Бруно Ясенский - Я жгу Париж Страница 7

Однажды после работы Пьера и еще десяток рабочих вызвали к инженеру. Инженер сидел за письменным столом в том же сером костюме, в котором Пьер увидел его впервые на бульваре. Инженер курил папиросу и был очень спокоен и прост, только длинные, холеные пальцы нервно выстукивали по столу какой-то неразборчивый мотив.

Инженер говорил кратко и дружелюбно. Он сказал, что вызвал именно их, потому что убедился в их исполнительности и трудолюбии и в том, что они не особенно прислушиваются к болтовне смутьянов и крикунов. Поэтому он убежден, что завтра, вопреки организуемой коммунистами всеобщей забастовке, все они, как один, явятся на работу.

Он добавил вскользь, что те, которые послушают смутьянов и захотят оставить город без воды, будут немедленно уволены и на работу больше рассчитывать не смогут. Тех же, кто выполнит завтра свой гражданский долг, дирекция не забудет.

На прощанье он подал по очереди всем десяти рабочим руку и сказал: «До завтра».

Пьеру показалось, что инженер особенно сурово и внимательно посмотрел на него, и он поспешно пробурчал: «Непременно».

На следующий день, пунктуально явившись на работу, Пьер убедился, что из десяти рабочих явился только он один. Никто больше на работу не вышел.

Пришел инженер, подал Пьеру руку и с грустной улыбкой спросил:

– Больше никого?

Потом медленно стал подниматься к себе наверх.

Пьер не знал, что ему делать – сидеть одному или уйти, но решил, что все равно останется дежурить.

Час спустя вышел инженер и позвал Пьера к себе в кабинет. В кабинете он предложил Пьеру сесть и протянул портсигар.

– Вижу, что только в вас я не ошибся, – сказал он после небольшой паузы с грустью в голосе. – Хорошо, что среди всех наших рабочих нашелся хоть один честный человек. Коммунисты взбаламутили всем головы и поставили на своем: лишили четыре миллиона людей воды. Больные в госпиталях и роженицы в родильных приютах будут напрасно в жару умолять сегодня дать им стакан воды. Они ее не получат.

В голосе инженера зазвучали скорбные нотки.

– Город останется без воды в течение целых суток, – продолжал он, помолчав. – Но это еще ничего по сравнению с теми бедствиями, которые хотят навлечь на него коммунисты. Вода непродезинфицированная несет с собой миллионы заразных бацилл. Не знаю, известно ли вам, что вода, прежде чем подается нашей станцией в город, предварительно здесь дезинфицируется: в нее вливается специальный раствор. Он пытливо посмотрел на Пьера. Пьер признался, что не знал об этом ничего.

– Большинство рабочих об этом не знает. Доступ к центробежному насосу запрещен рабочим из опасения, что в профильтрованную воду по небрежности могут попасть какие-либо бациллы. Дезинфекционный раствор вливал в этот насос всегда я сам.

Он не спускал с Пьера пытливых глаз.

– Так вот, коммунистические главари, которые знают об этом, решили не дезинфицировать воду, чтобы вызвать в городе массовые заболевания и усилить этим беспорядки. К сожалению, им временно удалось захватить эти кварталы в свои руки, и в ближайшие два дня они будут здесь хозяевами, пока не подоспеют воинские части, не ликвидируют смуты и не водворят порядка.

Он продолжал в упор смотреть на Пьера.

– За эти два дня они могут здесь наделать бог знает каких бед. Этому необходимо воспрепятствовать. Надо спасти Париж от непредвиденного несчастия. Надо послезавтра, когда коммунисты будут хозяйничать на этой станции, влить в центробежный насос дезинфекционный раствор так, чтобы они этого не заметили. Понимаете?

Пьер кивнул головой, хотя не вполне понимал, чего от него требуют.

– Я в течение этих двух дней, пока не подойдут войска и не водворят порядка, конечно, здесь на станции появляться не смогу. Поэтому дирекция возлагает это ответственное поручение на вас. Вы придете завтра на работу в обычное время. Послезавтра вы будете в ночной смене. В час ночи, не позже и не раньше, вы должны пробраться к центробежному насосу. Устройте так, чтобы нести при этом насосе дежурство или заменить на некоторое время дежурящего там рабочего. Понимаете? В это время, когда никого у насоса не будет, вы развинтите кран у воронки и вольете туда раствор, который я вам оставлю. Потом завернете кран. Никому об этом ни слова, даже наиболее близким вам рабочим. Впрочем, у вас, кажется, нет друзей среди рабочих?

Пьер отрицательно покачал головой.

