ засмѣялся и отвѣтилъ:

"Да, право, я и самъ не знаю, сударыня; это еще нужно подсчитать".

И Моккъ на минутку забылъ въ этой болтовнѣ свои огорченія и заботы; онъ очень любилъ, когда его разспрашивали о его дѣлахъ.

"Хорошо-бы было, если бы ваша большая булочная, что въ Росенгордѣ, была поближе!" — сказала пасторша, выказывая этимъ свою хозяйственность: "мы здѣсь печемъ такія плохія булки".

"У фохта живетъ будочникъ".

"Да, но онъ не продаетъ хлѣба".

Пасторъ при этомъ замѣтилъ: "Къ сожалѣнію, онъ слишкомъ неумѣренно пьетъ. Я написалъ и ему наставленіе.

Моккъ просидѣлъ съ минуту, молча. "Ну, такъ я открою здѣсь отдѣленіе моей пекарни", сказалъ онъ.

Онъ былъ всемогущъ и дѣлалъ, что хотѣлъ. Одно слово — и явилась булочная.

"Подумай только!" — воскликнула пасторша, выражая глазами изумленіе.

"Погодите, мы доставимъ вамъ хлѣба, сударыня. Я тотчасъ телеграфирую рабочимъ, это будетъ недолго: всего недѣли двѣ".

Но пасторъ молчалъ. Была ли въ этомъ нужда, если экономка и всѣ его служанки пекли хлѣбъ сами? А такъ хлѣбъ обойдется дороже.

"Мнѣ нужно поблагодаритъ васъ за то, что вы такъ любезно открыли мнѣ кредитъ въ своихъ лавкахъ", сказалъ пасторъ.

"Да!" сказала жена и этимъ снова выказала свою хозяйственность.

"Ну! это само собою разумѣется. Все, что вамъ угодно — къ вашимъ услугамъ!"

"Это удивительно, какъ все и всѣ находятся въ вашей власти", сказала жена.

Моккъ возразилъ: "Не совсѣмъ все къ моей власти. Я, напримѣръ, никакъ не могу найти своего вора".

"Это, прямо, невѣроятная исторія!" воскликнулъ пасторъ. "Вы даже самому вору обѣщаете вознагражденіе, а онъ не является".

Моккъ покачалъ головой.

"Обокрасть васъ — это самая черная неблагодарность!" сказала жена.

Моккъ ухватился за это. "Съ вашего позволенія, сударыня, я никакъ не ожидалъ этого. Нѣтъ, никакъ не ожидалъ. Я не зналъ, что я такъ поставилъ себя въ народѣ".

Пасторъ замѣтилъ: "Вѣроятно, дѣло въ томъ, что обокрали того, у кого было, что украсть. Воръ зналъ, куда ему итти".

Такимъ образомъ пасторъ очень наивно высказалъ правду. Купца опять направили-было на путь истины. Если бы всѣ смотрѣли на дѣло такъ, какъ пасторъ, то какъ сильно сократилось бы оскорбленіе, нанесенное воромъ.

"Однако, люди бродятъ вокругъ да около и сплетничаютъ", сказалъ онъ. "Это меня огорчаетъ, мнѣ это больно. Здѣсь такъ много чужихъ людей, которые не щадятъ меня. И моя дочь Элиза принимаетъ это такъ близко къ сердцу. Ну, да впрочемъ", прибавилъ онъ, вставая: "все это только эпизодъ. Да, такъ вотъ: если вы, господинъ пасторъ, наткнетесь гдѣ-нибудь на бѣдность въ общинѣ, будьте такъ добры, вспомните меня".

Моккъ вышелъ. Пасторская чета произвела на него очень пріятное впечатлѣніе, и онъ будетъ рекомендовать ее всѣмъ, кому придется. Вѣдь это во всякомъ случаѣ не повредитъ имъ? Или какъ? Какъ далеко зашли толки въ обществѣ? Его сынъ Фридрихъ вчера пришелъ и разсказалъ, что пьяный рыбакъ крикнулъ ему съ лодки: "Ну, что! ты явился самъ, да и получилъ награду?"

VI

Дни стояли теплые, пойманную сельдь нельзя было вынимать изъ воды, чтобы она не портилась; вынимать можно было только въ дождливую погоду и въ холодныя ночи. Затѣмъ время лова и совсѣмъ прошло, рыбаки стали сниматься. Дома къ тому же уже ждали полевыя работы и нельзя было обойтись безъ нихъ.

А ночи были такія же свѣтлыя и солнечныя. Погода была точно нарочно устроена для прогулокъ и мечтаній. Всю ночь напролетъ молодежь была на дорогѣ и пѣла и махала въ воздухѣ ивовыми вѣтками. Со всѣхъ острововъ и островковъ неслось птичье пѣніе: тутъ были и пыжики, и морскія сороки, и чайки, и гагары. И тюлень высовывалъ изъ воды свою насквозь мокрую голову и снова погружался въ свое подводное царство.

