Шарлотта Бронте - Эшворт Страница 9

Теперь, как уже говорилось, мистер Де Капелл был негоциантом и деловым человеком, но от этого не перестал быть джентльменом. Его семейство было почтенным, как любое другое в Йоркшире. Будучи младшим сыном, не получившим ничего в наследство от отца, кроме имени и положения в обществе, он в этих ничем не примечательных обстоятельствах принял весьма экстраординарные меры и, презрев самолюбие, стал руководствоваться принципом наживы, пустившись в коммерцию. Он искал удачи в фабричном и складском деле, торговал лесом и углем и всем тем, чего не сыщешь на гербах с крестами, мечами и разноцветными щитами. Мистер Де Капелл был наделен качествами, необходимыми для той деятельности, которую избрал: непреклонностью в достижении цели, умом, жадностью и упрямством. Руки его давали скупо, а сердце не отличалось мягкостью. Однако у него были свои представления о чести и порядочности, и хотя он унизился до того, что охотился за прибылью в компании плебеев, пресмыкающихся перед золотым тельцом, и сам пресмыкался не меньше их, все же он еще лелеял в глубине сердца чувство фамильной гордости, не меньшее, чем у какого-нибудь лорда. И ныне, после долгих лет, проведенных за счетами, приобретя огромное состояние, изъяв свой капитал из торгового оборота и все вложив в землю, он в торжественном спокойствии отдыхал, наслаждаясь плодами своих усилий.

Кроме дочери, о которой я уже сообщил читателю, у мистера Де Капелла было двое сыновей. Относился он к ним сурово и строго. Казалось, он опасался, что они еще больше запачкают фамильное имя, чем он сам, когда чуть не погубил его нечестными способами обогащения. Старший сын, Джон, не посрамил строгие правила, в которых был воспитан. Он производил впечатление самолюбивого и благоразумного молодого человека, одаренного превосходным умением контролировать свои поступки, но в родных местах его почти не знали, так как, окончив Оксфорд, он обосновался в Лондоне, где, как говорили, занялся изучением юриспруденции. Торнтон, младший, оставлял желать много лучшего. Он был колючкой в глазу отца, бездельником и повесой, и старый джентльмен ежедневно собирался отречься от него и лишить наследства. Я уже говорил об Амелии Де Капелл, но боюсь, что создал у читателей слишком невыгодное о ней впечатление. У нее были и хорошие качества. Она была весела, умна и очень любила тех, кого могла любить, не опасаясь унизить себя этим чувством. Говоря о ней ранее, я сравнивал ее с девушкой, обладающей умом более высокого порядка, с той, которая могла видеть дальше, чувствовать глубже, воспарить выше. С той, чей характер можно было распознать не сразу, которая при первом взгляде могла показаться насмешливой и тоже живой, умной, гордой, но чья натура вызывала более длительный интерес.

Потребовалось бы несколько месяцев пристального изучения, прежде чем вы смогли бы судить об этом характере справедливо. Право, не знаю, была ли она умнее, чем Амелия Де Капелл, но ум ее был восприимчивее к разнообразным и глубоким впечатлениям, хотя, возможно, и более подверженным влиянию многих и глубоко укорененных недостатков.

Когда старый мистер Де Капелл был особенно недоволен своим блудным сыном Торнтоном, он имел обыкновение совершать вечером прогулку в «Башни Рипли», чтобы поискать сочувствия у хозяина особняка, которого постигло то же несчастье. И теперь, читатель, прежде чем пересказать в общих чертах один из их скорбных диалогов, я должен предупредить, что мистер Де Капелл говорит с легким йоркширским акцентом. Не удивляйся, читатель: во-первых, лет тридцать назад такое было свойственно даже йоркширским высшим классам, а во-вторых, мистер Де Капелл общался на протяжении своей жизни преимущественно с промышленниками и мануфактурщиками Брэдфорда.

Мистер Де Капелл имел также обыкновение курить трубку, которую предпочитал сигарам, и очень любил осушить небольшой стаканчик бренди с водой. К этим роскошествам он привык еще в годы своей торговой деятельности, но позволял их себе и в более поздние времена, когда трудился в счетной конторе. В описываемое время мистер Де Капелл почти не позволял себе этих удовольствий в домашней обстановке. Ему казалось, что это каким-то образом компрометирует его чувство собственного достоинства. Однако всякий раз, когда он наведывался к генералу и они сидели вдвоем, бренди с водой и чубук вишневого дерева были тут как тут, хотя мистер Де Капелл небрежно замечал в таких случаях, что это все «просто так, пустяки».

