Герман Гессе - Сказки, легенды, притчи Страница 8

Самый старший из старейшин провинции, чья коляска одной из первых появилась перед развалинами, был встречен таким множеством вопросов, прошений и жалоб, что ему стоило немалых усилий сохранить самообладание и приветливость. Однако он прекрасно владел своими чувствами, его глаза были светлы и ласковы, голос звучал ясно и учтиво, а губы, полуприкрытые белой бородой и усами, не забывали о спокойной и понимающей улыбке, какая подобает мудрецу и наставнику.

— Друзья мои, — сказал он, — на нашу долю выпало несчастье, которым боги желают испытать нас. Все разрушенное мы вскоре отстроим заново и вернем нашим братьям. И я благодарен богам за то, что в мои преклонные годы мне еще раз дано увидеть, как все вы, бросив свои дела, поспешили сюда, чтобы помочь нашим братьям. Но где же нам взять цветов, чтобы торжественно и с честью проводить покойных? Ведь никто среди нас не помнит случая, чтобы хоть один из опочивших был похоронен без жертвенных цветов. Полагаю, вы согласны со мной?

— Да! — закричали все. — Мы согласны с тобой.

— Знаю, друзья мои, — по-отечески улыбнулся старец. — Я хочу лишь сказать, что нам надобно делать. Всех, кого мы не сумели нынче похоронить, нужно перенести в большой храм Солнца, высоко в горы, где еще лежит снег. Там они будут в целости и сохранности, а тем временем мы добудем для них цветов. Есть лишь один человек, который может дать нам так много цветов в это время года, — наш король. Придется кого-то послать к нему с просьбой о помощи.

И вновь все закивали и загомонили:

— Да, да, к королю!

— Истинно так, — продолжал старейшина, и каждый был награжден чудесной улыбкой, просиявшей на белобородом лице. — Но кто же будет нашим посланцем? Он должен быть юн и крепок, ведь перед ним долгий путь, и ему надо дать лучшего коня. Наш посланец должен быть также хорош собой и светел сердцем, и чтобы этот свет был виден в глазах его, тогда и король поймет его сердцем. Ему не придется тратить много слов, глаза могут сказать больше. Лучше послать человека совсем еще юного, самого пригожего отрока общины. Хватит ли, однако, у него сил на такое путешествие? Вот теперь вы помогите мне, друзья мои. И если кто-то из вас возьмется за это поручение или если вы найдете такого, дайте мне знать.

Старец замолчал и обвел своим ясным взором столпившихся вокруг людей, но никто не шелохнулся, никто не подал голоса.

Когда же он повторил свой вопрос еще и еще раз, из толпы навстречу ему шагнул юноша лет шестнадцати, совсем еще мальчик. Опустив глаза в землю и покраснев от смущения, он приветствовал старейшину.

Тот взглянул на него и тотчас же понял, что лучшего посланца найти невозможно. Но все-таки с улыбкой спросил:

— Прекрасно, что ты вызвался стать нашим гонцом. Но как же так вышло, что из множества людей решился ты один?

Юноша поднял глаза на старца и сказал:

— Если никто не хочет, позвольте идти мне.

В толпе кто-то выкрикнул:

— Отправьте его, отче! Мы его знаем! Он из нашей деревни, у него смело весь сад, это был лучший цветник во всей округе!

— Ты так печалишься о своих цветах?

— Да, печалюсь, — совсем тихо проговорил мальчик. — Но не из-за этого я вызвался ехать к королю. У меня был очень хороший друг и молодой красивый конь, мой любимец. Оба они погибли от землетрясения и лежат в нашем святилище. Нужны цветы, чтобы совершить погребение.

Вытянув руки, старец благословил его. Быстро был сыскан лучший конь, и, вскочив ему на спину, мальчик легонько хлопнул его по загривку и кивнул на прощание провожавшим. Выехав из деревни, он помчался прямо по затопленным и опустошенным полям.

Целый день был он в седле. Чтобы скорее попасть в далекую столицу и повидать короля, он выбрал более короткий путь, через горы, и вечером, когда уже стало смеркаться, повел коня в поводу по крутой тропе среди скал и деревьев.

Большая темная птица — он никогда не встречал таких — летела чуть впереди, и он следовал за ней, покуда птица не опустилась на крышу какого-то храма с открытым входом. Оставив коня пастись у леса, мальчик прошел меж деревянных колонн и оказался в довольно немудреном святилище. Алтарем служил простой обломок скалы, это был кусок какой-то неизвестной в этих краях черной породы, и на нем был виден загадочный знак неведомого мальчику божества: сердце, терзаемое когтями хищной птицы.

Он выказал божеству свое глубокое почтение и принес ему в дар голубой колокольчик, который сорвал и воткнул в петлицу еще у подножия скалы. Потом прилег в углу храма, так как очень устал и давно хотел спать.

