Пьер Бомарше - Преступная мать, или Второй Тартюф Страница 8

Фигаро. Расписку я передам графу. Свой долг я исполнил, и если теперь что-нибудь случится с золотом, то граф уже не вправе будет с меня спрашивать.

Граф. Я буду ждать расписку у себя в кабинете.

Фигаро (графу). Предупреждаю вас, что господин Фаль выдаст деньги только под вашу расписку, — это я ему так посоветовал. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ XXIII

Граф, Бежеарс.

Бeжеарс (злобно). Избаловали вы этого мерзавца, — вот теперь полюбуйтесь, какую он волю забрал! В самом деле, долг дружбы заставляет меня предостеречь вас: вы становитесь слишком доверчивым. Он знает все наши тайны. Лакея, цырюльника, лекаря вы сделали своим казначеем, секретарем, своего рода фактотумом. Всем известно, что этот господин отлично на вас нагревает руки.

Граф. Ну, насчет честности он безукоризнен, а вот что он заважничал — это верно...

Бежеарс. У вас есть возможность избавиться от него таким образом, что и он не останется в накладе.

Граф. Я давно об этом подумываю.

Бежеарс (доверительно). Вам, разумеется, хотелось бы, чтобы Леона сопровождал на Мальту какой-нибудь надежный человек? Ну, так Фигаро будет весьма польщен столь почетным назначением и, конечно, согласится, — вот вы от него и отделаетесь надолго.

Граф. И то правда, мой друг. Тем более, я слышал, что он очень не ладит с женой. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ XXIV

Бежеарс один.

Еще один шаг сделан!.. А, благородный сыщик, краса и гордость всех пройдох, в этом доме играющий роль преданного слуги! Вы хотите вырвать у меня из-под носа приданое, вы даете мне имена комических героев? Погодите: Оноре-Тартюф приложит все старания, чтобы вы не перенесли морского путешествия и свои наблюдения надо мной прекратили навеки.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ I

Комната графини, вся в цветах.

Графиня, Сюзанна.

Графиня. Ничего не могла я добиться от девочки. Все только плачет, рыдает!.. Считает себя передо мной виноватой, без конца просит прощения, хочет идти в монастырь. Если при этом вспомнить ее отношение к моему сыну, то остается предположить вот что: она считает себя неподходящей для него партией и теперь раскаивается, что выслушивала его признания, поддерживала в нем надежду. Эта ее щепетильность просто обворожительна! Эта чересчур строгая ее добродетель просто очаровательна! По-видимому, угрызения совести начались у нее после разговора с господином Бежеарсом: в вопросах чести он необычайно требователен и щепетилен, иной раз даже преувеличивает, и ему мерещатся всякие страхи там, где другие ровно ничего не видят.

Сюзанна. Ума не приложу, что это за напасть, но только у нас творятся очень странные вещи! Точно какой-то демон исподтишка раздувает огонь. Наш господин мрачнее тучи: никого к себе не допускает, вы беспрестанно плачете, госпожа Флорестина рыдает, ваш сын в отчаянии!.. Только господин Бежеарс невозмутим, как некое божество, его как будто бы ничто не волнует, на все ваши горести он взирает безучастно...

Графиня. Дитя мое, сердцем он их разделяет. Этот утешитель льет бальзам на наши раны, его мудрость нас поддерживает, сглаживает острые углы, успокаивает моего раздражительного мужа, — ах, без него мы были бы во много раз несчастнее!

Сюзанна. Желаю вам, сударыня, чтобы вы не обманулись.

Графиня. Прежде ты была к нему справедливее.

Сюзанна опускает глаза.

Словом, он один может рассеять тревогу, которую мне внушила Флорестина. Скажи, что я прошу его придти.

Сюзанна. А вот и он, легок на помине. Я причешу вас после. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ II

Графиня, Бежеарс.

Графиня (сокрушенно). Ах, дорогой майор, что здесь у нас происходит? Или грянул, наконец, гром, которого я так давно боялась и который все приближался и приближался? Неприязнь графа к несчастному моему сыну растет с каждым днем. Верно, до него дошла какая-нибудь роковая весть!

Бежеарс. Я этого не думаю, сударыня.

