Джеффри Чосер - Кентерберийские рассказы Страница 9

700 Теперь я — Филострат: мне грош цена.

Увы, Юнона! Лютый Марс, увы!

Все наше семя истребили вы.

Остались я и Паламон-бедняжка.

Его Тезей в тюрьме терзает тяжко.

705 А чтоб меня кончине неминучей

Предать, любовь стрелой пронзила жгучей

Мне сердце. Ах, навылет ранен я.

Меня подстерегает смерть моя.

Увы, сражен я вашими глазами,

710 Эмилия! И смерть моя — вы сами.

Все, все, что прежде душу занимало,

Поистине, я не ценю нимало,

Лишь только б мог я быть угоден вам».

Без чувств упав, лежал он долго там.

715 Придя ж в себя, шагов услышал звук:

То Паламон, почувствовавший вдруг,

Как меч холодный в грудь его проник,

Дрожа от гнева, бросил свой тайник;

Едва он брата речь уразумел,

720 Как, обезумев, бледный словно мел,

Он поднялся из-за густых ветвей:

«Арсита подлый! Подлый лиходей!

Ты пойман. Даму любишь ты мою,

Из-за которой муку я терплю.

725 Ты кровь моя, ты названый мой брат, —

Уже корил тебя я в том стократ, —

Оплел ты ложью герцога Тезея,

Чужое имя принял, не краснея.

Иль сам умру я, иль тебя убью.

730 Тебе ль любить Эмилию мою?

Один люблю я, и никто другой.

Я — Паламон, смертельный ворог твой.

Хоть чудом я избавился от пут

И хоть со мною нет оружья тут,

735 Я не боюсь тебя! Погибнешь ты

Иль бросишь об Эмилии мечты.

Так выбирай. Ты не уйдешь, злодей».

Арсита в грозной ярости своей,

Его узнав и слыша эту речь,

740 Свиреп, как лев, из ножен вынул меч.

«Клянусь, — он молвил, — Господом всевластным!

Не будь ты одержим безумьем страстным

И будь ты тут с оружием своим,

Из рощи ты бы не ушел живым,

745 А здесь погиб бы от руки моей.

Я отрекаюсь ото всех цепей,

Которыми сковали наш союз.

О нет, глупец, любовь не знает уз!

Ее люблю тебе наперекор,

750 Но так как ты ведь рыцарь, а не вор

И даму порешил добыть в бою,

То завтра же — я слово в том даю —

Тайком от всех я буду в этом месте,

Как рыцарской моей пристойно чести.

755 И лучшую тебе доставлю сбрую,

А для себя похуже отберу я.

Тебе дам на ночь пищу и питье

И для ночлега принесу белье,

И если даму ты добудешь с бою

760 И буду я в лесу убит тобою,

Она — твоя, коль нет других препон».

«Согласен я», — ответил Паламон.

И разошлись, друг другу давши слово

Сойтись в дубраве той же завтра снова.

765 О Купидон, чьи беспощадны стрелы!

О царство, где не признают раздела!

Недаром говорят: в любви и власти

Никто охотно не уступит части,

Познал Арсита это с Паламоном.

770 Арсита мчится в город быстрым гоном.

А поутру, в передрассветный час,

Две ратных сбруи тайно он припас,

Достаточных, чтобы в честном бою

На поле распрю разрешить свою.

775 Он, на коне скача тайком от всех,

Перед собой везет двойной доспех,

И скоро он на месте сговоренном.

Сошлись в лесу Арсита с Паламоном.

Вся краска вмиг сошла у них с лица,

780 Как у того фракийского ловца,

Что у теснины сторожит с копьем

И встречи ждет с медведем или львом;

Он слышит, как сквозь чащу зверь спешит,

Ломает сучья и листву крушит,

785 И думает: «Вот страшный супостат,

Один из нас уж не уйдет назад:

В теснине здесь в него всажу я дрот,

А промахнусь, так он меня убьет».

Так оба побледнели от испуга,

790 Когда в лесу увидели друг друга.

Не молвя «добрый день» иль «будь здоров»,

Тотчас же безо всяких дальних слов

Один другого одевает в латы,

Услужливо, как бы родного брата.

795 Они друг друга копьями ретиво

Спешат разить, и длится бой на диво.

Сказал бы ты, что юный Паламон

В бою, как лев, свиреп и разъярен.

Арсита ж, словно тигр, жесток и лют;

800 Как кабаны, они друг друга бьют,

Покрывшись белой пеною от злобы.

Уже в крови по щиколотку оба.

Но я в бою оставлю их сейчас

И о Тезее поведу рассказ.

