Герман Вук - Городской мальчик Страница 7

Каждый год наступает весна, и даже каменный город, где родился Герби, распахивает перед ней ворота. Под зданиями, улицами, под всем этим твердокаменным панцирем дышит еще земля, пробиваясь зеленью сквозь всякую прореху, будь то скверик на углу, пустырь или хотя бы трещина в булыжной мостовой. Мальчишки принюхиваются к воздуху и бродят в поисках зеленой лужайки, где можно всласть надышаться весной. Приступ тоски по земле, упрятанной под камень, длится недолго, да мальчишки, в сущности, и не понимают, что с ними происходит. Скоро они возвращаются к своим играм на знакомых стежках в угловатых ущельях, где течет их жизнь. Но пока весенняя лихорадка в силе, уйма полезного времени вылетает в трубу, успеваемость падает и на ребячьи головы обрушиваются брань и подзатыльники. Для мальчишек это не более чем обременительная страсть, за которую надо расплачиваться.

Герби и Клифф решили, что на пустырях по улице Гомера слишком скучно, а в первое теплое майское воскресенье хотелось чего-нибудь необычного. Они спустились под гору по длинной Уэстчестерской улице, мимо улиц Байрона, Шекспира, Теннисона, к ручью, которого сторонились круглый год, отчасти повинуясь строжайшему наказу родителей, но больше из-за толков, будто берег реки облюбовала ватага малолетних головорезов под названием «Речная шайка». Много кровавых историй рассказывали об этой банде. Все, мол, в ней при ножах. Кто повзрослей – у тех пистолеты. Хватают мальчиков и девочек, грабят и потом делают с ними такое, что даже сказать жутко. А когда нет дельца повыгодней, убивают друг друга. Никто из знакомых Герби ни разу не видал никого из шайки своими глазами, но это не мешало всем детям на улице Гомера бросаться врассыпную по домам и боязливо выглядывать в окна, как только округу оглашал крик: «Речная шайка! Речная шайка!» Возмутителем спокойствия чаще всего оказывался грязный оборвыш, который плелся, удивляясь безлюдным тротуарам. Мысль, что они рискуют во время своей экспедиции повстречать этих сорвиголов, приятно волновала Герби и его кузена, ибо сегодня им не терпелось изведать неизведанное. Чтобы выбраться к берегу, мальчикам пришлось перейти через железнодорожное полотно, то есть совершить еще один строго-настрого запрещенный поступок. Они осторожно спустились по щебеневому откосу и с опаской пересекли насыпь из шлака, на которую были уложены рельсы. Само собой, мальчики не наступили на рельсы, обладавшие, как известно, свойством накрепко присасывать к себе беспечных прохожих и не отпускать, пока их не задавит ближайший поезд, и, зажмурясь от страха, перемахнули через роковой третий рельс, из которого – оба могли поклясться! – исходило гудение смертоносного электрического тока. Наконец опасности остались позади, мальчики вышли к ручью и растянулись прямо на молодой траве, которой заросла узкая полоска беспризорной земли между железнодорожной насыпью и топким берегом. Солнце стояло высоко; земля была теплой; запах ила и тины, осевших на берегу после отлива, щекотал ноздри и дразнил любопытство. Мальчики были одни в новом месте и валялись на земле в выходных костюмах, геройски поправ родительские запреты и собственный страх. В этот миг сделать их счастливее мог, пожалуй, только Мессия. Хотя, скорей всего, они сочли бы его пришествие досадной помехой.

Итак, оба мальчика лежали на спине, заложив руки за голову, и лекция Герби о механизме весны достигла уже той черты, у которой приземленное воображение Клиффа забуксовало.

– Послушай, – запыхтел от нетерпения Герби, – начнем сначала. Какой формы Земля?

– Круглая.

– Солнце вокруг нее вращается?

– Нет, она вращается вокруг Солнца.

– Годится. Это ты усвоил. Теперь осталось усвоить только одно. Земля наклонена.

– Как раз этого я не понимаю.

У Клиффа были сросшиеся брови. На вид паренек смирный, но крепкий, со светло-каштановыми волосами и непомерно длинными руками и ногами. В школе он отставал от Герби на два класса, хотя они были ровесниками, и своего смекалистого брата любил и уважал.

– Ну что здесь трудного? Смотри. – Герби подобрал палку и поставил ее вертикально. – Она наклонена. – Он наклонил палку. – Вот так. Наклонена.

– Погоди, Герби. Земля тебе не палка. Она – шар. – Клифф достал из кармана резиновый мячик. – Видал? Держу прямо.

– Да вижу, вижу. Ну и что?

– Теперь наклоняю. – Он наклонил мячик. – Изменилось чего-нибудь? Ни фига не изменилось. Откуда ж видно, что шар наклонен?

Герби на мгновение опешил. Такой вопрос не приходил ему в голову во время бойкого объяснения этой темы миссис Горкин. Но, поразмыслив, он сказал:

– А-а, просек. Смотри, есть Северный полюс и Южный, верно?