— И конца этому делу не предвидется, — заметил мистер Де Капелл, сгорбившись, но затем выпрямился и с глубоким вздохом вынул трубку изо рта. При этом он не отрываясь смотрел в окно, наблюдая, как под сильным снегопадом парк одевается в белое. Наступила зима. Мистер Де Капелл, однако, имел в виду не снег, хотя равнодушный собеседник мог именно так и подумать.

— Снова они вместе, — продолжал он, вздыхая еще глубже, — и оба оказывают друг на друга дурное влияние.

— Да, ночь будет настоящая январская, — отвечал генерал Уэст.

— Я порядком выбился из сил. Этот парень сведет меня в могилу.

— Наверное, будет мороз, и продолжительный.

— Я испробовал уже все средства, и, видно, надо отказаться от него. Он неисправим. Я иногда думаю даже, что восстаю на провидение, якшаясь с таким парнем. Вчера вечером он устроил пирушку в «Гербе Рипли» для рвани со всего графства. В вашей собственной, между прочим, таверне, генерал. И вот что я вам скажу: если вы отберёте у хозяина лицензию, то это будет только справедливо.

— Я об этом подумаю.

— А я… вот вы увидите, они оба, мой парень и ваш, сломают себе шею. Вы слышали, что они учинили месяц назад на болотах?

— Нет.

— Устроили дебош в двух гостиницах, пьянку, гульбу, танцы, одним словом — бал для всех шлюх и негодяев округа. Я уже написал обо всем Джону. Если бы не Джон и Амелия, то хоть ложись и помирай.

— Амелия, кажется, возвратилась домой?

— Да.

— Слышал, что она прекрасная девушка. Отбою от поклонников не будет. Вам надо бы послеживать за ней.

— Уж я об этом обязательно позабочусь, сэр. Мне в семье не нужно всяких там зятьев-негодяев. Но я не раз подумывал, почему бы Рипли Уэсту не жениться на нашей Амелии? С божьей помощью у нее будут деньжата, генерал. Я могу дать за ней тридцать тысяч, а то и поболе, если Торнтон не одумается.

— Да, это была бы разумная партия, — заметил генерал, — но кто же из наших парней слушается доводов рассудка? Рипли ведет себя, как башибузук,[7] и, смею сказать, вряд ли возымеет желание сочетаться браком в ближайшие двадцать лет.

— Для него самого было бы лучше, возымей он такое желание. Хотя слухи о нем до меня доходили. Он очень непостоянен, генерал.

— Да, что есть, то есть. Я с вами согласен.

— Ну а, может быть, жена его немного взнуздает, как вы полагаете?

— А не он ее? Нет, Де Капелл, я вот что вам скажу. Из Артура Рипли, если он сейчас женится, плохой муж получится.

— Вы хотите, чтобы он перебесился?

— Да, хочу, — ответил житейски мудрый генерал Уэст. — Для этого в прошлом году я и посылал его на континент.

— Вы прибегаете к странным способам, чтобы образумить парня, — заметил Де Капелл. — Что до меня, то я всегда старался держать своего подальше от соблазнов. А вы Артура ввергаете в них. Но… «Да не введи нас во искушение» — так, кажется, говорится в молитве господней?

Генерал рассмеялся.

— Артур может радоваться такому ходатаю, как вы. Я хочу лишь сказать, что нет никакого смысла стреножить и ограничивать такого парня, как он. Посмотрите на него, а потом толкуйте о том, что не надо его вводить во искушение. Если бы он был молодой девицей, ну тогда дело другое. Но я вам не посоветую посылать вашу Амелию без присмотра в Лондон, Париж или Флоренцию с их театрами, операми, кофейнями и тому подобным. Я бы не позволил ей даже приближаться к таким местам. И следил бы и за ее помыслами, и поступками. Но Рипли — другое дело, он должен был сам увидеть мир, взглянуть ему прямо в глаза. Если в нем есть золотая жила, он выдержит испытание. Если же одна пустая порода, пусть погибает.

— Боюсь, так или иначе, всякой дряни в нем намешано немало, — заметил мистер Де Капелл. — И мы еще не все о нем знаем. Но что бы вы ни говорили, генерал, есть на свете одна старая книга, которая учит, что дорога в ад вымощена благими намерениями, а добро может подпасть под дурное влияние зла.

— Но как же тогда случилось, что ваш Джон не поддался порче, ведь одно время он был таким закадычным дружком Рипли, как сейчас Торни. Однако теперь просто удивительно, до чего он прекрасный молодой человек.

— Да, господь его благослови, Джон — хороший мальчик. Он все, что у меня есть. Я много на него поставил. Если с ним что случится, не знаю, как я это перенесу.

Мистер Де Капелл вытащил из кармана носовой платок и поднес его к глазам. Он уже выпил три стаканчика бренди с водой.