805 Судьбина — управитель неизменный,205

Что волю провиденья во вселенной

Творит, как нам заране Бог присудит,

И хоть весь свет клянись, что так не будет, —

Нет, нет и нет, — Судьбина так сильна,

810 Что в некий день нам вдруг пошлет она

То, что затем в сто лет не повторится.

По правде, всем, к чему наш дух стремится, —

К любви иль мести, к миру иль войне, —

Всем этим Око правит в вышине.206

815 Пример тому Тезей могучий даст нам:

К охоте он влеком желаньем страстным;

Так лаком в мае матерой олень,

Что вождь, с зарей вставая каждый день,

Уж вмиг одет и выехать готов

820 С ловцами, рогом и со сворой псов.

Так сладостен звериный лов ему;

Вся страсть и радость в том, чтоб самому

Оленя сбить ударом мощной длани;

Как к Марсу, он привержен и к Диане.207

825 Был ясный день, как я вам говорил,

И вот Тезей, веселый, полный сил,

С Эмилией, с прекрасной Ипполитой,

В зеленое одетой, и со свитой

На лов звериный выехал с утра.

830 Он к роще, недалекой от двора,

Где был олень, как молвили Тезею,

Дорогой ближней мчит со свитой всею

И на поляну едет напрямик,

Где тот олень искать приют привык;

835 Там — чрез ручей и дальше до леска…

Желает герцог поскакать слегка

Со сворою, что под его началом,

Но, поравнявшись с тем лесочком малым,

Взглянул он против солнышка — и вот

840 Арситу с Паламоном застает.

Как два быка, ярятся в рукопашной

Противники, мечи сверкают страшно.

И мнится: бой их так свиреп и яр,

Что свалит дуб слабейший их удар.

845 Но кто они — Тезею невдомек.

Коня пришпорив, он в один скачок

Пред разъяренною возник четой

И, вынув меч свой, грозно крикнул:

«Стой! Под страхом смерти прекратить сейчас!

850 Клянусь я Марсом: если кто из вас

Ударит вновь — лишится головы.

Теперь скажите, кто такие вы,

Что бьетесь здесь, по дерзости своей,

Без маршалов,208 герольдов и судей,

855 Как будто выйдя на турнир придворный?»

И Паламон ответствовал покорно:

«О государь, скажу без долгих слов:

Лишиться оба мы должны голов.

Мы здесь два пленника, два бедняка,

860 Которым жизнь несносна и тяжка.

Как от сеньора и судьи, не надо

Нам от тебя приюта и пощады:

Сперва меня из милости убей,

Но и его потом не пожалей.

865 Хоть от тебя его прозванье скрыто,

Но он — твой злейший ворог, он — Арсита,

Под страхом смерти изгнанный тобой.

Погибели он заслужил лихой.

Он к воротам твоим пришел когда-то

870 И ложно принял имя Филострата;

Немало лет обманывал он вас

И главным щитоносцем стал сейчас.

Знай, что в Эмилью тайно он влюблен.

Но так как близок мой предсмертный стон,

875 Тебе во всем покаюсь откровенно.

Я — Паламон, пожизненный твой пленный,

Расстался самовольно я с темницей.

Я — твой смертельный враг и к светлолицей

Эмилии давно питаю страсть.

880 У ног ее готов я мертвым пасть.

Суда и смерти жду я без боязни,

Но ты его подвергни той же казни:

Мы оба стоим смерти, спора нет».

Достойный герцог тотчас дал ответ,

885 Сказавши так: «Задача тут проста.

Признаньем вашим ваши же уста

Вас осудили. Это памятуя,

От строгой пытки вас освобожу я.209

Но Марсом вам клянусь, что ждет вас плаха».

890 От состраданья нежного и страха

Рыдает королева Ипполита,

И плачут с ней Эмилия и свита.

Казалось, им безмерно тяжело,

Что без вины постигло это зло

895 Двух юношей владетельного рода,

И лишь любовь — причина их невзгоды.

Заметив раны, что зияли дико,

Вскричали все от мала до велика:

«О, ради дам не будь неумолим», —

900 И на колени пали перед ним,

Готовые припасть к его стопам.

Но наконец Тезей смягчился сам

(В высоких душах жалость — частый гость),210

Хотя сперва в нем бушевала злость,

905 Но после обозрел он в миг единый

Проступки их, а также их причину,

Хоть гнев его обоих осудил,

Но разум вмиг обоих их простил.

Он знал, что всякий человек не прочь

910 По мере сил себе в любви помочь,

А также жаждет выйти из неволи.

К тому ж Тезей не мог смотреть без боли

На дам, рыдавших в горе безысходном.

Приняв решенье в сердце благородном,

915 Он так подумал: «Стыд тому владыке,

Что жалости не знает к горемыке