– Ну.

– Вот. Северный полюс повернут к Солнцу. Отсюда и видно, что Земля наклонена.

Клифф задумчиво кивнул:

– Так бы и сказал. А все-таки, почему от этого весна-то получается?

– Легкотня. Если северная часть планеты обращена к Солнцу, на ней ведь теплей.

– Конечно.

– Ну вот и все.

– Ага. Но тогда, выходит, круглый год должна стоять весна или лето. Почему же бывает зима?

И такой вопрос не приходил Герби в голову. Ему бы признать, что он еще не очень глубоко изучил предмет, однако вместо этого он сказал:

– Ну и что здесь непонятного? Проходит время, Земля перекувыркивается и наклоняется в другую сторону.

– Постой-ка. По-твоему, значит, Земля так круглый год и кувыркается вокруг Солнца? – И Клифф для наглядности повертел в руке мячик.

– Это не по-моему. Так в книжках пишут.

– Значит, книжки дурацкие. Герби, ты ведь сам в это не веришь. Чтоб Землю мотало вокруг Солнца, как бездомного пьяницу. Враки.

– Ты не понял, – огорчился Герби и нехотя встал. – Вот это, – сказал он, показывая на шершавый серый камень, торчащий из ила, – Солнце. А это… – и он положил рядом с ним камень вдвое меньшего размера, – Земля. – (Педагоги всегда искажают пропорции; это облегчает им работу.) – Вот Земля начинает вращаться…

Однако тут ученым речам суждено было оборваться.

– Клифф! – произнес Герби совсем другим тоном. – Речная шайка!

Клифф вскочил на ноги и, поглядев туда, куда в ужасе смотрел Герби, заметил ярдах в пятидесяти вниз по течению двух малорослых, чумазых, обтрепанных мальчишек с бутылками в руках, которые шли в их сторону.

– Бежим, – сказал Герби.

– Зачем? – удивился Клифф. Он был на голову выше Герби, более ловкий и не столь впечатлительный. – Они же меньше нас.

– Ты что, чокнутый? У них же ножи. Смываемся!

Герби повернулся к железной дороге. Тут, на беду, из далекого туннеля через реку с натужным пыхтением выполз паровоз, за которым длинным хвостом тянулся товарняк, составленный из разновеликих и разномастных вагонов. Перемахнуть через дорогу под носом у надвигающегося поезда – на такое не мог отважиться ни один из них. Удирать вдоль русла реки бесполезно; неподалеку путь преграждала бетонная опора моста. Мальчики угодили в клещи между верной гибелью и гибелью вероятной, праздничное настроение улетучилось, они покорились судьбе.

Два малолетних черноглазых террориста подошли к ним на расстояние ярда, остановились и вызывающе окинули цепким взглядом. Потом перебросились несколькими гортанными словами на чужом языке. Помаленьку они начали придвигаться ближе, и вот уже несчастные братья могли при желании дотянуться до них и потрогать. Бутылки их были доверху налиты зеленоватой водой, в которой сновало множество юрких рыбешек. Бриджи у незнакомцев были в заплатах, чулки – драные, в свитерах зияли бесформенные дыры, а у одного из ботинка торчал большой палец. В глазах ухоженных детей с улицы Гомера и благовоспитанных учеников 50-й школы эти ребята по живописности не уступали пиратам, а по опасности даже превосходили их, ибо не скрывали, что чистюли им вполне по зубам.

Наконец Герберт, потеряв терпение под испытующим взглядом и для пущего геройства безбожно коверкая слова, спросил:

– Эй, пацаны, а в бутыльцах-то у вас чего болтается? – но оплошал, громко сглотнув в середине слова «болтается». Многое выдал его дрогнувший голос двум незнакомцам, которые тотчас переглянулись.

– Не твое дело, – огрызнулся один из них. – Гони пятак.

– Нет у меня пятака, – сник Герби.

– Что найду – мое?

Герби не отвечал.

– Что найду – мое? – повторил враг, указывая на карман Гербертовой куртки. Наш герой похолодел: как раз в этом кармане лежали ключи от рая – пятнадцать центов на кино.

– У меня сто долларов, – вмешался неожиданно Клифф. – Посмотрим, как вы меня обыщете.

От такой безрассудной дерзости у Герберта подкосились ноги. Он ждал, что вот-вот засверкают длинные ножи.

– Ишь ты, – ухмыльнулся тот, что вел разговор, и переключился на Клиффа, – смелый какой.

– Вот такой, – сказал Клифф и шагнул к нему, они оказались почти нос к носу. Хорошо одетый мальчик был на несколько дюймов выше; даже Герберт почти не уступал в росте старшему из незнакомцев. Чутье, не одурманенное пылким воображением, подсказало Клиффу, что перевес на его стороне, если не класть на весы страх. – Ну, будешь обыскивать меня?