Гюстав Флобер - Госпожа Бовари. Воспитание чувств Страница 95
- Категория: Проза / Классическая проза
- Автор: Гюстав Флобер
- Год выпуска: -
- ISBN: нет данных
- Издательство: -
- Страниц: 184
- Добавлено: 2018-12-12 12:03:58
Гюстав Флобер - Госпожа Бовари. Воспитание чувств краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Гюстав Флобер - Госпожа Бовари. Воспитание чувств» бесплатно полную версию:Из пяти книг, напечатанных Флобером за его шестидесятилетнюю жизнь, только две — «Госпожа Бовари» и «Воспитание чувств» — посвящены современной Флоберу французской действительности, периоду между двумя революциями: 1830 и 1848 годов. Они-то и сыграли наибольшую роль в истории европейских литератур и остались в памяти наших читателей. Вступительная статья Б. Реизова, примечания Т. Соколовой и М. Эйхенгольца, перевод А. Федорова и Н. Любимова.Вступительная статья Б. РеизоваПримечания Т. Соколовой и М. ЭйхенгольцаИллюстрации М. Майофиса
Гюстав Флобер - Госпожа Бовари. Воспитание чувств читать онлайн бесплатно
Юссонэ, благодаря своим связям с модными журналами и мелкими театрами, знал многих женщин; он посылал им воздушные поцелуи и время от времени покидал друзей, чтобы поговорить с той или иной из них.
Делорье позавидовал его развязности. Он нагло пристал к невысокой блондинке в нанковом платье. Она угрюмо посмотрела на него и сказала: «Нет, любезный, никакого к тебе доверия!» — и пошла от него.
Он вновь попытал счастья — теперь с толстой брюнеткой, наверное сумасшедшей, ибо при первом же его слове она вскочила, грозя позвать полицию, если он не отстанет. Делорье натянуто рассмеялся; потом, заметив маленькую женщину, которая сидела в сторонке под фонарем, пригласил ее на кадриль.
Музыканты, сидевшие на эстраде в обезьяньих позах, пиликали и трубили вовсю. Капельмейстер, стоя, автоматическим движением отбивал такт. Все сбились в кучу и веселились; развязавшиеся ленты шляпок задевали за галстуки, сапоги запутывались в юбках; все ритмично подпрыгивали. Делорье прижимал к себе маленькую женщину и, охваченный неистовством канкана, бесновался среди танцующих, точно большая марионетка. Сизи и Дюссардье продолжали прогуливаться; молодой аристократ направлял лорнет на девиц, но, несмотря на уговоры приказчика, не смел заговорить с ними, воображая, будто у таких женщин «всегда спрятан в шкафу человек с пистолетом, выскакивающий оттуда, с тем чтобы заставить вас подписать вексель».
Они вернулись к Фредерику. Делорье уже не танцевал, и все были заняты мыслью, как же закончить вечер; вдруг Юссонэ воскликнул:
— А! Вот маркиза д’Амаэги!
Это была бледная женщина со вздернутым носом, в митенках до локтей, с длинными черными локонами, свисавшими на щеки, точно собачьи уши. Юссонэ сказал ей:
— Надо бы нам устроить у тебя маленький кутеж, восточный раут. Постарайся собрать кой-кого из подруг для этих французских рыцарей. Ну, что тебя смущает? Может быть, ты ждешь своего идальго?
Андалузка стояла потупившись; зная отнюдь не роскошный образ жизни своего приятеля, она опасалась, как бы ей не пришлось расплачиваться за него. Но как только она заикнулась о деньгах, Сизи предложил пять наполеондоров, все содержимое своего кошелька; дело было решено. Однако Фредерик уже исчез.
Ему показалось, что он узнал голос Арну; он заметил дамскую шляпку и поспешил под сень боскета, тут же невдалеке.
Мадемуазель Ватназ была наедине с Арну.
— Извините! Я вам не помешал?
— Ничуть! — ответил торговец.
Из последних слов их разговора Фредерик понял, что Арну прибежал в «Альгамбру» поговорить с м-ль Ватназ о неотложном деле и, по-видимому, был не совсем спокоен, так как спросил ее с тревогой в голосе:
— Вы вполне уверены?
— Вполне уверена! Вас любят! Ах, что за человек!
И она надулась на него, выпятив свои толстые губы почти кровавого цвета — так они были накрашены. Зато у нее были чудесные глаза, карие, с золотистыми отблесками в зрачках, умные, полные любви и чувственности. Они, точно лампады, озаряли ее желтоватое и худое лицо. Арну как будто наслаждался резкостью ее обращения. Он наклонился к ней и сказал:
— Вы так милы, поцелуйте же меня!
Она взяла его за уши и поцеловала в лоб.
В этот миг танцы прекратились, и на месте капельмейстера появился красивый молодой человек, чрезмерно полный, с белым, как воск, лицом; у него были длинные черные волосы, ниспадавшие на плечи, как у Христа, лазоревого цвета бархатный жилет, расшитый большими пальмовыми ветками, вид гордый, как у павлина, и глупый, как у индюка; поклонившись публике, он запел шансонетку. В ней крестьянин описывал свое путешествие в столицу; артист пел на нижненормандском наречии, изображая пьяного, а после припева:
То-то хохот, то-то смехТам в Париже — прямо грех! —
раздавался всякий раз топот, которым публика выражала свой восторг. Дельмас, этот мастер «выразительного пения», был слишком ловок, чтобы дать восторгу остыть. Ему поспешили вручить гитару, и он жалобно пропел романс под названием «Брат албанки».
