Милый мой волшебник - Гребёнкин Александр Тарасович Страница 14

Даша чувствовала себя отдохнувшей, полной сил. Сдерживая внезапно нахлынувшую, подбирающуюся к горлу радость, она набросила халат и кофту и выглянула в окно. Далеко за пирамидальными тополями и ольхой величественно дышало море. Она вспомнила, как волны шуршали о гальку всю ночь.

Даша вышла прогуляться по тропинкам возле белоснежного корпуса. Легко шумели под ветром эвкалипты и пальмы, волнами качался цветущий желтыми и белыми цветами кустарник, радовали глаз ирисы, гортензии и розы.

Даша погуляла по тисовой аллее, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение, а потом поспешала покормить птицу.

После завтрака она зашагала к густо-синему морю. Кричали у прибоя чайки. Миновав серебристую рощу, Даша, наконец-то, вышла на пляж. Вода здесь оказалась ярко-голубого цвета. Неподалеку расположился художник. Это был молодой парень в панаме, с небритым, загорелым лицом. Он рисовал масляными красками, и, казалось, был полностью погружен в свою работу. Когда Даша посмотрела на его картину, то увидела мрачное худое бородатое лицо человека в шляпе с печальными голубыми глазами на фоне моря.

- Интересно вы рисуете. А кто этот старик? – простодушно поинтересовалась Даша после приветственного кивка.

Тот кивнул в ответ и пояснил:

- Это Ван Гог. На фоне моря...

- Ван Гог? Голландский художник?

Парень кивнул, явно не желая отвлекаться, но посмотрел вслед Даше, когда та спускалась по камням к воде. Фигурка идущей девушки, колебание ее бедер привлекли его...

Даша ринулась в лазурные волны и ощутила себя наверху блаженства! Ей хотелось кричать от радости! Несколькими взмахами она преодолела расстояние, перевернулась на спину, ликуя от прилива чувств. Тело охватывала прохладная истома. Она нырнула в пузырчатые зеленоватые глубины, в гулкий морской мир и проплыла под водой, а потом, вынырнув, не могла надышаться и внезапно засмеялась легким, искристым смехом.

Несколько дней пролетели как один миг, и все эти дни были наполнены необыкновенным ощущением радости и покоя.

Ежедневно Даша ходила на море и быстро загорела. И там, на море, она всегда видела бородатого художника, глядевшего на нее льдистыми глазами. Даша познакомилась и подружилась с Людой, приехавшей в пансионат со своим сыном - молчаливым, полноватым увальнем, круглощеким Федькой. Вместе купались и загорали, вместе ходили в кино и на танцы, гуляли в зеленоватой полутьме парка, под липами.

Ночи стали душными, и жаркая синеватая тьма окутывала землю. Сон, зачастую, приходил лишь под утро.

Ездили на прогулки за город, к лиловатым скалам. Оливы и виноградники стали бледными, жухлыми, выжженными солнцем.

Как-то Люда повела Федьку в детский кукольный театр. Даша одна отправилась на прогулку и зашла на липовую аллею. Идя по дорожке, она сама не заметила, как вышла к древнему храму с пожелтевшими, обвитыми ползущими растениями, колоннами. Она пошла по гулкой холодной площадке, оглядывая колонны, распугивая птиц. Неподалеку бил источник – вода струилась из львиной головы в круглую каменную чашу. Даша хотела подойти и насладиться серебристо бьющей струйкой, но заметила недалеко мольберт и художника, склонившегося над ним. Он что-то осматривал, а затем, подойдя к источнику, склонившись, оголив по пояс тело, стал мыть руки. Его худощавое, но жилистое тело смутило Дашу. Она быстро и почти беззвучно прошла мимо, на мгновение лишь глянув на мольберт. На нем была девушка на фоне изумрудных волн, в цветастом легком платье. Волосы ее развевались, подставленные ветру, а шляпу она держала в руке.

Даша быстро прошла по аллее дальше. Только спустя время она осознала, что девушка с портрета была похожа на нее.

