Антон Чехов - Том 11. Пьесы. 1878-1888 Страница 8

П л а т о н о в (Осипу). Проваливай! От души желаю тебе скорейшего исчезновения!

О с и п. У Марфы Петровны есть попугайчик, который всех людей да собак называет дураками, а как завидит коршуна или Абрама Абрамыча, то и кричит: «Ах ты, проклятый!» (Хохочет.) Прощайте-с! (Уходит.)

Те же без О с и п а.

В е н г е р о в и ч 1. Кто бы, да не вы, молодой человек, позволяли себе читать мне мораль и еще в такой форме. Я гражданин и, скажу правду, полезный гражданин… Я отец, а вы кто? Кто вы, молодой человек? Извините, хлыщ, промотавшийся помещик, взявший в свои руки святое дело, на которое вы не имеете ни малейшего права, как испорченный человек…

П л а т о н о в. Гражданин… Если вы гражданин, то это очень нехорошее слово! Ругательное слово!

А н н а П е т р о в н а. Он не перестанет! Платонов, зачем отравлять нам день своим резонерством? Зачем говорить лишнее? И имеете ли вы право?

Т р и л е ц к и й. Не покойно живется с этими справедливейшими и честнейшими… Всюду вмешиваются, везде у них дело, всё до них касается…

Г л а г о л ь е в 1. Начали, господа, о здравии, а оканчиваете за упокой…

А н н а П е т р о в н а. Не следует, Платонов, забывать того, что если гости бранятся, то хозяева чувствуют себя очень неловко…

В о й н и ц е в. Это справедливо, а посему с этой же минуты всеобщее тссс… Мир, согласие и тишина!

В е н г е р о в и ч 1. Не дает и минуты покоя! Что я ему сделал? Это шарлатанство!

В о й н и ц е в. Тссс…

Т р и л е ц к и й. Пусть себе бранятся! Нам же веселей.

Пауза.

П л а т о н о в. Как поглядишь вокруг себя, да подумаешь серьезно, в обморок падаешь!.. И что хуже всего, так это то, что всё мало-мальски честное, сносное молчит, мертвецки молчит, только смотрит… Всё смотрит на него с боязнью, всё кланяется до земли этому ожиревшему, позолоченному выскочке, всё обязано ему от головы до пяток! Честь в трубу вылетела!

А н н а П е т р о в н а. Успокойтесь, Платонов! Вы начинаете прошлогоднюю историю, а я не выношу этого!

П л а т о н о в (пьет воду). Ладно. (Садится.)

В е н г е р о в и ч 1. Ладно.

Пауза.

Щ е р б у к. Мученик я, друзья мои, мученик!

А н н а П е т р о в н а. Что там еще?

Щ е р б у к. Горе мне, друзья мои! Лучше в гробу лежать, чем с женою ехидною жить! Опять материя была! Чуть не убила меня неделю тому назад со своим дьяволом, рыжим Дон-Жуаном. Сплю я себе на дворе под яблонькой, сны вкушаю, на прошлые картины во сне с завистью поглядываю… (Вздыхает.) Вдруг… Вдруг как шарахнет меня кто-то по голове моей! Господи! Конец, думаю, пришел! Землетрясение, борьба стихий, потоп, дождь огненный… Открываю глаза, а передо мной рыжий… Схватил меня рыжий за бока, да как даст со всего размаху по этим местам, а потом шлеп меня о землю! Подскочила лютая… Схватила меня за мою невинную бороду (хватает себя за бороду), а тут не пообедаешь! (Бьет себя по лысине). Чуть не убили… Думал, что богу душу отдам…

А н н а П е т р о в н а. Вы преувеличиваете, Павел Петрович…

Щ е р б у к. Старуха ведь, старей всех на свете, ни кожи, ни рожи у старой кочерги, а туда же… любовь! Ах ты, ведьма! А рыжему это и на руку… Ему денежки нужны мои, а любовь ее ему не нужна…

Я к о в входит и подает Анне Петровне визитную карточку.

В о й н и ц е в. От кого это?

А н н а П е т р о в н а. Перестаньте, Павел Петрович! (Читает.) «Comte Glagolief»[11]. К чему эти церемонии? Пожалуйста, проси! (Глагольеву 1.) Ваш сын, Порфирий Семеныч!

Г л а г о л ь е в 1. Мой сын?! Откуда он мог взяться? Он за границей!

Входит Г л а г о л ь е в 2.

Те же и Г л а г о л ь е в 2.

А н н а П е т р о в н а. Кирилл Порфирьич! Как это любезно!

Г л а г о л ь е в 1 (встает). Ты, Кирилл… приехал? (Садится.)

Г л а г о л ь е в 2. Здравствуйте, mesdames! Платонову, Венгеровичу, Трилецкому… И чудак Платонов здесь… Салют, почет и уважение! Ужасно жарко в России… Прямо из Парижа! Прямехонько из французской земли! Ф-ф… Не верите? Честное и благородное слово! Домой только чемодан завез… Ну, да и Париж же, господа! Вот город!

В о й н и ц е в. Садитесь, французский человек!

Г л а г о л ь е в 2. Нет, нет, нет… Я не в гости приехал, я так только… Мне одного только отца нужно видеть… (Отцу.) Ты что же это, послушай?

Г л а г о л ь е в 1. Что такое?

Г л а г о л ь е в 2. Ты ссориться хочешь? Ты зачем не присылал мне денег, когда я просил, а?

Г л а г о л ь е в 1. Дома об этом потолкуем.