Слова напомнили Фредерику песню, которую на пароходе, между двумя колесными кожухами, пел арфист в лохмотьях. Он невольно обращал взгляд на подол платья, раскинутого перед ним. За каждым куплетом следовала длительная пауза, и шелест ветра, игравшего листвой, казался шумом волн.
Мадемуазель Ватназ, раздвинув ветви бирючины, закрывавшие эстраду, пристально смотрела на певца; ее ноздри раздувались, глаза были прищурены, и вся она как будто отдавалась чувству глубокой сосредоточенной радости.
— Превосходно! — сказал Арну. — Я понимаю, почему вы нынче вечером в «Альгамбре»! Вам, моя милая, нравится Дельмас.
Она не хотела признаваться.
— О! Какая стыдливость!
И он указал на Фредерика.
— Может быть, из-за него? Вы не правы. Нет юноши более скромного!
Остальные, искавшие своего приятеля, тоже вошли в зеленую беседку. Юссонэ их представил. Арну всем предложил сигары и угостил всю кампанию шербетом.
Мадемуазель Ватназ покраснела, увидев Дюссардье. Она вскоре поднялась со своего места и протянула ему руку:
— Вы узнаете меня, господин Огюст?
— Откуда вы ее знаете? — спросил Фредерик.
— Мы вместе служили в одном магазине! — ответил он.
Сизи дергал его за рукав, они вышли; и едва они скрылись, как м-ль Ватназ начала восхвалять характер Дюссардье. Она даже прибавила, что «его сердце — это особый дар».
Потом завели речь о Дельмасе, который благодаря своей мимике мог бы рассчитывать на успех и в театре; и завязался спор, в котором попадались вперемежку Шекспир, цензура, стиль, народ, сборы театра Порт Сен-Мартен, Александр Дюма, Виктор Гюго и Дюмерсан.[102] Арну был знаком с несколькими знаменитыми актрисами; молодые люди даже наклонились, чтобы лучше слышать его. Но слова его заглушал грохот музыки; а как только заканчивалась полька или кадриль, все бросались к столикам, подзывали официантов, хохотали; в гуще листвы хлопали пробки от бутылок пива и шипучего лимонада; женщины кудахтали, как куры; временами каких-нибудь два господина затевали драку; был задержан вор.
Музыка заиграла галоп, и танцоры наводнили аллеи. Запыхавшиеся, с покрасневшими и улыбающимися лицами, они летели вихрем, так что развевались платья и фалды сюртуков; все громче ревели тромбоны, темп ускорялся; за средневековой монастырской оградой послышался треск, стали разрываться ракеты; завертелись солнца; изумрудное сияние бенгальских огней целую минуту освещало весь сад, и при последней ракете у толпы вырвался глубокий вздох.
Расходились медленно. В воздухе плавало облако порохового дыма. Фредерик и Делорье шаг за шагом продвигались в толпе, как вдруг им представилось зрелище: Мартинон требовал сдачу у вешалки, где хранятся зонты; он сопровождал даму лет пятидесяти, некрасивую, великолепно одетую и принадлежавшую неизвестно к какому общественному кругу.
— Этот молодчик, — сказал Делорье, — не так прост, как можно подумать. Но где же Сизи?
Дюссардье показал на кабачок, в котором они увидали потомка рыцарей за чашей пунша в обществе розовой шляпки.
Юссонэ, куда-то исчезнувший минут пять тому назад, появился вновь.
На руку его опиралась девушка, вслух называвшая его «котик».
— Перестань, — говорил он ей. — Перестань! Нельзя же на людях! Лучше называй меня виконтом! Вот это будет изысканно, как во дни Людовика Тринадцатого и вельмож в мягких сапогах, это мне по душе. Да, дражайшие, вот перед вами старая приятельница! Не правда ли, она мила?
Он взял ее за подбородок.
— Приветствуй этих господ! Они все сыновья пэров Франции! Я поддерживаю с ними знакомство, чтобы попасть в посланники!
— Этакий вы забавник! — вздохнула м-ль Ватназ.
Она попросила Дюссардье проводить ее домой.
Арну посмотрел им вслед, потом обратился к Фредерику:
— Нравится вам эта Ватназ? Впрочем, вы на этот счет неоткровенны! Мне кажется, вы скрываете ваши увлечения?
Фредерик, побледнев, стал клясться, что ничего не скрывает.
— Да ведь неизвестно, есть ли у вас любовница, — продолжал Арну.
Фредерику хотелось назвать наудачу какое-нибудь имя. Но это могли пересказать ей. Он ответил, что в самом деле у него нет любовницы.
Торговец порицал его за это.
— Нынче вечером вам представлялся случай. Отчего вы не сделали, как другие? Каждый уходит с женщиной.
— Ну, а вы? — сказал Фредерик, выведенный из терпения такой настойчивостью.
— О! Я дело другое, мой милый! Я возвращаюсь к собственной жене!
Он кликнул кабриолет и скрылся.
Друзья пошли пешком. Дул восточный ветер. Оба молчали. Делорье жалел, что не блеснул перед издателем журнала, а Фредерик погрузился в свою печаль. Наконец он заметил, что бал показался ему преглупым.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.