– Тем лучше. Словом, надо это сделать так, чтобы об этом не знал решительно никто. Таким образом вы спасете Париж от величайших бедствий. Через два дня будет водворен порядок, смутьяны будут уволены и арестованы, и тогда дирекция сумеет отблагодарить вас за вашу преданность.

Инженер вынул бумажник и положил на стол перед Пьером три кредитки по сто франков.

– Дирекция в доказательство своего доверия выдает вам за выполнение этого поручения авансом триста франков. Через два дня, если возложенная на вас задача будет выполнена в полнейшем секрете, дирекция выплатит вам единовременно пять тысяч франков.

– Да, да, – подчеркнул он, уловив недоверчивый взгляд Пьера, – пять тысяч франков. Вы будете назначены мастером, и дирекция сумеет обеспечить вашу дальнейшую карьеру. Я не говорю уже о том, что фотографии ваши будут фигурировать во всех парижских газетах, как человека, который спас население Парижа от отравления и болезней. Итак, вы беретесь выполнить поручение дирекции?

Пьер кивнул головой:

– Конечно, это же ведь сущий пустяк.

– Вне всякого сомнения, что коммунисты попытаются вас агитировать, рассказывая вам всякие небылицы о положении в городе. Не верьте им ни слова. Все это враки. Будет так, как я вам сказал. Их рабочие советы будут здесь хозяйничать не более двух дней… То, чего от вас требует дирекция, вы должны сделать послезавтра в час ночи. Запомните это хорошенько! В случае непредвиденных препятствий можете это сделать немного позже, но никоим образом не раньше. Понимаете? На это есть свои причины. Раствор, вливаемый слишком часто и в слишком большом количестве, становится ядовитым. Не забудьте: послезавтра ночью. Берите деньги, – он указал на триста франков, лежащих перед Пьером.

Пьер неуклюже сгреб деньги и сунул их в карман.

– А теперь вот вам пробирки с раствором. Спрячьте их под блузой.

Инженер выдвинул ящик стола и, достав оттуда большой кожаный футляр, нажал кнопку. В футляре на синем бархате лежали две больших пробирки с белесой мутноватой жидкостью. Инженер молча захлопнул крышку и протянул футляр Пьеру.

– Смотрите, не разбейте.

Пьер молча осторожно сунул футляр за пазуху.

– Ну вот и все, – сказал с улыбкой инженер, подымаясь из-за стола. – Конечно, все это очень несложно, и вы без больших усилий сможете выполнить поручение дирекции. Главное: помнить о сроке – послезавтра ночью, никоим образом не раньше, – и держать язык за зубами.

Инженер надел фетровую шляпу.

– Ну, до свидания, – пожал он руку Пьеру. – Через два дня сдадите мне отчет.

Он медленно надевал серые замшевые перчатки.

– Переждите здесь минут двадцать после моего ухода и отправляйтесь домой. Постарайтесь выбраться отсюда незамеченным.

Он протянул Пьеру на прощание портсигар, закурил и, надвинув шляпу, сбежал по лестнице.

Внизу хлопнула калитка.

II

Бурые лондонские туманы испариной влажных удушливых газов медленно расползлись над Европой.

В эти годы ученые отмечали заметную перемену европейского климата. Зимою в Ницце лежал рыхлый снег, и удивленные пальмы с завитыми от заморозков, всклокоченными листьями, как стройные безгрудые гарсонки[24], качались в замысловатом танго.

В Лондоне, как всегда, стоял туман, и днем в тумане горели фонари, а в мутноватой, белесой влаге слепыми подводными лодками шмыгали съежившиеся люди с несуразно короткими перископами трубок.

У лондонцев, вероятно, вместо легких – губки, чтобы впитывать туман.

В полдень, в тумане, задранные к небу остроконечные морды труб выли протяжно-долго, как собаки, почуяв мертвечину, и тогда из заводов, из контор, из государственных учреждений высыпали миллионы человеческих губок впитывать туман, чтобы понести его обратно в шестиэтажные муравейники учреждений и бюро.

В черных, как угольные копи, гаванях ежедневно в одно и то же время гудели брюхатые пароходы, и на пароходах отплывали в английские доминионы эшелоны солдат, чиновников и просто граждан Британской империи; отплывали, чтобы где-то, под знойным небом Индии, выдохнуть немного тумана, который расползется свинцовой испариной, ибо для прожженных солнцем индусов лондонский туман удушливей удушливого газа.

Этим летом в Европе непрерывно шел мелкий, колкий дождь, и в августе от берегов Британии дыхнуло туманом. Туман тяжелой вуалью проплыл над Ла-Маншем, окутал зеленые берега Нормандии и потянулся дальше, обволакивая предметы и города серой бархатной замшей. Серые лохматые клубы ползли по равнинам, как дым.