Вечером, гуляя с Людой и Федькой, Даша видела, как художник шел в толпе беспечных загорелых отдыхающих. Их взгляды встретились, художник на минуту задержал взгляд, кивнул, но Даша, ответив на приветствие, тут же отвела взгляд. Чувство чего-то хорошего и теплого появилось в ее душе, и горящие фонари на аллее, и порхающие у них мотыльки, стали казаться ей чем-то приятным и радостным. На смолистом небе уже рассыпались сиреневые звезды, Люда что-то ей говорила о Федьке, который идет будущей осенью в школу, и ему нужен костюмчик, но Даша слушала вполуха. Ее мысли захватил этот человек с мольбертом - что-то было в нем привлекательное и загадочное. И в последующие дни Даша, выходя с Людой и Федькой на пляж, видела, как художник выходил далеко на косу и там, устроившись, орудовал кистью.

Когда Даша с Федькой проплывали на надувном матрасе, она мельком цепляла его заинтересованный взгляд.

Спустя два дня Люда с Федькой уехали. Перед отъездом Люда обещала звонить, дала свой адрес в Интернете.

Даша осталась одна, сидела грустно на скамейке со щеглом в клетке, читала электронную книгу с романом Симмонса и скучала, поглядывая на липовую аллею. Изредка там мелькал силуэт художника. Но на море его не было!

Следующим днем дождь умыл сад, а порывистый ветер играл с волнами. Тем не менее Даша пошла на пляж: вообще она очень любила кататься, нырять на пенистых гребнях волн. Беспокойно пахло водорослями. Она шла по серому влажному песку, переступая через гладкие камни, выброшенную на берег рыбу; иную, трепещущую, она подбирала и бросала в море...

Даша с удивлением заметила, что, несмотря на непогоду, художник появился на берегу. Он выпил чего-то на площадке бара, который нависал над серым пляжем. На площадке стояли столики под зонтиками. Ветер рвал крыши канареечных зонтиков, шатал пластмассовые столы и стулья, унес он и панаму художника. Художник догнал ее, подобрал и, вооружившись своим обычным инструментом, пошел на косу, о которую разбивались пенистые шаровидные валы. Видимо он решил рисовать шторм, несмотря на то, что ветер рвал из его рук бумагу...

Даша с удовольствием каталась на волнах, иногда поглядывая на одинокую фигуру на косе. Она приблизилась к бурунам, и вдруг высокий вал подхватил ее и ударил о берег. Сознание Даши помутилось, ее тело безвольно обвисло, его уносила волна.

Тут художник бесстрашно прыгнул в воду...

Очнулась Даша на песке, усыпанном галькой. Перед нею было серо-стальное небо и небритое лицо с тревожными глазами.

- Вам лучше? Как вы себя чувствуете? Может вызвать доктора? – настойчиво спрашивал художник.

Даша покачала головой, приподнимаясь, садясь на песке. Купальный костюм тесно охватывал ее тело. Голова кружилась, во рту было гадко.

Художника звали Игнатием.

Он помог ей добраться до пляжа, найти ее вещи и дойти до пансионата.

- Больше так далеко не заплывайте, - сказал Игнатий на пороге корпуса и улыбнулся. – В такую погоду опасно плавать!

- Я плаваю хорошо, это была просто случайность, - угрюмо сказала Даша, улыбнувшись уголками рта. – Вы виноваты, это я на вас засмотрелась...

И добавила:

- Огромное вам спасибо.

- За что? - смутился Игнатий.

- Ну как? Можно сказать, вы мне жизнь спасли.

Он, махнув рукой, повернулся, чтобы уходить, а потом, будто набравшись смелости, попросил:

- А можно к вам завтра зайти, Даша?

Она кивнула, окидывая взглядом его худощавую, но крепкую фигуру в парусиновой светлой куртке.

На следующий день у Даши начался жар, и врач велела ей лежать и принимать лекарства.

Днем ее навестил Игнатий. Он появился – высокий, смущенный слегка, с букетом ирисов и длинным пакетом, который тут же развернул. На листе бумаги стояла Даша на фоне моря. С необыкновенным волнением она приняла рисунок в дар и улыбнулась. Угнетённое состояние последних дней и болезнь унеслись прочь.

Вечером она уже нашла в себе силы пройтись с Игнатием по тисовой аллее. Издалека нарядно светилось винно-красное море. Они шли, говорили о море, о картинах и о Ван-Гоге и не могли остановиться... Даше казалось, что она знает Игнатия всю жизнь!

Часть 2. Осень и снова весна

Глава одиннадцатая. Призраки осени