Г л а г о л ь е в 2. Почему ты не присылал мне денег? Ты смеешься? Тебе всё шутки? Ты шутишь? Господа, можно за границей жить без денег?

А н н а П е т р о в н а. Как вам жилось в Париже? Вы сядьте, Кирилл Порфирьич!

Г л а г о л ь е в 2. По его милости я воротился с одной только зубочисткой! Я послал ему из Парижа тридцать пять телеграмм! Почему ты не присылал мне денег, я тебя спрашиваю? Краснеешь? Стыдно?

Т р и л е ц к и й. Не кричите, пожалуйста, ваше сиятельство! Будете кричать, пошлю судебному следователю вашу визитную карточку и привлеку вас к судебной ответственности за присвоение не принадлежащего вам графского титула! Неприлично!

Г л а г о л ь е в 1. Не делай, Кирилл, скандала! Я полагал, что шести тысяч будет достаточно. Успокойся!

Г л а г о л ь е в 2. Дай мне денег, я опять поеду! Давай сейчас! Сейчас давай! Еду! Давай скорей! Я спешу!

А н н а П е т р о в н а. Куда вы так спешите? Успеете! Расскажите-ка нам лучше что-нибудь из своего путешествия…

Я к о в (входит). Готово-с!

А н н а П е т р о в н а. Да? В таком случае, господа, идемте есть!

Т р и л е ц к и й. Есть? Ура-а-а! (Хватает одной рукой за руку Сашу, а другой Глагольева 2 и бежит.)

С а ш а. Пусти! Пусти, сорванец! Я сама пойду!

Г л а г о л ь е в 2. Пустите! Что за свинство? Я не люблю шуток! (Вырывается.)

С а ш а и Т р и л е ц к и й убегают.

А н н а П е т р о в н а (берет Глагольева 2 под руку). Пойдемте-ка, парижанин! Нечего кипятиться попусту! Абрам Абрамыч, Тимофей Гордеич… Прошу! (Уходит с Глагольевым 2.)

Б у г р о в (встает и потягивается). Пока дождешься этого завтрака, так весь слюной изойдешь. (Уходит.)

П л а т о н о в (подает Софье Егоровне руку). Вы позволите? Какие у вас удивленные глаза! Для вас этот мир - неведомый мир! Это мир (тише) глупцов, Софья Егоровна, глупцов набитых, невылазных, безнадежных… (Уходит с Софьей Егоровной.)

В е н г е р о в и ч 1 (сыну). Теперь видел?

В е н г е р о в и ч 2. Это оригинальнейший негодяй! (Уходит с отцом.)

В о й н и ц е в (толкает Ивана Ивановича). Иван Иваныч! Иван Иваныч! Завтракать!

И в а н И в а н о в и ч (вскакивает). А? Кто?

В о й н и ц е в. Никто… Завтракать идемте!

И в а н И в а н о в и ч. Очень хорошо, душенька!

Уходит с В о й н и ц е в ы м и Щ е р б у к о м.

П е т р и н и Г л а г о л ь е в 1.

П е т р и н. Хочешь?

Г л а г о л ь е в 1. Я не прочь… Я уже говорил тебе!

П е т р и н. Голубчик… Непременно женишься?

Г л а г о л ь е в 1. Не знаю, братец. Захочет ли она еще?

П е т р и н. Захочет! Побей меня бог, захочет!

Г л а г о л ь е в 1. Кто знает? Предполагать не следует… Чужая душа потемки. Ты-то чего так хлопочешь?

П е т р и н. О ком же мне хлопотать, душенька? Ты человек хороший, она такая славная… Хочешь, я с ней поговорю?

Г л а г о л ь е в 1. Я и сам поговорю. Ты молчи пока и… если можно, пожалуйста, не хлопочи! Я и сам сумею жениться. (Уходит.)

П е т р и н (один). Вот ежели б сумел! Святые угодники, войдите в мое положение!.. Выйди генеральша за него, я богатый человек! По векселям получу, святые угодники! Даже аппетит пропал от этой радостной мысли. Венчаются рабы божии Анна и Порфирий или, то бишь, Порфирий и Анна…

Входит А н н а П е т р о в н а.

П е т р и н и А н н а П е т р о в н а.

А н н а П е т р о в н а. Вы же чего не идете завтракать?

П е т р и н. Матушка, Анна Петровна, можно вам намек сделать?

А н н а П е т р о в н а. Делайте, только поскорей, пожалуйста… Мне некогда…

П е т р и н. Гм… Не дадите вы мне немножко деньжат, матушка?

А н н а П е т р о в н а. Какой же это намек? Это далеко не намек. Сколько вам нужно? Рубль, два?

П е т р и н. Сделайте умаление векселям. Надоело глядеть на векселя эти… Векселя - это одна только обманчивость, мечта туманная. Они говорят: ты владеешь! А на деле-то выходит, что ты вовсе не владеешь.

А н н а П е т р о в н а. Вы всё про те же шестнадцать тысяч толкуете? Как вам не стыдно? Неужели вас ничто не коробит, когда вы клянчите этот долг? Как вам не грешно? На что вам, старику холостому, сдались эти нехорошие деньги?

П е т р и н. Они мне сдались, потому что они мои, матушка.

А н н а П е т р о в н а. Вы эти векселя выманили у моего мужа, когда он был не трезв, болен… Вы это помните?

П е т р и н. Что ж такое, матушка? А на то они и векселя, чтоб по ним денежки требовались и платились. Деньги счет любят.