Но сон, незваным гостем посещавший его каждый вечер, на сей раз не шел к нему. Колокольчик ли на обломке скалы, а может быть, сам этот черный камень или какой-то иной источник издавал незнакомый и до боли глубокий запах; жуткий символ божества призрачно мерцал в темноте святилища, а на крыше сидела диковинная птица и время от времени мощно била огромными крыльями, и можно было подумать, что это ветер, шумящий в кронах деревьев.

Случилось так, что среди ночи мальчик поднялся и, выйдя из храма, начал разглядывать птицу. Она взмахнула крыльями и посмотрела на него.

— Почему ты не спишь? — спросила птица.

— Не знаю, — ответил мальчик. — Может быть, потому, что я познал страдание.

— Что же за страдание ты познал?

— Мой друг и мой любимый конь погибли.

— Разве это самое страшное? — насмешливо спросила птица.

— Ах нет, большая птица, это просто прощание, но не тем я опечален. Плохо то, что мы не можем похоронить моего друга и моего прекрасного коня, ведь у нас нет больше цветов.

— Бывает кое-что и похуже, — сказала птица, недовольно зашумев крыльями.

— Нет, птица, худшего не бывает. Захороненный без жертвенных цветов не может родиться вновь по желанию своего сердца. А кто хоронит близких и не совершает торжественного обряда, тому во сне являются их тени. Ты же видишь, я больше не могу спать, ведь оба умерших остались без цветов.

Изогнутый клюв приоткрылся, и послышался резкий, шершавый голос:

— Вот и все, что ты познал, дитя малое. А слышал ли ты когда-нибудь о великом зле? О ненависти, смертоубийстве, о ревности?

Мальчику показалось, что эти слова он слышит во сне. И, сделав усилие одолеть дремоту, он скромно ответил:

— Знаешь, птица, я что-то припоминаю. Об этом говорится в древних преданиях и сказках. Но в жизни такого не бывает, или, может быть, подобное и случалось разок-другой в те давние времена, когда мир еще не знал ни цветов, ни божеств. Стоит ли думать об этом?

Птица тихо и отрывисто рассмеялась. Затем гордо подобралась и сказала:

— И вот ты отправился к королю. Не показать ли тебе дорогу?

— О, это в твоих силах! — радостно крикнул он. — Да, если ты и впрямь не против, я прошу тебя об этом.

Тут большая птица неслышно опустилась на землю, развела свои крылья и велела мальчику оставить коня у храма, а самому лететь к королю. Посланец сел на нее верхом.

— Закрой глаза! — приказала птица. И он послушался, и по-совиному бесшумно и мягко они начали полет сквозь черноту неба, и только свист холодного воздуха касался слуха мальчика. А они все летели и летели, и так целую ночь.

Лишь с наступлением раннего утра закончился их полет. И тогда птица крикнула: «Открой глаза!» И тут он увидел, что стоит на краю леса, а под ним — залитая утренним светом равнина, и этот свет едва не ослепил его.

— Здесь, на краю леса, ты снова найдешь меня! — крикнула птица. Стрелой взмыла она в высокое небо и исчезла в его синеве.

Странная картина предстала взору мальчика, едва он ступил на широкую равнину. Все вокруг было как-то сдвинуто и неправдоподобно, и он не мог понять, во сне или наяву видит эту равнину. Луга и деревья были такими же, как и в его родных местах, и так же играл сочной травой ветер, но во всем этом была какая-то безжизненность, угадывалось отсутствие человека и всякой живой твари, садов и строений, как будто и здесь еще недавно земля содрогалась в муках. Всюду в беспорядке валялись и громоздились обломки домов, сломанные сучья и поваленные деревья, порушенные изгороди и орудия труда. И вдруг он увидел лежащего среди поля мертвеца. Он был не погребен и уже обезображен страшным налетом тления. От ужаса и отвращения у мальчика перехватило дыхание: он никогда не видел ничего подобного. Лицо мертвого человека было не прикрыто и наполовину исклевано птицами. Отведя глаза в сторону, мальчик нарвал зеленых листьев, отыскал несколько полевых цветов и прикрыл ими лицо покойника.

Невыразимо тяжелый и леденящий душу запах тягуче стелился по всей равнине. И еще один мертвец, распластавшийся на траве, и ворон, кружащий над ним, и лошадиный труп без головы, и кости людей или животных. И все это было открыто палящему солнцу, и некому было подумать о жертвенных цветах и погребении. Какая-то немыслимая беда сгубила всех людей в этой стране, с ужасом подумал мальчик, боясь даже взглянуть на иных мертвецов, не то чтобы прикрыть их лица цветами. Объятый страхом, с полузакрытыми глазами он брея наугад, и со всех сторон обступал его смрад разложения и запах несказанного горя и страданий. Он решил, что находится во власти зловещего сна, и увидел в этом предуказание свыше, напоминающее о том, что и тела близких ему созданий остались без цветов и погребения. Снова пришли ему на ум слова темной птицы на крыше храма, и снова он услышал ее резкий, шершавый голос: «Бывает кое-что и похуже».