И Ове Роландсенъ тоже размечтался по-своему. По ночамъ доносилось изъ его комнаты пѣніе, игра на гитарѣ, а большаго нельзя было и требовать отъ человѣка его лѣтъ. Онъ пѣлъ и перебиралъ струны не изъ чистаго восторга, а только желая разлечься и облегчить душу въ ея великой работѣ по открытіямъ. Роландсенъ поетъ и поетъ изо всѣхъ силъ, онъ въ большомъ огорченіи, и надо же найти этому исходъ. Разумѣется юмфру фонъ-Лоосъ опять приходила, она не хотѣла унизить ихъ любовь пустяками, она крѣпко держалась за ихъ помолвку. Съ другой стороны Роландсенъ вѣдь не Богъ, онъ не умѣлъ сдерживать своего широкаго сердца, весной всегда срывавшагося съ цѣпи. Не легко было коротко и ясно порвать съ невѣстой, когда она этого не понимала.

Роландсенъ опять пошелъ внизъ къ квартирѣ кистера. Ольга сидѣла снаружи у дверей. Но теперь сельдь стояла въ цѣнѣ, восемь оръ за тонну, времена были хорошія, и въ общину притекли добрыя денежки. Ольга, должно быть, отлично это знала. Или что нибудь другое запало ей въ голову? Но развѣ Роландсенъ былъ изъ тѣхъ людей, которыми можно пренебрегать? Она вскользь посмотрѣла на него и снова принялась за свое плетенье.

Роландсенъ сказалъ: "Какой у васъ видъ! Ваши взгляды — стрѣлы, они ранятъ меня".

"Я васъ не понимаю", возразила Ольга.

"Такъ. Или вы думаете, что самъ-то я себя лучше понимаю? Вотъ я стою передъ вами и этимъ нѣсколько облегчаю вамъ задачу вскружить мнѣ голову".

"Тогда вамъ ужъ лучше бы не стоять здѣсь", сказала Ольга.

"Сегодня ночью я подслушалъ кое-какія слова въ своей душѣ, но они остались недосказанными. И вотъ не долго думая, я рѣшилъ принести сюда разгадку ихъ значенія. Если вы согласны, вы можете помочь мнѣ въ этомъ".

"Я? Что я могу тутъ сдѣлать?"

"Такъ, такъ", сказалъ Роландсенъ. "Вы не ласковы сегодня, вы постоянно прячетесь въ свою раковину. И все-таки волосы ваши скоро откажутся держаться на вашей головѣ, такъ они пышны".

Ольга смолчала.

"Слыхали вы, что у органиста Борре есть дочь, на которой я могъ бы жениться?"

Тутъ Ольга разразилась хохотомъ и взглянула на него.

"Нѣтъ, вамъ бы, право, не слѣдовало смѣяться. Я отъ этого только еще больше съ ума схожу по васъ".

"Вы сумасшедшій!" тихо замѣтила Ольга и лицо ея вспыхнуло.

"Я даже думаю: очень можетъ быть, что она нарочно смѣется, чтобы еще больше вскружить мнѣ голову. Вѣдь прежде чѣмъ убить гуся или утку, имъ вкалываютъ въ голову маленькую булавочку, чтобы они распухли и стали вкуснѣе!"

Ольга быстро возразила: "Нѣтъ, я совсѣмъ не такая, не думайте такъ обо мнѣ!" Она встала и хотѣла итти домой.

"Если вы войдете въ домъ, я тоже пойду за вами и спрошу вашего отца, прочиталъ ли онъ мои книги", сказалъ Роландсенъ.

"Отца нѣтъ дома".

"Такъ. Я, собственно, не хочу итти къ вамъ. Но какъ вы жестоки и неприступны сегодня, Ольга! Мнѣ не удается вытянуть изъ васъ ни одного дружелюбнаго слова. Я для васъ — ничто; вы уничтожаете меня".

Ольга снова разсмѣялись.

"Итакъ, у Boppe есть дочь", сказалъ Роландсенъ, "ее зовутъ Перниллой. Я ужъ походилъ кругомъ да около и освѣдомился. Ея отецъ — раздуватель мѣховъ въ церкви".

"Да что у васъ: на каждомъ пальцѣ по возлюбленной, что-ли?" простодушно спросила Ольга.

"Мою невѣсту зовутъ Маріей фонъ-Лоосъ", отвѣчалъ онъ. Но мы порѣшили, что все должно быть кончено между нами. Можете ее спросить. Она вѣрно теперь скоро уѣдетъ".

"Да, мама, я иду", крикнула Ольга, обращаясь къ окну.

"Ваша мать не звала васъ, она только взглянула въ окно.

"Да, но я знаю, что я ей нужна".

"Ага! Ну, такъ теперь я пойду. Видите ли, Ольга, бы также отлично знаете, что вы и мнѣ нужны, однако, не говорите мнѣ: да, я иду".

Она открыла дверь. Теперь она навѣрно думаетъ, что онъ, Роландсенъ, уже не высшее сравнительно съ нею существо, а это надо было снова поправить. Пристало ли ему терпѣть такой грубый отказъ? И онъ началъ говорить о смерти, высказывая довольно странныя мысли. Что означало для него теперь: смерть! Смерть вовсе ужъ не такъ противна ему. А вотъ похороны, тѣ хотѣлось бы ему обставить по своему. Онъ самъ отлилъ бы колоколъ для погребальнаго звона, и языкомъ этого колокола былъ бы бычачій хребетъ — вотъ какъ онъ былъ бы глупъ. А пасторъ долженъ былъ бы произнести самую короткую рѣчь въ мірѣ, онъ просто поставилъ бы ногу на его могилу и сказалъ бы: признаю тебя умершимъ и сгнившимъ отнынѣ и во вѣки!