Пол Гэллико - Миссис Харрис едет в Нью-Йорк Страница 9

— Ну разумеется! — и, достав из ридикюля билеты, передала их стюарду.

— Жарко, не правда ли? — сказала она. — Моя подруга того гляди растает!

— Ах, oui, — вздохнул стюард. — Но сейчас я сделаю больше прохладно, — и включил электрический вентилятор.

— И сколько народу! — продолжала миссис Харрис. Это оказалась кнопка, высвободившая нервы измотанного суматохой стюарда, и он внезапно закричал, размахивая руками:

— Oui, oui, oui — льюди, льюди, льюди! Везде льюди! Можно спятьить!

— А хуже всего дети, — продолжала светскую беседу миссис Харрис.

Это оказалось еще более точным попаданием.

— Oh la, la! — стюард жестикулировал еще сильнее. — Вы тоже видели! Детьи, детьи, детьи, всюду детьи! Я совсем спячу от детей!

— Правда ваша, — сочувственно кивнула миссис Харрис. — Я никогда столько не видела. Не знаешь, где на них наткнешься. Не представляю, как вы всех их можете сосчитать!..

— C'est vrai, — вздохнул стюард. — Невозможьно!

Выпустив таким образом пар, стюард взял себя в руки и заключил:

— Благодарью вас, мадам. Если ви что-то пожьелаете, звоните Антуану. Вашу стюардессу зовут Арлин. Она будьет вам помогать. — С этим он откланялся.

Миссис Харрис отперла дверь ванной и сказала:

— У тебя все в порядке, милый? Можно выходить.

Генри сумрачно спросил:

— Мне туда прятаться каждый раз, когда кто-то постучит?

— Нет, конечно, дорогой, — ответила миссис Харрис. — Больше это не потребуется. С этих пор все в порядке.

И она была права. Ей удалось кинуть семя в подходящую почву. Вечером того же дня Антуан, еще более загнанный, явился застелить постели. Увидав в каюте незнакомого мальчика, стюард удивленно спросил:

— Здравствуйте, — а кто это?

— Здрасте-здрасте, — отвечала миссис Харрис (уже не так дружелюбно, как днем). — То есть как это кто? Конечно, Генри, сын моей сестры. Я его везу к ней в Америку. Она там работу нашла. Официанткой. В Техасе.

Стюарда все-таки мучило сомнение.

— Но его не било здесь, не так ли?

— Что значит не было? Нет, как вам это нравится! Я берегу малыша как зеницу ока и я ни на миг не отпускала его от себя с самого Бэттерси!

Стюард дрогнул. Он давно не был ни в чем уверен.

— Oui, madame… но…

— Какое еще «но?» — набросилась на него миссис Харрис — Разве я виновата, что вы, французы, из-за любого пустяка ударяетесь в панику и теряете голову. «Всюду люди! Всюду дети!..» Да, всюду! Вы сами сказали, что не в состоянии их запомнить — и вот вам, пожалуйста! Так вот: я вам советую не забывать нашего малыша Генри, или нам придется поговорить с вашим начальством!..

Стюард сдался. Этот рейс выдался на редкость утомительным — голова кругом! Например, в каюте неподалеку разместилась большая американская семья, члены которой никак не могли договориться о том, сколько у них должно быть вещей и детей — они не то что не могли вспомнить, сколько чего было вначале, они и пересчитать-то их были не в состоянии! Вдобавок, стюард только что передал собранные билеты казначею… Но эти дамы казались женщинами порядочными, ребенок несомненно был с ними и, очевидно, не мог пройти на борт иначе как через паспортный контроль. Так что вряд ли стоило забивать себе голову… Годы работы в море научили стюарда обращаться практически с любыми пассажирами, и главным правилом было — не связываться. В особенности не заводить никаких расследований.

— Oui, oui, oui, Madame, — успокаивающе затараторил он, — ну разумеется, я его помню! Как, вы сказали, его зовут? Малыш Генри? Ну, Генри, постарайся не делать беспорьядок в каюте для Антуана, и у нас будьет чудесное путьешествие!

Он застелил постели и вышел. С этих пор Генри стал законным пассажиром «Виль де Пари» — со всеми вытекающими отсюда правами и привилегиями. И больше никто не спрашивал, откуда он взялся и что тут делает.

В это время в Лондоне, в № 7 по Бэттерси, мистер Гассет вернулся домой после сомнительных операций в Сохо. Миссис Гассет, сидевшая в кресле-качалке, при появлении дражайшей половины посмотрела на мужа поверх свежего номера «Ивнинг Ньюс» и сообщила:

— Генри с утра не появлялся. Он, похоже, сбежал.

— Вот как? — рассеянно отвечал супруг. — Хорошо.