Графиня. С тех пор как небо меня покарало смертью старшего сына, граф совершенно переменился: вместо того чтобы, заручившись поддержкой нашего посла в Риме, хлопотать о снятии с Леона рыцарского обета, он упорно посылает его на Мальту. Этого мало, господин Бежеарс: мне известно, что он производит обмен владений и собирается покинуть Испанию навсегда и поселиться здесь. Недавно за обедом в присутствии тридцати человек он так говорил о разводе, что я пришла в ужас.

Бежеарс. Я был при этом. Как же, отлично помню!

Графиня (в слезах). Простите, мой истинный друг! При вас мне не стыдно плакать.

Бежеарс. Да будет мое чувствительное сердце приютом для ваших печалей.

Графиня. Наконец вы или он заставил страдать Флорестину? Я смотрела на нее как на невесту моего сына. Она бедна, это правда, но зато из хорошей семьи, красива, благонравна, выросла среди нас, а мой сын теперь наследник, неужели же этого наследства не хватит на двоих?

Бежеарс. Может быть, даже с избытком. Вот где корень зла.

Графиня. Но все точно сговорились разбить мои надежды, как будто небо так долго выжидало только для того, чтобы тем строже наказать меня теперь за проступок, который я горько оплакивала. Мой муж ненавидит моего сына... Флорестина от него отказывается. Что-то ее взволновало, и она собирается с ним порвать. А он, несчастный, этого не перенесет, — вот что для меня несомненно. (Молитвенно складывает руки.) О карающее небо! Я целых двадцать лет провела в слезах и в покаянии, за что же теперь ты посылаешь мне эту муку — муку разоблаченной преступницы? О, пусть я одна буду несчастна! Боже, я не стану роптать! Но пусть мой сын не страдает за грех, которого он не совершал! Научите же меня, господин Бежеарс, как избавиться от стольких бед?

Бежеарс. Я вас научу, достойная женщина, я затем и пришел, чтобы рассеять мучительные ваши страхи. Когда чего-нибудь опасаешься, то не можешь отвести глаза от пугающего предмета: что бы вокруг ни говорилось, что бы ни делалось, страх отравляет все! Ключ от этих загадок, наконец, у меня в руках. Вы еще будете счастливы.

Графиня. Можно ли быть счастливой, когда душу томит раскаяние?

Бежеарс. Ваш супруг вовсе не избегает Леона, — тайна рождения вашего сына ему не известна.

Графиня (живо). Господин Бежеарс!

Бежеарс. Причиною же душевных движений, которые вы принимаете за ненависть, является то, что у него самого не чиста совесть. О, сейчас я сниму с души вашей тяжесть!

Графиня (с чувством). Дорогой господин Бежеарс!

Бежеарс. Но только схороните навеки в успокоенном сердце вашем то чрезвычайной важности сообщение, которое вам предстоит от меня услышать. Ваша тайна — это рождение Леона, его тайна — это рождение Флорестины. (Понизив голос.) Он ее опекун и... отец.

Графиня (молитвенно складывает руки). Боже всемогущий, ты сжалился надо мной!

Бежеарс. Представляете себе, каков был его ужас, когда он увидел, что эти дети любят друг друга? Он не мог открыть свою тайну и вместе с тем не мог допустить, чтобы следствием его молчания явилась их взаимная склонность, — вот почему он сделался так мрачен, так не похож на себя. Удалить же сына он задумал единственно в надежде на то, что разлука и служение на рыцарском поприще, может статься, заставят Леона забыть эту несчастную любовь, благословить которую граф не в состоянии.

Графиня (на коленях, горячо молится). О вечный источник щедрот! Господь мой! Ты сделал так, что я могу хотя бы частично искупить тот невольный грех, который я совершила по вине безумца! Теперь и мне есть что простить мужу, честь которого я запятнала! О граф Альмавива! Мое иссохшее сердце, наглухо закрывшееся после двадцатилетних страданий, ныне вновь открывается для тебя! Флорестина — твоя дочь: она стала мне так же дорога, как если бы я сама произвела ее на свет. Простим же молча друг друга! Ах, господин Бежеарс, говорите все!

Бежеарс (поднимает ее). Мой друг, я не хочу мешать первым порывам вашего доброго сердца: радостное волнение, в отличие от волнения горестного, нисколько не опасно, однако во имя вашего спокойствия выслушайте меня до конца.

Графиня. Говорите, мой благородный друг, вам я обязана всем, говорите.