Элиза Ожешко - А... В... С Страница 7

И мальчик и девочка мгновенно исчезли. Иоанна неподвижно стояла у стены, безмолвная, белая как полотно. Несомненно, он имел право, полное право поступить именно так. Безусловно, он поступил правильно. У него были серьезные основания для страха, и он мог требовать, чтобы в его доме все шло так, как он того желает. Однако… О, уйти, уйти, уйти отсюда, и поскорей! Не быть для него обузой, не представлять собой опасности! Помочь ему уплатить долг, сделанный ради нее! Боже! ведь и у маленьких людей есть и гордость и чувство собственного достоинства!

Она зажгла лампу, затем приготовила брату чай, нарезала на тарелке булку и отнесла ему. Он тоже зажег лампу и усердно писал. Ежедневно проводил он долгие часы за такой работой и в канцелярии и дома. Иоанна поставила стакан и тарелку на стол, нагнулась и поцеловала склоненную над бумагами голову брата. О, она нисколько на него не обиделась. Он имел право так поступить, он был напуган, страх этот был ей понятен, но вместе с тем она чувствовала, что ей самой необходимо что-то предпринять, и как можно скорей, как можно скорей!..

Потом она уселась в своей кухоньке и стала вышивать метку на новом носовом платке Мечислава. Сможет ли она еще когда-нибудь делать ему подарки? Эти платки подарила ему она. Как они оба тогда радовались! Пустяк, а сколько удовольствия. Но все это миновало… Красная нитка извивалась по полотну. Иоанна уронила иголку. Нет, сегодня она положительно ничего не может делать. Черемуха, которую принес большой Костусь, наполняла кухню дурманящим ароматом; у печки шумел самовар, из него валил пар; снизу, из шинка, доносились неясные звуки, заглушаемые иногда стуком упавшего предмета или громким ругательством. Это шинок начинал свою обычную ночную жизнь.

Но что это вдруг зашуршало там, за высокой спинкой кровати? В сумраке комнаты что-то зашевелилось, потом на полу возникли чьи-то неясные очертания. Зверек? Ребенок?.. Две ручки уперлись в пол… светлые волосы золотом блеснули на фоне грязной стены, засияла яркая синева глаз… Это был ребенок, в течение нескольких секунд он полз на четвереньках и вдруг с громким смехом вскочил на колени оторопевшей Иоанны.

Большой Костусь убежал, а маленькая Манька, оказывается, спряталась за кроватью и ждала, пока «пан» перестанет сердиться и кричать. Она будет здесь ночевать сегодня, как ночевала уже много раз, а сейчас ей хочется почитать азбуку, показать, что она все знает, что она выучила уже все… все от «а» до «р»… а от «р» и дальше она еще не выучила, но «вчера» выучит.

Она, конечно, хотела сказать «завтра», а получилось «вчера», но это ничего! Иоанна поцеловала девочку и спросила, знают ли ее родители, что она намерена остаться здесь ночевать?

Из соседней комнаты послышался вопрос:

— Кто там опять? С кем ты разговариваешь, Иоася?

Иоанна смутилась и очень тихо ответила:

— Это Манька… сказать ей, чтобы она ушла?

В соседней комнате довольно долго царило молчание, потом протяжный мужской голос произнес:

— Дай ей чаю.

Внизу снова раздался громкий стук и невероятный шум. Уж не упал ли там пьяный и не ударился ли он об угол скамьи? Или, может быть, там завязалась драка и кто-то свалился на грязный, залитый водкой пол? Или таким шумом и криком сопровождалось разнузданное веселье? А над кабаком, откуда неслись эти крики, в кухоньке, освещенной маленькой лампой и наполненной ароматом черемухи, бледная, худенькая девушка с измученным лицом и ввалившимися, заплаканными глазами держала на коленях босую, пухленькую, смеющуюся девочку. Толстенькой красной ручкой девочка снова достала из-за пазухи маленький запачканный, помятый букварь, и долго еще звенел ее серебристый, лукавый смех….

Из соседней комнаты послышалось тягучее шипение:

— Т-и-и-и-и-и-хо!

— Т-и-и-и-и-и-хо! — повторила Иоанна, склонившись над девочкой.

Малютка, приглушив свой серебристый голосок, пухлым коротким пальчиком водила от буквы к букве и тихим шепотом произносила:

— А… В… С…

Примечания

1

Вещественные доказательства (лат.).