После этого мистер Гассет выдернул из рук жены газету и скомандовал:

— А ну, старая, вылазь! — уселся в освободившуюся качалку и принялся изучать результаты скачек.

8

— Господи, — вздохнула Генриетта Шрайбер, — Просто не знаю, хорошо ли я сделала?..

Она сидела перед трюмо в каюте Шрайберов, накладывая последние штрихи на макияж. Перед ней лежала красивое гравированное приглашение — Пьер-Рене Дюбуа, капитан лайнера «Виль де Пари», имел честь просить мистера и миссис Шрайбер на коктейль в капитанской каюте в семь тридцать вечера. Корабельные часы между тем показывали уже семь тридцать пять.

— Сделала что? — спросил ее супруг — он был уже десять минут как готов и нетерпеливо поглядывал на часы. — Ты про эти краски? Конечно-конечно, ты прекрасно выглядишь! Но, послушай, нам надо поторопиться. Стюард сказал, там будет французский посол…

— Нет, нет, — отмахнулась Генриетта. — Я не о себе. Я о миссис Харрис.

— А что случилось с миссис Харрис?

— Ну — я просто никак не могу понять, не сделали ли мы ошибки, вырвав ее и миссис Баттерфильд из привычной среды. Они ведь целиком принадлежат Лондону, если ты понимаешь, что я имею в виду. В Лондоне все знают, что такое лондонские уборщицы, их ценят, знают, чего от них можно ждать, относятся с пониманием, но…

— Ты думаешь, над нами станут смеяться из-за того, что мы привезли с собой парочку кокни?

— Нет, нет, — возразила миссис Шрайбер. — Кто станет смеяться над миссис Харрис? — она вновь принялась за свои брови. — Я просто не хочу, чтобы она боялась своего нового окружения. С кем она сможет там поговорить? Найдутся ли у нее друзья? И — ты ведь знаешь, какими снобами бывают подчас люди…

Долгое ожидание сделало мистера Шрайбера немного нетерпеливым.

— Об этом, — заметил он, — надо было раньше думать. И потом, она всегда прекрасно может поговорить с миссис Баттерфильд, верно?

Уголки губ миссис Шрайбер опустились.

— Не сердись, Джоэль. Я так горжусь, что ты стал президентом «Нортамерикан» — и я хотела, чтобы в Нью-Йорке у тебя не было хотя бы домашних проблем. А миссис Харрис такая замечательная помощница!.. Но я боюсь, что вот прямо сейчас она плачет, что ей страшно в окружении такого числа незнакомых людей, в океане…

Мистер Шрайбер ласково похлопал жену по плечу.

— Ну, в любом случае что сделано, то сделано. Сегодня уже поздно, а завтра я спущусь на туристскую палубу и посмотрю, как там наши дамы. Но сейчас, дорогая, может быть, все-таки пойдем? Право же, ты выглядишь великолепно, хоть еще час бейся, а лучше быть не может. Ты будешь украшением салона…

Генриетта на миг прижалась щекой к руке мужа.

— О Генри, ты такой добрый! Прости, что я нас задержала.

Они вышли из каюты, и ожидавший под дверью стюард провел супругов по трапу, ведущему к капитанской каюте, доступ в которую — величайшая честь и привилегия для пассажиров, а там другой стюард спросил их имена и ввел в просторные апартаменты, откуда раздавались звуки, которые нельзя ни с чем спутать — звуки приема-коктейль в самом разгаре. И вот среди звона бокалов и неразборчивых голосов послышался удивительно знакомый голос, который, однако, никак не мог здесь звучать.

— Да господь с вами, голубчик — ведь мы с маркизом старые друзья, еще с Парижа!

Этого быть не могло, потому что этого не могло быть, и миссис Шрайбер, вздрогнув, сказала себе — «Я просто думала о миссис Харрис, вот мне и померещилось».

Стюард вошел в каюту и объявил:

— Мистер и миссис Шрайбер! — разговоры прервались и мужчины встали, приветствуя супругов.

Опоздавший гость обычно оказывается в немного неловком положении — он виден всем, а ему видны тоже все гости сразу — но никто в отдельности. Однако миссис Шрайбер показалось, что у нее начались не только слуховые, но и зрительные галлюцинации, потому что между капитаном и представительным пожилым французом с седыми усами ей привиделась миссис Харрис в очень элегантном платье.

Капитан, красавец в расшитом позументами мундире, приветствовал новоприбывших:

— А, мистер и миссис Шрайбер! Весьма рад, что вы смогли придти. Позвольте представить… — и обводя каюту привычным жестом, он стал перечислять имена и титулы. Но миссис Шрайбер слушала вполуха — пока капитан не назвал, вполне четко и ясно, так что ошибки быть не могло, последние два имени:

— Его превосходительство маркиз Ипполит де Шассань, новый посол Франции в вашей стране, и мадам Харрис.